Горизонты и лабиринты моей жизни - Месяцев Николай Николаевич - Страница 37

Правда и то, что в Литве, как и в других союзных республиках, временно оккупированных врагом, была небольшая группа изменников Родины, коллаборационистов, верно служивших немецко-фашистскому режиму.

Летом 1944 года нами была арестована группа лиц в составе пяти человек, литовцев по национальности, служивших в войсковой охране немецкого концентрационного лагеря, где содержались коммунисты и другие антифашисты — русские, украинцы, литовцы, евреи, поляки…

Следствие, как и во всяком групповом деле, представляло немало сложностей, тем более что речь шла об участии арестованных в зверствах, избиениях и расправах над содержащимися в концлагере. Необходимо было собрать показания свидетелей, вещественные доказательства, провести экспертизы, тщательный анализ и сопоставление показаний каждого из арестованных. Последовательно, шаг за шагом исследуя эпизоды, связанные с расстрелами и иного рода жестокостями, раскрывая противоречия в показаниях арестованных, относящиеся к одному и тому же эпизоду, следователь устанавливал общую картину события. Так, арестованный, поняв, что следователь знает даже такие детали, что арестованный П. выпивал стакан водки перед расстрелом одного человека, а арестованный А. пил водку только после окончания расстрела всей партии заключенных, осознавал, что следствие идет вглубь, имея даже такие косвенные данные.

Немало дали обыски обвиняемых. Когда у одного из них было найдено восемь обручальных колец, у другого несколько ниток жемчуга, а жена одного из двух обвиняемых показала на допросе, что эти вещи были принесены из лагеря и назвала точную дату, которая по имевшимся в деле документам совпадала с днем очередного массового расстрела, то, разумеется, и это косвенное доказательство имело большое значение.

Было важно и то, что, отрицая собственное участие в расстрелах, обвиняемый А., например, дал показания об участии в этой акции обвиняемых В. и П; к тому же он сослался на подробности — проявленную П. во время расстрела жестокость в отношении детей.

Так постепенно дело двигалось вперед. Во время одного из допросов у следователя В. Журавлева обвиняемый П. (здоровенный молодой человек), получив разрешение выйти в туалет, пытался бежать. И лишь благодаря бдительности двух других следователей, проводивших допрос в соседних помещениях и увидевших беглеца, побег не удался. Они криками вызвали охрану и сами повыпрыгивали в окна, открыли огонь по ногам беглеца, который был вынужден сдаться.

Другой эпизод, связанный с этим делом, был более существенным. В ходе заседания Военного трибунала, начавшего слушание этого дела, двое обвиняемых отказались от своих показаний; вслед за этим другие отказались от участия в некоторых акциях, связанных с расстрелом узников немецких лагерей смерти. Военный трибунал вернул дело на доследование. В практике работы нашего следственного отделения это был единственный случай.

Дело было подвергнуто серьезному анализу. Ошибка состояла в недостаточно тщательно проведенных обысках в домах подследственных и прежде всего у тех двух, которые полностью отказались от показаний. Причина определенной недоработки состояла в быстром отрыве нашей армии от места совершения преступления (армия за это время продвинулась на Запад на 300 километров). Двое следователей вернулись назад, провели новые обыски, которые позволили собрать множество изобличающих арестованных вещественных доказательств. Они подкреплялись показаниями свидетелей, что именно эти вещи принадлежали расстрелянным узникам лагерей.

Перед началом судебного заседания кроме двух столов, на которых были размещены вещественные доказательства, было установлено еще два стола, закрытых скатертями. Когда начали допрос подозреваемых, скатерти были внезапно сняты, на столах были выставлены вещественные доказательства, которые ошеломили подсудимых, и они под их воздействием были вынуждены признать себя виновными — это были личные вещи расстрелянных людей из лагерей смерти.

Другое дело было связано с наличием в ряде регионов профашистской военной организации под названием Letuvas laisvis armia (LLA) — Литовская освободительная армия.

