Начало 21 века (СИ) - Макаров Кирилл - Страница 19

— Это опять он? — Спросила тихо мать, пытаясь разжать руки сына, вцепившиеся в лицо.

— Да, он опять начинает. Он меня ненавидит.

«Плохой день. Очень плохой день. Но разве это день? Разве это может быть он? Не знаю…

Что может быть лучше, чем валяться на кровати и смотреть на потолок, безмятежно смотреть ни о чём не думать, отдыхать. За такой отдых я бы отдала половину своей жизни. Это единственное место, где подросток может остаться наедине со своими мыслями. А что может быть в голове у подростка? «Наверное там ничего особенного» — подумал взрослый человек. Почему подростков не считают взрослыми? Разве они чем-то отличаются? А так устроен мир, вечно будет кто-то выше, кто будет диктовать правила. А нам диктуют правила взрослые, считающие ребёнка собственностью, которая обязана им жизнью.

А вы спрашивали, чего хотим мы? Может нам не нравиться многое, не нравиться просто потому, что мы имеем своё мнение и право на его высказывание.

Мы всегда боимся сказать, что нам не нравится. Боимся сказать это в лицо людям, требующие их уважать, но хотя не уважавшие нас, подростков. Мы боимся совершить ошибку, так как право на неё мы не имеем. А разве не ошибки делают нас людьми? А ведь кто-то сказал: «Уж простите, такова жизнь и у неё нет инструкции…»

… и не следует сваливать всё на жизнь и на ошибки. А в итоге всё равно крайним остаётся человек. Что же нужно делать? Ну, не знаю… может исправлять, свои ошибки?» — эти мысли остались в дневнике, мучившие голову юной Дианы в тот «семейный» день.

В комнате у Нины и Хантера тихо, в комнате родителей, похоже, начинается скандал. Причём в сопровождении грома и ледяного ливня, не давал Нине сконцентрироваться на домашнем задании. Прикусила ручку в зубах, в голове начали появляться, давно выученные, формулы. Она бы решила пример, но хотела послушать, о чём будут спорить родители. В комнате Хантера темно; он ничего не хотел, а лишь слышать, как мать будет ругать ненавистного Хантером отца.

— Ты опять? — Сказала спокойно мать. — Ты же видишь, каким он стал!

— А как ещё убрать из него эту дурь?! — Злостно провозгласил отец.

— Не таким же способом, ты понимаешь, что это только сделает хуже, что он вернётся на прежнюю тропу.

— И что ты предлагаешь?… а, или не вмешиваться? А? Как тебе?! — Голос становился громче. — Я не позволю! Что бы он причинял вред, обижал людей!

— Довольно! — Дрожащим голосом вскрикнула мать. — Я не собираюсь это обсуждать! Понимаешь, подожди немного, может быть он не будет, может измениться, а так, я сама с ним буду говорить… И! Не смей! Больше! Трогать моего сына!

Молча улыбался, лёжа под пледом Хантер. В его тёмной гримасе прослеживалось упоение; «Нравиться, когда только он остаётся правым во всём, нравиться смотреть, слушать, как все ему ненавистные люди в итоге «платят» за свои ошибки».

Нине всё равно на ссоры родителей, но вот на Хантера ей не всё равно. Жаждала его изменений в лучшую сторону, ушёл от прошлого и начал новую жизнь. «Я его уведу от них. — Задумала Нина. — Я придумаю, как изменить его, я обещаю, что сделаю это». Сильно черканула линию тонкой шариковой ручкой, где она делала домашнее задание, поставила жирную точку, закрыв тетрадь. Сидела за столом, яркий свет от светильника, в форме медвежонка, утомил глаза. Она выключила его, сидела одна в темноте под звуки осеннего ливня.

«Все знают, что на смену даже самому большому, мерзкому ливню всегда приходит солнце, вместе с ним и, возможно, радуга, самое красивое явление природы». На подоконнике, Диана переписывалась с Аланом, как всегда, ничего необычного или нового. Он постоянно писал ей: «Привет… как дела?… что делаешь?… как прошел день?…» и другую подобную банальщину. Много спрашивала его о жизни, но он либо игнорировал, либо просто не отвечал. Знала — он переписывается с многими другими «чёткими», красивыми девчонками, по слухам, с ними гулял. Была ли ревность у Дианы? Была ли обида? Возможно… но она настроена на Алана, как хищник на жертву и в этом случае жертвой будет он сам.

