Начало 21 века (СИ) - Макаров Кирилл - Страница 46

— Нет. — Вырвалось у Кайлы, постукивала своим телефоном по подоконнику. — Когда он в тебя войдёт может показаться, что больно, но это не боль, маленькая неприятность. После с каждым разом уже не замечаешь неприятные ощущения. А потом… начинаешь чувствовать облегчение, лёгкость и возбуждение, а дальше если получится дойдёшь и до оргазма. — Задумалась Кайла, смотря в окно. Смотрели на Кайлу большими глазами. — И не смотрите на меня так. Это жизнь.

— А кровь была?

— Нет. Это всё сказки. Не слушайте никого. Первый раз особенный и неповторимый. Без крови.

«Люси на время успокоилась, на момент. Это дало шанс подумать ещё раз о том, кем она была и то, кем будет, если начнёт сначала. Но как остановить мысли? Нельзя же просто взять и выключить их, но можно их принять, сделать воспоминанием, точно «должное»». Выдохнув весь воздух из груди, Люси встала, прошла назад в кабинет, взяла свои вещи, сумку. Протёрла ещё раз лицо.

— Что у нас? — Спрашивала она, держась за голову.

— Литература. — Выдавила Дарья нехотя; ненавидела этот урок, ненавидела учительницу, что его ведёт.

Деньги на алкоголь сдали все, даже Эдвард. Мысль «Я выпью немного, не напьюсь сильно» крутилась в голове. Рассел и Эдд сейчас сидели на корточках в пожарном коридоре. Рассел на удивление не курил. Что-то щёлкнуло в нём, взгляд стал грустным, бегал из стороны в сторону. Мог резко повернуться или напугаться, и он часто улыбался при таком плохом, как казалось, настроении. Такие перепады пугали Эдда, боялся спрашивать у друга «как дела?» или «как настроение?», считая это неуместным в разговоре.

— Ты сегодня точно к Диане пойдёшь? — Спрашивал Рассел, упёршись руками в колени, держал голову.

— Да, если планы у ней не изменятся. Будешь пить?

— Нет. Но немного может. Я подумаю. А ты будешь?

Эдд красиво улыбнулся, смотрел мимо телефона, пошевелил бровями. Не выдержав засмеялся.

— Что? — Не понимал Рассел.

— Думал ты поймёшь. Да. Я буду пить. — Недоумённо посмотрел Рассел на Эдда, ухмыльнулся. — Но не то, что ты подумал. Не буду напиваться в дребезги. Буду контролировать себя.

— Ну, давай. — Похлопал Рассел по плечу Эдда три раза, последний хлопок сильный, Эдд качнулся в право, потеряв равновесие. — Только давай ни как в прошлый раз.

— А я и не буду. Вот увидишь.

— Надеюсь.

4

«На уроке литературы ученики должны изучить произведение. Посмотреть философию произведения, которую затронул автор. Ученики должны понять, что такое любовь, счастье, доброта, вера и так далее. То есть урок литературы своего рода философия-психология. И это не просто. Очень сложно отыскать среди громадного текста главную мысль автора или сцену раскрытия образа персонажа».

Диана и Нина были готовы к уроку, так как прочитали полностью произведение Ф. М. Достоевского: «Преступление и наказание». Ольга Геннадьевна в ярости смотрела на каждого ученика, положив очки на стол, говорит:

— Конечно, я понимаю, что от учеников десятого класса много требуют, но вы сами выбрали идти в десятый класс. Никто не заставлял вас. На родительском собрании в июне я каждому родителю дала в руки список для чтения. — Тон её обычно резкий, противный, но сейчас говорит спокойно, тихо. — Там было много авторов, много сложных произведений. И тут я узнаю, что больше половины класса не читал вообще, даже в руки, наверное, не видели список. Не буду вас ругать, но без знания текста вы не получите больше тройки. Вы можете читать выборочно, заданные мной главы, если успеете…

Диана пролистывала книгу, ища свои заметки. Нагрянул один момент, когда у них вела русский Александра Юрьевна, другой учитель русского и литературы, она преподавала у восьмого, девятого и десятого «А» классах. Она хороша собой, молода, не носила очки.

Оставшись дописывать предложения на перемене, в классе никого кроме Александры Юрьевны. Она проверяла тетрадки, закончила черкать ручкой, относила стопки в шкаф на самый конец кабинета. Назад проходила через Диану, заметив книгу, лежавшую на видном месте на углу парты, взяла в руки, пролистывала страницы.

