Юбилей ковчега - Даррелл Джеральд - Страница 23

И снова я отправился в США за подаяниями, кои не замедлили последовать с присущей американцам щедростью. Из одного источника в Великобритании был получен весьма важный грант на стипендии представителям «развивающихся стран» (потешное название), не располагающим средствами, чтобы приехать на учебу на Джерси. Итак, у нас появились деньги и на строительство, и на стипендии. Правда, вид будущего здания меня никак не радовал. Из-за ограниченности в средствах мы не могли позволить себе никаких декоративных элементов, и как ни старался наш превосходный архитектор утешить меня, все равно я ожидал, что в итоге увижу обыкновенную цементную коробку. С ужасом насмотревшись на жертвы, приносимые на алтарь бога Цемента в зоопарках по всему свету, я поневоле испытываю некоторую неприязнь к этому полезному строительному материалу. Однако не в моей власти было что-либо изменить. Во всяком случае, я так думал, пока не произошло удивительное событие, говорящее о том, что судьба благоволит нам.

Много лет дважды в неделю в нашей квартире появлялась некая миссис Буазар, чтобы пронестись по комнатам точно ураган, наводя умопомрачительную чистоту. Младшая дочь миссис Буазар, Бетти, пришла к нам в Трест на работу прямо со школьной скамьи, со временем возглавила бухгалтерию зоопарка и правит там ныне железной рукой. Когда приходила миссис Буазар, Бетти обычно заглядывала к нам минут на пять поболтать с родительницей. В тот раз, о коем сейчас пойдет речь, миссис Буазар сообщила:

— Слышала я, Леонард дю Фью выставил на продажу свой дом.

Бетти, как и следовало ожидать, весьма недоверчиво восприняла эту новость. Леонард был нашим самым близким и самым многострадальным соседом, он никогда не жаловался на то, что наши животные издают странные звуки по ночам, не стал нас журить, даже когда южноамериканский тапир Клавдий, вырвавшись из загона, растоптал только что расцветшие анемоны Леонарда, после чего принялся сокрушать в саду стеклянные колпаки, защищающие нежные ростки. Надо ли говорить, что мы были счастливы иметь такого соседа. Его имение на Джерси испокон веку (около пятисот лет) принадлежало семейству дю Фью, и земля граничила с нашей территорией. Дом находился в двух минутах ходьбы от нашего поместья и состоял, по сути, из трех частей — коттеджа обслуги, просторной теплицы и гранитной надворной постройки. Нам в голову не могло прийти, что Леонард когда-либо решит продать родной дом, но когда дети выросли и разъехались, содержать такое обширное хозяйство становится довольно накладно.

Бетти сбежала, запыхавшись, вниз, в нашу канцелярию, и поделилась потрясающей новостью с Джоном Хартли, который тотчас позвонил во Францию, где я в моем домике в Провансе писал очередную книгу. Моля Бога, чтобы мы не опоздали, я сказал Джону, чтобы он не мешкая связался с Леонардом. Когда Джон отыскал нашего ускользающего соседа, тот сообщил, что уже месяц как выставил имение на продажу и сам удивляется, почему не подумал о нас как о возможных покупателях. Казалось бы, дальше все будет предельно просто, однако не тут-то было — с той поры, когда я только создавал здесь свой зоопарк, времена сильно изменились. Потребовалось получить разрешение целых трех комитетов местного самоуправления, прежде чем мы смогли приобрести имение Леонарда для использования в наших целях. На Джерси только что были приняты строгие законы, определяющие, для чего можно использовать земельную собственность (особенно пригодную для сельского хозяйства), и надо ли говорить, что наши цели никак не вписывались в границы, очерченные законодательством. Однако Джерси гордится нами и нашими делами, так что в этом случае (как это бывало и раньше) мы получили вотум доверия. Не подумайте только, что закон повернули как дышло, ничего подобного, просто в нем обнаружились мелкие неточности, и имение «Ле Нвайе» стало нашим.