Легко упала на кровать, некоторые голубые кончики волос лезли в лицо; улыбалась… чему? Сама не знала… но это было искренне, без фальша или злых мыслей, так могут улыбаться новорождённые дети. «Спокойной ночи)» — пришло сообщение от Алана. «Пишет ли он мне, только мне, такое? Нет?… Скоро будет писать только мне такое». - раздумывала Диана. В мыслях созревали планы, идеи, как можно заполучить Алана в свои руки.

«Допустим, получу, допустим, буду встречаться, но что дальше? Как можно изменить такого человека? Как внушить ему такое? Вот самое главное! Переучить человека».

«Как всё сложно. — Снова продолжала думать, медленно закрывая светло-карие глаза, что так нравились Эдду. — А ещё эта учёба, которую я уже давно запустила. Будет ругаться мама, как обычно, а кто виноват? Никто не виноват. Почему ты такой красивый? Почему заставляешь думать о тебе? Почему ты не пошлёшь меня, чтобы я отстала от тебя? Нет, ты заставляешь, это делать. Мерзавец… красивый мерзавец. — Потёрла лицо маленькими и гладкими ручками. — Как всё сложно».

Глава 4

1

«Друг всегда поддержит в трудную минуту (только друг). Друг так же будет с тобою честен, всегда при любых обстоятельствах, даже, когда тебе плохо или своего рода проблемы. Друг должен всегда прислушиваться к твоему мнению, не спрашивать лишнего. Ну и друг должен спасать в трудную минуту, это уже, как закон, который должен соблюдать любой друг.

Всё это давно известные факты: «Которые должны соблюдаться… и только так определяется друг» и бла, бла, бла. Но разве человек идеален? Чтобы такое соблюдать. Наверное, все мы привыкли видеть перед собой идеал и к нему стремиться, а кто придумал эти идеалы? Кто сказал, что это они идеальны? Да, порой, идеалы нужны, как цель, ты должен стремиться к ней, но не нужно забывать, это всё: «фантазии», придуманные людьми для диктаторства правил и обязанностей.

Всё это так сложно, так масштабно звучит, но это просто, просто потому, что сталкиваемся каждый день».

Природа мудра; она создала времена года, для обновления каждый год. Задумайтесь, ведь было бы скучно, если круглый год стояло лето или зима, осень, весна. Хорошо, что мы живём в разнообразии, а то бы скукатень.

Холодным утром, настолько холодным, что видны равномерные струйки пара при выдохе, переводя неровное дыхание, бежали трое друзей.

— Эдд… Диана… далеко. — Запыхавшись, говорил Рассел.

— Она… вон бежит, я вижу. — Менее запыхавшись, сказал Эдд.

Пробежали около полутора километра, силы на исходе. С красными щеками, особенно краснее у Рассела, толи от холода, толи от нагрузки; решили остановиться. Увидав впереди старую, деревянную скамейку, задумались отдохнуть там. Пока Эдд и Рассел прогуливались пешком, Диана бежала, не чувствовала всего тела. Стук сердца отдавал в виски, с инсультным грохотом. «На этот раз, хотя бы дыхание не сбилось. Вот, прогресс, хоть какой-то. И как они заставили меня бежать?» — думала Диана, схватившись рукой за лоб, он горячий, в такое холодное ноябрьское утро.

2

Прошёл целый месяц, как Диана учится в новой школе. Обычная школа, с особенными учениками. Месяц она не могла перестать глядеть на Алана, смотрела в непонятного цвета глаза, и карие, и желтые одновременно. Когда был урок химии, Алан пересаживался на первую парту третьего ряда, там она могла обглядеть его полностью, придерживая голову рукой, накручивая на пальцы голубые концы волос, протяжно вздыхая. В школьной столовой Алан всегда садился напротив Дианы, болтая с Куртом или Майклом, сидевшие по бокам; позволяло также наблюдать за ним.

Он всегда улыбался, подмигивал Диане специально. Она терялась в такие моменты, делая милое личико, болтая с Ниной, делала вид — не замечала, и всё равно умудрялась посмотреть на его лицо.

Нина не дура, знала, что Диане «так нравится» Алан. Хотя сама Диана отрицала, говоря: «Нет, ты что?! Он меня привлекает… «внешне». Помнишь? Ты тогда про Рассела то же самое сказала». И на всё эта отговорка, не могла Нина упрекнуть Диану в этом, в последствии может начаться разговор про Рассела.