— «Преступление и наказание»? — Спросила учительница ласковым тоном.

— Да. — Закончила Диана списывать, собирала вещи.

— Бедные дети. Никогда не любила читать Достоевского. Очень сложно. Прочитав пару страниц, кладу на стол и всё. — Улыбнулась Александра Юрьевна, она говорила словно заученную речь, но так просто и понятно. Она нашла подход к ученикам, не страх вовсе движет, а понимание; одна волна. — Сколько уже прочитала?

— Эпилог дочитываю. — Заправила Диана за ухо прядь светлых волос.

— Невообразимо. Я бы столько не прочитала. — Погладила по плечу Дианы, не громко за смеясь.

— Просто, в десятом классе должны проходить это произведение. У вас ведь тоже десятый «А», так?

— Да. Несмотря на сложность произведения, стараюсь не зацикливаться на нём.

— Простите. Не совсем поняла. — Извинилась Диана, надевая на плечо сумку.

— Говорю, я не заставляю учеников прочитывать всё — от корки до корки, мы многого не запомним из книги, уж тем более сегодняшние подростки, для которых книги это пещерный век. На уроках постараюсь объяснить какие темы поднимает автор, главные теории и познакомлю с персонажами. Этого будет достаточно, чтобы ученик понял. Вот так всё просто.

— А за что оценки будите ставить? — Дерзко подметила Диана.

— Задам отдельные главы для самостоятельного прочтения. Задам пару заданий к ним. На следующем уроке спрошу, что подготовили и поставлю оценку. — Александра Юрьевна проводила Диану до самой двери. Громкие школьники, бегавшие по коридору, заставляли повысить голос: — В институте не любила Достоевского, молилась, чтобы не попался. А так же Булгакова; прочитав пару глав из «Мастера и Маргариты» закрыла книгу, сказав: это не моё.

— У Ольги Геннадьевны все наоборот.

— О да, мы с ней разные, а уж вкусы у нас и подавно.

— До свидания. — Попрощалась Диана.

— До свидания… — Приоткрыв рот стояла учительница.

— Диана.

— Диан. — Добавила Александра Юрьевна, разглядывая с ног до головы Диану. — Красивый цвет волос. — Не давали покоя голубые кончики.

— Спасибо.

«Она слишком хороша для учителя. Почему нам так не повезло и нам подложили змею. Конечно, Ольга Геннадьевна мудра, заставит выучить всё одним строгим видом. Наверное, Александра Юрьевна будет такой же через лет 20, когда ученики перестанут казаться безобидными, когда надоест работа учителя, мир станет однообразно серым» — задумалась Диана, отложив книгу на край стола, дослушивая речь учителя.

— … у вас было: лето и полгода, чтобы прочесть хотя бы три произведения из списка. — Голос Ольги Геннадьевны повышался, то лёгкое изречение в начале было затишье перед бурей. Злобный говор возвращался с каждым словом, а нагнетающий взгляд всё только усиливал. — Ничего не бывает просто так. Ничего. Никогда и нигде. Вам дали список, сказали, что вас ждёт. — Ученики настроены плохо, каждый хочет послать к чертям этот урок, уйти подальше, отгородиться бетонной стеной от взгляда, от неё.

«Такой гнев порождает гнев и в учениках. В библии сказано: «Обращайтесь к человеку так, как вы хотите, чтобы он обращался к вам». Вот теперь думайте. Каждое слово отвратительно, каждое её движение руками или полным телом заставляет отвернуться. А это капает в мозги ученикам, смотрите, чтоб не переливалась чаша. А она перельётся, когда-нибудь каждый из них сорвётся на друга или родителя, а кто виноват?»

В полной тишине слышно гудение ламп над головой, каждый прочитывал заданную главу до конца урока, отвечая письменно на вопрос, на оценку: «Что Мармеладов рассказывает о жизни и людях? Его философия.». В этом эпизоде рассказывается о том, что пьяный Мармеладов рассказывает в харчевни Раскольникову о жизни. Не очень-то и круто читать пьяный бред, который расписан на четырёх страницах, как минимум. Но… через пьяный бред автор рассказывает своё мнение, как же просто!

Только за пять минут до конца урока (как всегда) Диане пришло в голову огромные мысли. Писала она не задумываясь о красоте почерка, писала каждое слово, пришедшее в голову, с неимоверной скоростью. Звонок.