Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена
(Современная орфография) - Распе Рудольф Эрих - Страница 10

Спустя некоторое время, буря утихла, и тогда мы увидели чудесное явление природы. Все деревья, носившиеся в воздухе, вдруг опустились на землю; каждое попало на свое прежнее место, сейчас же пустило корни и продолжало свой рост, как будто ничего не произошло с ним. Даже следа не заметно было после опустошительной грозной бури. Все деревья по прежнему спокойно росли, и листья пели невнятно тихую песенку, шептались и целовались друг с другом.

Впрочем, одно дерево представляло исключение. Перед началом бури один туземец со своей женой приставили лестницу к дереву, чтобы нарвать огурцов себе на ужин, так как эти овощи растут там не на грядах, как у нас, а на ветвях деревьев. В это самое время сорвался страшный вихрь, вырвал дерево с корнями и понес его вместе с людьми в воздух. Почтенная парочка терпеливо совершила воздушное путешествие, но своей тяжестью они придали дереву совершенно другое направление, так что упало оно на землю не корнями в свое прежнее место, а горизонтально, поперек одной улицы столичного города, перегородив дорогу пешеходам и проезжим. Когда началась буря, предводитель всеми туземными войсками и начальник страны дал приказ, чтобы все жители выехали из города, во избежание несчастных случаев с людьми. Но почти все жители еще

Перед началом бури один туземец со своей женой приставили лестницу к дереву, чтобы нарвать огурцов.

до его приказа выселились за город из боязни быт раздавленными развалинами своих жилищ. К концу бури начальник страны захотел почему то вернуться в свой дворец; может быть он хотел показать свою храбрость, или просто по делу, это покрыто мраком неизвестности, так как, благодаря неожиданной смерти, он унес эту тайну вместе с собой в темную могилу. Случай этот вызвал в стране много толков и всевозможных догадок, а дело, собственно, произошло очень просто. Начальник ехал по одной из улиц ко дворцу, и в это время упало дерево с огурцами на его коляску и, к счастью, убило его до смерти, а лошади понесли его труп по улице, пока он не слетел на мостовую, окровавленный, с разбитой головой.

Вам покажется странным, что я говорю «к счастью»?

Но дело в том, что начальник, говоря правду, был ужасный тиран, и жители острова, не исключая и любимцев его, были несчастнейшими созданиями в мире. Когда весть распространилась о смерти начальника, страна как бы легче вздохнула, и понеслись горячие молитвы жителей к небесам за избавление страны от мучителя. Начальник был страшно скуп, строг и не справедлив. В его закромах гнили обильные запасы хлеба, между тем, как народ, у которого были отняты эти запасы, голодал в полном смысле этого слова.

Недовольный народ волновался, но ничего не мог сделать против вопиющей несправедливости.

Никакие другие страны не грозили острову войной, и начальнику нечего было бояться внешних врагов; тем не менее он брал в солдаты каждого молодого человека, могущего носить оружие, чтобы сделать из него героя, и часто продавал этих жалких героев тем из своих соседей, которые предлагали ему больше серебра и золота. Бедные герои безмолвно шли в чужую страну, покидая на своей родине любимую семью. Распространялся даже упорный слух, что у него было очень много богатств и денег, сделанных из морских раковин и доставшихся ему в наследство от отца, а он с жадностью продолжал копить новые миллионы, продавая в рабство население своей страны. Было еще много грехов за ним, но будем снисходительны и не поставим их ему в вину, так как к покойникам относятся всегда с почтением и забывают, или скорее прощают им все недобрые их дела.

Обрадованное население ликовало, восхваляя того человека и жену его, благодаря которым дерево упало на карету начальника. В благодарность за великую услугу, оказанную этими людьми соотечественникам, все единогласно решили возвести их на трон, который освободился со смертью начальника. Несколько дней продолжались великие торжества, а историки записали этот случай, как великое национальное событие, установив праздник в этот день во все последующие годы.

