Нина просто запуталась (СИ) - Копытина Марина - Страница 29

— То есть он тоже вышел, чтобы увидеть тебя?

— Да. С тех пор мы любим друг друга. Он единственный, кого я когда-либо любила.

— Тогда, у тебя в квартире, ты говорила, что тот альбом — фотографии всех, кого ты любила.

— Нет, в них я была влюблена. Это не то же самое. Влюбленность — это то, что помогает мне жить.

— Каким образом?

— Когда я влюблена, я чувствую жизнь ярче. После того как Эдди не стало, все мои эмоции притупились. Я не могу почувствовать радость или грусть, все стало плоским и серым. И только состояние влюбленности может вернуть меня из этого чувственного вакуума. Когда я влюблена, мое настроение поднимается, я ощущаю прилив сил и желание выглядеть красивой. Весь мир кажется приятным, добрым и милым.

— А с Эдди у тебя была влюбленность?

— Нет, с Эдди с первых минут была любовь. Он умер во время восхождения на Эверест.

— Но ты говорила, что он тебе помогал затащить меня сюда.

— Он помогает мне всегда, каждую минуту. Он и сейчас где-то рядом, я знаю это. Я могу поговорить с ним в любую минуту.

— То есть ты видишь его… дух?

— Что-то вроде того. Он защищает меня. Говорит мне, что делать, когда я в беде. Помогает мне советами. Любит меня, каждый день. Мы даже занимаемся сексом.

— Как это происходит? Ты трогаешь себя, представляя его?

— Нет. Я не знаю. Я не помню, как точно это происходит. Мне неприятны такие вопросы.

— Почему?

— Рассказывая о нем, я как будто предаю его. Мы с ним только вдвоем, в наши отношения никто не должен лезть.

— Но я хочу помочь тебе.

— Ты меня слышишь? — Ее голос внезапно стал требовательным. — Никаких больше вопросов про Эдди.

— Ты сильно расстроилась, когда он умер?

— А ты как думаешь? — Она почти кричала. — Я хотела себя убить!

— И ты делала попытки?

— Конечно. В первый год после его смерти меня изнасиловали. И я этого сама добилась.

— Что ты сделала?

— Я напилась и уснула в парке. А потом, ничего не соображая, отдалась нескольким мальчишкам, которые гуляли ночью. Они меня нашли, и я не сопротивлялась.

— Таким образом ты хотела себя убить?

— Наверное, я хотела себя заклеймить. Не знаю, почему. Без Эдди мое существование казалось жалким, и я хотела сделать себя жалкой и порочной.

— Но тебя ведь не убили.

— Моя вторая попытка была намного более целенаправленной. Но я не умерла, он спас меня. И тогда я увидела свой путь.

— Какой путь?

— Я увидела его. Спустя несколько месяцев. И я придумала, что мне делать.

— И что же?

— Продолжать жить, но теперь с Эдди. Мы теперь навсегда вместе.

— А я могу его увидеть?

— Конечно, нет, что за вопросы? — Она усмехнулась. — Только я могу его видеть.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — заключил Роберт, — мне нужно много о чем подумать.

— Ты устал?

— Да, я чертовски устал.

— Я ухожу.

У Роберта действительно не было сил. Они проговорили несколько часов подряд, и теперь ему нужно было отдохнуть. Нога ужасно болела, и он попросил ее сделать ему укол. Она ушла наверх, а потом спустилась со шприцем в руках. Это было унизительно, поворачиваться к ней голыми ягодицами, но он уже давно потерял свою гордость, поэтому позволил ей сделать, что полагается, и даже поблагодарил.

Она встала на стремянку и выкрутила лампочку.

— Свет — только для наших сеансов, — сказала она.

У него не было сил даже возразить. В конце концов, при такой боли темнота даже лучше.

Она поднялась по лестнице и закрыла за собой дверь на засов снаружи. Роберт тут же провалился в сон.

Глава 7

Нина не приходила целый день. Он ждал ее на новый сеанс, но она только забежала на пять минут, чтобы принести ему завтрак — неожиданно плотный, практически как два завтрака — хлопья с молоком, яичницу с беконом, кофе, кусок торта и круассан.

— Зачем так много? — спросил он.

