Сезоны любви (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 49

— Извини, я знаю, сорок лет не празднуют…

В это время нас оглушил очередной взрыв смеха. Андрей осекся и заглянул мне за спину.

— У тебя гости… извини, я помешал…

— Ничего. Сегодня все приходят без приглашения.

Он принял это на свой счет.

— Я… — махнул рукой с цветком и отступил от двери. Я молча смотрела на него. Он был в джинсах и пестрой майке, хоть и явно дорогих, но все же не казался таким лощеным, компетентным и недоступным, как всегда. Даже волосы не такие уложенные. Через секунду стало понятно почему — Андрей взъерошил их пятерней. Он казался растерянным. Я спросила осторожно:

— Это мне?

— Что? А, да, извини, я дурак, это тебе! Я просто хотел поздравить… не знаю, розы какого цвета ты любишь…

— Этого! — мгновенно сказала я.

Мы молча смотрели друг на друга. Андрей снова взъерошил волосы.

— Знаешь… я без тебя, как без рук. Ничего найти не могу. Эта дура, которая вместо тебя…

— Аня сказала, ты на нее все время орешь.

— Да, но она такая бестолковая…

— На меня ты никогда не орал.

Он вдруг ухмыльнулся.

— Попробовал бы я!

— Ладно, скажи еще, что ты меня боишься!

— До смерти, — неожиданно сказал Андрей. Я захлопала глазами — и не подозревала, что способна как-то запугать мужчину.

— Я так боялся выставить себя дураком… Ну, знаешь, когда ты смотришь на меня своим фирменным взглядом поверх очков…

— Пошла за очками, — сказала я, не двигаясь с места.

— Мне все казалось, что ты воспринимаешь меня, как ну… мальчишку.

Э-э-э, да я в своей возрастной паранойе не одинока!

— Ты вернешься? — спросил Андрей.

— Я обдумываю этот вопрос.

— А если я пообещаю, что не буду… — он опять посмотрел на потолок, словно там у него была приклеена шпаргалка. — Что я постараюсь…

— Дело не в тебе, — перебила я.

— А в чем?

— Во мне.

Он моргнул.

— Ты мне тоже очень нравишься. Даже слишком очень.

На его лице появилась медленная улыбка. Очень идиотская, надо сказать. Но такой он был мне еще более мил.

— Правда? Тогда что…

— Цифры! — перебила я его.

— Что?

— Цифра сорок. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Он, сморщившись, смотрел на меня.

— Ты хочешь сказать…

Я нервно помотала в воздухе пальцами.

— Мне сорок лет! А тебе сколько? Тридцать есть?

Он помолчал.

— Женя. Это цифры. Просто цифры. Понимаешь? Тебя заклинило на цифрах!

— А ты понимаешь, что я буду ловить каждый твой взгляд на молоденьких девочек, и думать — ну, вот оно?

Андрей сделал шаг ко мне.

— Мне нравится, когда меня ревнуют.

— А еще что тебе нравится? — слабо спросила я. Он был совсем рядом — такой теплый… такой… живой.

— Ты, — сказал он.

— У тебя хороший вкус! — сообщила я. И едва не шарахнулась в сторону от его протянутой руки. Он заметил это, улыбка его стала еще шире.

— Роза.

— А?

— Возьмешь ты, наконец, эту чертову розу? Она же колется, как… не знаю что!

Я сунула нос в цветок. Пахнет… Андрей привалился спиной к стене рядом с дверью.

— Ну. И что будем делать?

По лицу его блуждала улыбка. Под его взглядом у меня опять начала кружиться голова.

— Розу взяла, — сказал Андрей. — Жень, возьми и меня тоже, а?

Я глядела на него и начинала понимать кое-что важное. Очень важное. Ну и что с того, что это, возможно, не навсегда? Я, как ни странно, тоже не собираюсь жить вечно…

Я махнула розой. И сказала:

— Заходи!

ЛЕТО

Я решила завести курортный роман.

Как это делается — не имею ни малейшего понятия, поскольку никогда раньше на югах не бывала. Да и как это делается вообще, уже, честно говоря, начала потихоньку забывать. Но представлялось мне все элементарным: люди едут отдыхать, предвкушая солнце, море, пальмы, фрукты — словом, готовые ко всяческим радостям жизни. В том числе — и к радостям любви. То есть встречаются, обмениваются взглядами, улыбками… и дальше как по писаному.