Радость — не то слово. Мы представляли себе здание учебного центра в виде массивного бетонного блока, а получили красивейшее старинное джерсийское имение с внушительными надворными постройками и восемью акрами земли. Насчет использования этих акров действовали некоторые ограничения, но это не играло роли, ведь нам были нужны строения. И, вступив во владение ими, мы тотчас занялись реконструкцией. Часть дома отвели под студенческое общежитие, в другой части оборудовали квартиру для домоправительницы. Устроили обставленную со вкусом библиотеку, получившую название «Библиотека имени Уильяма Коллинза», поскольку мой издатель сэр Уильям перед смертью сделал нам щедрый дар — все книги по зоологии и естественной истории, вышедшие в издательстве «Коллинз» и намечаемые к изданию. В обширной пристройке разместилась аудитория на шестьдесят четыре места с новейшей аудиовизуальной аппаратурой. Над аудиторией помещались канцелярия, небольшой музей, выставки графики и фотографий, фотолаборатория и видеозал, причем все это заняло всего лишь половину огромного гранитного амбара.

Обзаведясь учебным центром, мы, естественно, нуждались в человеке, который мог бы им заведовать. Для чего требовалось совершенно особенное существо, разбирающееся в биологии и способное с тактом и симпатией общаться с людьми из самых разных стран, — словом, человек, совмещающий качества духовника и отца. Мы решили поместить в газетах объявление, чтобы было из кого выбирать. Разумеется, предложения посыпались со всех сторон, и среди полчищ кандидатов надлежало для начала отвергнуть совсем непригодных — таких, как почтенную даму из Пенге, которая обожала животных, держала четырнадцать кошек и отдыхала на Мальорке, и как восемнадцатилетний школьник из Сомерсета, который уверял, что всегда любил иностранцев, хотя они совсем другие, и всегда мечтал обучать их. В общем, из этого потока мы выловили четырнадцать вероятных кандидатур и пригласили для собеседования в Лондон.

Отлично понимая, как тяжело дается такое собеседование испытуемым, хотел бы все же, чтобы и они посочувствовали экзаменаторам, ведь отбирать людей по одним только письмам — чистое наказание. У вас в руках анкета, но для такой работы нужна особая личность, ибо наш Трест — совсем маленькая организация, мы не можем терпеть в наших рядах паршивую овцу. Иногда нервозность кандидата мешает вам принять верное решение. К счастью, есть строго определенная процедура: время, которое вы можете потратить на собеседование, ограничивается способностью экзаменатора не допускать трепа и без дрожи поглощать неимоверное количество скверного кофе, не позволяя ему влиять на выносимый приговор.

В данном случае мы довольно быстро браковали кандидатов, в частности молодого парня, который неверной походкой забрел в кабинет с расстегнутой ширинкой, взмахнул рукой, благодушно приветствуя нас, и попросил дать ему прикурить. Мы единодушно заключили, что его анкета — сплошной обман. Отбор шел с такой скоростью, что мы вдруг обнаружили, что остается всего лишь один кандидат. Среди тех, с кем мы познакомились, от силы два человека могли кое-как претендовать на должность заведующего учебным центром, но особенного восторга они нам не внушали. Джон вышел в приемную и вернулся с известием, что последний кандидат не явился.

— Что ж, — заключил я, — ничего не поделаешь. Дадим новое объявление.

— И на этот раз стоит написать, что держать пятнадцать кошек —не то же самое, что обладать титулом доктора биологии, — сказал Джон.

— Точно, — подхватила Ли. — И что хотя иностранцы — не англичане, хороший заведующий не должен придавать этому значения. Как-никак я американка.

— Ладно, — сказал я, — предлагаю сейчас дружно отправиться в какое-нибудь заведение, где можно перебить паршивый вкус этого кофе добротным старомодным отечественным напитком вроде бренди и имбирного эля.

В истории нашего Треста судьба постоянно ведет с нами лукавую игру. Любит ждать до последней минуты, прежде чем прийти на выручку. Только мы принялись собирать наши бумаги, как раздался стук в дверь и после нашего дружного: «Войдите!» — вошел доктор Дэвид Во, запоздалый кандидат, который пропустил свой автобус, пропустил поезд, вообще пропустил все, что можно было пропустить, но тем не менее явился к нам. Нам оставалось только предложить ему чашку холодного кофе и подвергнуть его такому допросу, точно мы представляли столичный департамент уголовного розыска и перед нами сидел человек, подозреваемый в том, что он Джек Потрошитель. Слушая ответы, мы убеждались, что этот последний кандидат — как раз тот, кто нам нужен. Отпустив его с легким сердцем, мы поздравили друг друга с блестящим успехом и направились в ближайший трактир.