— Сегодня у меня дела в городе, и тебе придется поголодать до завтрашнего дня, — объяснила она. — Так что наедайся.

Она ушла, так и не включив свет, хотя он попросил ее об этом.

— И что же мне делать в темноте? — спросил он.

— Продумывай план моего лечения. Разве тебе нужно что-то, кроме своих мозгов? Мне кажется, по-настоящему умному человеку не может быть скучно самому с собой.

Он не нашел что возразить, и она ушла, оставив его во мраке.

Несколько часов он просто спал, и ему снился лабиринт. Он все время заходил в тупик, и везде ему чудился голос Нины — только усиленный в десяток раз, — она была Минотавром. Очередной тупик был закрыт на засов снаружи. Это был не просто тупик, а железная дверь, точно такая же, как и та, что вела в подвал. Он пытался открыть ее, толкать, пинать ногами, но ничего не помогало — она только отзывалась железным гулом. Он проснулся в холодном поту.

Как он мог до сих пор не продумывать план побега? Почему только во сне его волновала своя свобода и жизнь?

Он понял, что сегодня — идеальный день, чтобы понять, как открыть дверь, и не ошибся.

Роберт на ощупь пробрался вверх по лестнице и принялся молотить кулаками по металлическому полотну. Нина не пришла на шум. Значит, ее нет в доме. Значит, она не услышит его попыток сбежать.

Он провел рукой по дверной щели, и обрадовался, когда понял, что она не соприкасается со стеной наглухо. Она закрывалась на засов, значит, можно было понять, на какой высоте этот засов находится. Настало время тщательно обследовать место его заточения.

Он спустился, на ощупь подошел к ближайшей стене, встал на четвереньки и начал медленно ползти. Первым препятствием была стремянка. Он потрогал ее и осторожно обошел. Дошел до угла — там стояли какие-то инструменты, он различил лопату, грабли и пару деревянных черенков без насадок. Роберт посидел в этом углу какое-то время, пытаясь понять, как это все может ему пригодиться. Только если он задумает оглушить Нину. Лопата — классическое орудие убийства, и если он хотел сбежать, стоило держать ее рядом с дверью. Только Нина может это заметить. Нет, не сегодня. Сегодня он просто обследует подвал. Он думал, что поймет, когда придет время действовать. Тогда он выберет момент и атакует ее из-за двери. Сейчас это был не тот момент. Он еще слишком слаб для нападений: нога ныла, и любой более или менее сильный толчок в грудь мог свалить его на землю.

Роберт полз дальше. К ладоням прилипали столетние слои пыли, он то и дело отряхивал их о свои брюки. Было не жалко — их принесла ему Нина, чтобы «держать тебя в чистоте и красоте». Через несколько метров на полу что-то звякнуло — он задел ногой какую-то железку. Роберт ощупал пол: на нем лежали стопкой три-четыре железных листа. То, что нужно. Должно быть, это старый разобранный мангал для барбекю или еще бог знает что. Но это как раз то, что могло пригодиться. Он взял один из листов — самый ровный — и пополз дальше.

Следующий угол был чист — странно, учитывая запущенность подвала. Зато в ближайшем к лестнице углу, напротив места, с которого он начал поиски (если ориентация в пространстве не обманывала его) было кое-что тяжелое. Чугунные щипцы для угля. Роберт ликовал. У него было все необходимое, чтобы устроить побег.

Осторожно неся в руках свои находки, он снова поднялся по лестнице.

Он просунул железный лист в дверную щель сверху и медленно опускал ее, пока не наткнулся на засов. Он двигал лист влево и вправо в надежде, что засов окажется не таким тугим. Это было тщетно, он только поранил руку. Он почувствовал, как теплая капелька крови сползает по его пальцам. Плохо, очень плохо — Нина может заметить это, и что тогда он ей скажет? Как объяснит свои боевые ранения?

Тут ему в голову пришла замечательная идея — он может пометить место, где находился засов. Кровь как раз была кстати. Он провел порезанным пальцем по кирпичу напротив засова. В темноте ничего не было видно, но он попробует уговорить ему оставить свет в следующий раз. Он вытащил металлический лист и проделал то же самое снизу, замеряя ширину засова. И снова оставил кровавую отметину.