Юбилей ковчега - Даррелл Джеральд - Страница 1

Джеральд Даррелл.

Юбилей ковчега

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мое знакомство с Джерсийским трестом охраны диких животных началось, как и для тысяч других людей, в поезде, где я читала одну из книг, написанных его основателем Джеральдом Дарреллом. Даррелл, как мало кто из других писателей, наделен способностью вызывать внезапные взрывы смеха, удивляющие как самого читателя, так и его ничего не подозревающих попутчиков. Еще большее замешательство вы рискуете вызвать у людей, читая книгу мистера Даррелла во время еды.

Теперь мне ясно, что он использует свою особую форму антропоморфизма, чтобы вызывать в читателе чувство родства, а оттого, естественно, и близости к другим представителям животного мира. Мне ясно также, что этот редкий дар позволяет ему привлекать внимание широкой аудитории, и он умеет пользоваться этим для разных целей.

Мне довелось не раз посещать ДТОДЖ, и хотя каждое посещение памятно по-своему, совершенно особое место принадлежит совместному празднованию 21-й годовщины Треста и 25-й годовщины зоопарка в 1984 году, когда меня попросили открыть Международный центр подготовки специалистов по охране и размножению в неволе угрожаемых видов.

Из этой книги вы увидите, что благодаря выпускникам Центра влияние и деятельность Треста распространяются по земному шару в масштабах, значительно превосходящих скромную площадь, занимаемую его штаб-квартирой на Нормандских островах.

Убеждена, что все мы, попечители унаследованного нами живого мира, обязаны заботиться о том, чтобы сохранить это бесценное наследство будущему поколению. Следует, однако, понимать, почему это необходимо и как этого добиться. Учитывая, что размножение животных в неволе само по себе дает пищу для ума, особенно важно добиваться того, чтобы Центр мог служить просвещению.

Я счастлива, что Павильон принцессы-цесаревны в Джерсийском зоопарке предоставит тремстам пятидесяти тысячам с лишним ежегодных посетителей нашей штаб-квартиры возможность познать суть целей, преследуемых Трестом. Не менее важную роль играют первые Курсы по подготовке работников зоопарков, где представители развивающихся стран могут узнать, как хорошее содержание животных в неволе может содействовать усилиям по охране дикой фауны.

Мы снова видим, как Джеральд Даррелл и немногочисленный отряд его сотрудников нашли пути к умам не поддающейся счету международной аудитории.

Надо ли говорить, что одному человеку, даже одной организации не под силу справиться с названными выше задачами. Но я убеждена: если бы все и каждое учреждения, занимающиеся биологией, делали столько, сколько делают мистер Даррелл и его Трест, чтобы латать и штопать изношенную экологию нашей планеты, в наших природных и оборонительных линиях было бы меньше брешей, чем сейчас.

Каждая новая книга Джеральда Даррелла заслуживает внимания читателей. Эта книга не исключение, и я надеюсь, что она убедит еще многих: там, где есть воля и есть продуманный путь, невозможное становится обычным и даже до чудес рукой подать.

АННА

ОТ АВТОРА

Большинство авторов жалуется на скудость материала. В данном случае я жалуюсь на избыток, ибо, ограниченный пространством, вынужден был обойти многое, что так хотелось бы включить. Зато я вновь познал старую истину: бочку в наперсток не вольешь.

Поскольку Трест развивался и процветал и у него теперь есть родственные организации как в США, так и в Канаде, мы стали пользоваться словом «Трест» как обобщающим понятием; пусть нас разделяют океан и большие расстояния — мы делаем одно дело, у нас общие цели и устремления. Вот почему, употребляя в этой книге слово «Трест», я подразумеваю работу, проводимую не только на Джерси, но и в США и Канаде.