Вначале был задержан, но еще не арестован один человек — назовем его С., о котором стало известно, что у него хранится большое количество оружия.

Было решено провести обыск в его доме. Обыск длился около 10 часов. Собственно, в доме ничего существенного обнаружено не было. Перешли в огромный сарай. Здесь лежало несколько центнеров сена, которое пришлось перебросить с одной стороны на другую. Обнаружено ничего не было. Следователь во время переброски сена стоял у одного из двух окон и обратил внимание на то, что кирпичи, уложенные в виде подоконника, не были схвачены цементом, а лежали плотно прижатые друг к другу. Причем показалось подозрительным, что подоконник, на котором лежали кирпичи, был довольно широк. Следователь совершенно свободно снял один кирпич, за ним другой, и так до тех пор, пока не обнаружилось, что стена сарая двойная и кирпичи были сложены на специально подложенную в этих целях доску.

Сняв доску, следователь и бывшие при нем солдаты обнаружили целый склад оружия: множество автоматов, гранат, несколько ручных пулеметов, взрывные устройства, динамит и прочее.

После обыска хозяин был арестован. На допросах он показал, что являлся членом LLA наряду с другими жителями этого села. Оружие они получали от отступающих немецко-фашистских войск, имея задание: либо сразу встретить наступающие части Советской армии вооруженным нападением на нее с тыла, либо позднее, создав в лесах бандитские формирования, оттуда вести постоянную вооруженную борьбу против Советской власти в Литве. В процессе следствия не удалось вскрыть возможные преступные связи арестованных, так как следственное дело по указанию руководства Управления контрразведки СМЕРШ фронта было передано в его дальнейшее ведение.

Вспоминается еще одно дело. Мы уже находились на территории Германии. К нам в отдел зашли два сержанта, регулирующие по поручению командования движение танков, бронемашин, автотранспорта и другой техники. Они привели с собой задержанного и обезоруженного ими старшего сержанта, который тоже пытался направлять по иным маршрутам боевую технику. Допрос задержанного старшего сержанта вызвал сначала недоумение, а затем и подозрение. Он не мог назвать свою воинскую часть, полк, дивизию. При личном обыске задержанного на стол следователя легло его скромное имущество: зажигалка, пачка сигарет (сигареты, заявил задержанный, трофейные) и красноармейская книжка, в которой был указан номер воинской части. Где находится его полк, задержанный сказать не смог по той причине, что вот уже почти полтора месяца, как он дезертировал из своей части.

После такого признания задержанного следователь не принял изложенную им версию о дезертирстве. Он хорошо знал, что случаев дезертирства не было в армии уже в 1944 году, а в 1945 году — тем более. Естественно, следователь понимал, что в данном случае задержанный признается в легкой вине, скрывая более тяжкое преступление. При внимательном изучении красноармейской книжки задержанного он обнаружил, что среди имущества, выданного солдату, значились — шинель, гимнастерка, брюки, сапоги и так далее, — все это было в порядке обычного положения дел. Но дальше в графе «носовые платки» стояла ясно выведенная чернилами цифра «2». Следователь хорошо знал, что с самого начала войны носовые платки не выдавались даже офицерам! А здесь солдату выдано два платка — какая щедрость со стороны работников армейского тыла.

Стало очевидным, что красноармейская книжка у задержанного фальшивая — подложный документ, который мог быть выдан абвером или какой-то другой разведслужбой противника. После этого допрос пошел по другому пути. Последовали вопросы, позволявшие узнать в деталях все время пребывания задержанного на фронте. Одновременно шла его проверка по материалам агентурного розыска и местам его службы. Выяснилось, что он значился в материалах розыска как добровольно сдавшийся в 1942 году в плен немецкой армии лейтенант, согласившийся работать на «Абвер», обучавшийся в его школе, по окончании которой ходил на выполнение заданий, за что был награжден Железным крестом.