Бедные люди не знали, что им делать и как благодарить народ за оказанную честь, беспрекословно исполняли все, что народ их повелевал им. Эти добрые люди, во время своего воздушного путешествия, так близко видели в лицо солнце, что блеск этого небесного светила несколько отуманил их глаза и ум, но тем не менее они управляли так хорошо страной, что каждый подданный, кушая огурцы обязательно приговаривал с большим почтением и даже с благоговением:

— Господи! Сохрани жизнь нашему правителю и его супруге на долгое время для благополучия страны нашей.

Я больше небыль на этом острове, но слыхал из рассказов, что там навсегда прекратился голод, этот страшный бич народный, и что остров этот стал очень богатый, культурной и промышленной страной.

Как только буря утихла, мы починили свой корабль, несколько пострадавший от сильной качки, запаслись достаточным количеством пресной воды, угля и продуктов, и любезно простившись с новыми правителями острова и его гостеприимным населением, мы отправились, при благоприятном ветре, в море. Мы так сжились с этим островом, что жалко было расставаться с ним, когда же наш корабль отчаливал от берега, нас провожала громадная толпа туземцев. Многие так плакали и кричали, что рыба в море была оглушена и выплыла на поверхность. Я так растрогался таким чистосердечием и радушием этого замечательного народа, что и у меня на глазах навертывались слезы.

От этого острова до Цейлона дорога продолжалась довольно долго и только через шесть недель, достигли мы благополучно места назначения.

VII

Пребывание барона на острове Цейлоне

Прошло несколько дней после нашего приезда на остров, и я немного отдохнул от продолжительного путешествия. Меня познакомили с высшим обществом и при этом рассказали о моей сильной страсти к путешествиям. Все очень интересовались мной, как иностранцем и засыпали всевозможными вопросами. Особенно хорошо я сошелся с старшим сыном губернатора. Это был высокий, сильный юноша. Как то раз он предложил мне пойти с ним на охоту, я согласился с большим удовольствием. Не буду себя хвалить, а просто скажу, что я превосходил его во многом и уступал только в одном. Он, как туземец, привыкший к местному климату, легко переносил нестерпимый зной. Я мучился от жары и уставал до невозможности, а он шел себе свободно шагал все вперед и вперед. Вы только представьте себе, что солнечные лучи растопляли оловянные пуговицы моей тужурки, и олово стекало с них, как воск со свечи, ружье же мое накалялось до того, что я боялся, как бы порох не вспыхнул сам собой и не произвел бы выстрела. Во избежание такой неприятности я придумал остроумное средство: пот от сильного зноя лил с меня, положительно, ручьями, и платок, которым я каждую минуту обтирался промокал насквозь, как будто его смачивали водою. Я сообразил, что мокрым платком можно охладить накаленное железо в ружейном замке. Каждый раз, когда я накладывал влажный платок, раскаленное железо замка шипело, точно плита, когда на нее прольется жидкость. При таком невыносимом жарком климате мне, европейцу, приходилось очень плохо, я не мог идти вместе со своим товарищем и вынужден был лечь отдохнуть, чтобы набраться новых сил. Я выбрал уютное местечко над самым берегом какой-то широкой реки в густом, тенистом лесу. Тень его так и манила меня в свои объятия, и я хотел уже расположиться для отдыха, как, вдруг, услышал позади себя в кустах какой то шорох. Я невольно оглянулся и окаменел: огромный лев осторожно, как кошка, крался ко мне. В его глазах, налитых кровью, я ясно читал его непреодолимое желание полакомиться мной, без моего на то позволения. Он увидел, что я заметил его и приближался ко мне уже с оглушительным ревом. Я совсем растерялся, увидя на близком расстоянии от себя страшного зверя, и схватился за ружье, не сообразив даже, что мой выстрел раздражит его только еще больше, так как