ПРЕДВАРЕНИЕ

Вряд ли многие в возрасте шести лет уже способны более или менее точно предсказать свое будущее. Между тем я в шесть лет уверенно сообщил своей родительнице, что собираюсь обзавестись собственным зоопарком, более того, великодушно добавил, что на территории зоопарка ей будет предоставлен коттедж для проживания. Будь моя мама американкой, она, вероятно, поспешила бы показать меня ближайшему психиатру; на самом же деле она, особа достаточно флегматичная, просто сказала, что это будет очень мило, и немедля позабыла мои прогнозы. Ей следовало серьезнее отнестись к моим словам, ибо я уже с двухлетнего возраста набивал свои карманы и спичечные коробки различной мелкой фауной, так что путь от спичечного коробка до зоопарка был не так уж невероятен. И мне приятно отметить, что до кончины матушки я выполнил свое обещание: она поселилась на территории моего зоопарка, правда, не в коттедже, а в поместье.

Вид из окон моих покоев на первом этаже Поместья Огр сулит всякие неожиданности; поведение хозяина и впрямь может дать богатую пищу для размышлений любому психиатру. Так, выглянув из окна гостиной, вы в самый разгар обслуживания гостей, коим пришелся по вкусу розовый джин, вдруг замираете при виде того, как лошади Пржевальского затеяли скачки в своем загоне, и ждете затаив дыхание, кто из этих рыже-желтых крепышей победит. Тем временем жажда гостя, озадаченного вашим странным поведением, остается неутоленной.

В столовой бывают происшествия посерьезнее. Нарезая мясо, вы внезапно останавливаетесь, потому что взгляд ваш, нечаянно направленный в окно, приковали брачные танцы венценосных журавлей. Длинные ноги их сгибаются под самыми немыслимыми углами, оперение смахивает на растрепанные пачки неловких балерин, и сопровождаются их пируэты резкими трубными криками и искусным жонглированием прутиками — знаками любви.

Скромность не позволяет мне описывать, какое зрелище открывается из окна ванной комнаты, когда у сервалов начинается течка и любовь и вожделение этих кошек находят выражение в душераздирающих воплях. Однако еще более сильное потрясение ожидает вас, если вы на кухне, оторвав взгляд от плиты, станете озираться по сторонам. Вашим глазам может предстать большая клетка, полная черных как смоль хохлатых павианов с похожими на сердечки игральных карт красными задами, предающихся оргиям, кои даже самые беззастенчивые римляне посчитали бы излишне вызывающими и непристойными. Пристальное созерцание подобных сцен чревато бедствиями, например, непоправимой порчей блюд для восьми персон, приглашенных на ленч. Со мной был такой случай, и я убедился, что даже старые друзья не слишком рады появлению на столе крутых яиц вместо предвкушаемых пяти лакомых блюд.

Но и это не предел. Однажды утром я беседовал с кружком прилежно налегавших на мой херес весьма престарелых борцов за охрану природы. Только я приготовился (пока они были еще в состоянии что-то соображать) предложить им пройтись и обозреть животных, как с ужасом увидел из окна бредущего через двор среди весенних цветов Джайлза — нашего самого крупного, волосатого и необузданного орангутана. Он смахивал на огромный оживший косматый оранжево-желтый ковер и передвигался развалистой походкой, отличающей моряков, которые не один год проводили в дальних плаваниях и столько же лет накачивались ромом. Целый час я был обречен сидеть взаперти, подливая херес хмелеющим с каждой рюмкой старцам, пока не услышал радостную весть, что Джайлз схвачен и водворен в свою обитель, и смог наконец избавиться от не в меру веселой компании. С ужасом думал я о том, что могло бы случиться, выведи я одурманенных алкоголем гостей на волю в тот самый миг, когда на двор ступил вразвалку Джайлз.

«Но для чего ты обзавелся зоопарком? — жалобно спрашивали родные и друзья. — Почему не кондитерской фабрикой, или овощеводческим хозяйством, или свинофермой — вообще чем-нибудь респектабельным и безопасным?»