По приезду сразу стало ясно, что роман на таком, с позволения сказать, курорте, мне не светит. То есть абсолютно. Потому что переглядываться и обмениваться улыбками оказалось просто не с кем. Расхваленный профоргом "отличный" санаторий оказался действительно отличным — от других. Типа «Мать и дитя». То есть вокруг — соответственно первые и соответственно вторые. Мужчин старше пятнадцати здесь практически не наблюдалось. Блин!

Спасибо, хоть дали одиночный номер — очень опасалась я, что достанется мне в соседки курящая храпунья. А то и вовсе еле ковыляющая кряхтящая бабуля, беспрерывно оглашающая обширный список своих заболеваний. Или все это, соединенное в одном флаконе. Опять же, случись какой-никакой роман, будет куда привести мужчину…

От псевдооптимистичных рассуждений проку было мало. Уже подавал голос сварливый внутренний голос: «Ну, и что? Что дальше-то делать будем? Говорил я тебе, говорил? Курортный рома-ан ей подавай!» Со свежей энергией не отдохнувшего я успешно (пока) от него отмахивалась.

Через несколько дней мое расписание сложилось само собой: завтрак, море, обед, море, ужин, море. Соседки по столу — одна с дитем, две других без, но зато хорошо за пятьдесят, — без устали разбирали санаторий по косточкам. Краткое резюме: дыра, никакого лечения, никакого сервиса, постельное белье меняют только раз в неделю, кормят просто отвратительно… Я слушала, помалкивала, и одну за другой очищала тарелки с «отвратительным» содержимым. Эх, тетеньки, не обедали вы в наших заводских столовых! «Тетеньки», впрочем, тоже от меня не отставали, прямо на глазах наращивая и без того внушительные объемы. За несколько дней я прониклась мыслью, как круто мне не повезло; ознакомилась со списком санаториев и пансионатов, куда «следует» поехать в будущем. А заодно уяснила, что потеряла практически половину жизни, поскольку нормальные-то люди отдыхают на море каждый год, а я вот впервые. Не считая затертого детсадовского визита, от которого сохранилось лишь одно стойкое воспоминание — как воспитательницы всеми силами не давали нам окунуться в это самое заветное море.

Теперь еще выяснилось, что страдаю я «морской» болезнью (вот знать не знала!), а потому все морские прогулки, а также длительные туристические поездки с преодолением горных «серпантинов» мне тоже заказаны. Куда не кинь, везде клин…

Я добросовестно наматывала километры по курортному городу (который, к тому же, находился на внушительном расстоянии от нашего «дитя с матерью»). Толчея, бесконечные ларьки с парэо, ракушками, шляпами, купальниками, обезьянками и попугаями на плечах у фотографов. Здесь самые объемистые приезжие бабехи смело надевают немыслимые маечки и шортики, и никто не носит бюстгальтеров. Да здравствует курортная свобода!

Местные жители — женщины, сплошь обесцвеченные в тщетной борьбе с приезжими белокожими северянками, и мужчины с красивущими жгучими глазами, говорящие на нескольких языках, — в море не купаются. Грязное оно для них? Или то, что доступно — то ненужно?

Вечерами тоже особо не разгуляешься. Соседки в возрасте берегли деньги и здоровье, наотрез отвергая мои предложения посидеть в кафе, потанцевать, на самый крайняк прогуляться по освещенной, шумной, веселой и пьяной от отдыха набережной. Приходилось или смотреть телевизор или посиживать на скамейке, наблюдая за танцующими детьми — для них-то в санатории ежедневно (вернее, ежевечерне) устраивали танцы. Хоть это время провела с пользой — запомнила несколько движений, которые потом отрабатывала сама с собой и с зеркалом. А что — полумрак нужной плотности — и я еще ничего себе! Двигаюсь.

…Конечно, я слегка преувеличила. Мужчины были. Некоторые мамы прихватили с собой и пап. Но под бдительным призором жен те не позволяли себе не то что шаг вправо (а тем более — влево), но даже и лишнего взгляда. Разве что на пляже, под надежным прикрытием козырьков и солнцезащитных очков.

Кстати, о пляже. Я с облегчением обнаружила, что все объективные, а тем более мнимые недостатки моей далеко не спортивной фигуры теряются на фоне животов, задов, складок на боках и прочих прелестей зрелого (и перезрелого) женского тела. Случились, правда, две точеных фигуры на тройку сотен прочих. Девочек — совсем девочек — я решила в расчет просто не принимать. Они вне конкуренции. Вернее, вне моей возрастной и весовой категории. Так что я с облегчением засунула поглубже в чемодан строгий сплошной купальник (сбережем для бассейна, а вдруг да доберусь туда наконец!) и щеголяла в раздельном. А то и вовсе без него. В солярии. Солярий — песня отдельная.