Мартовские дни (СИ) - Старк Джерри - Страница 28

Два несхожих голоса сплетались прядями в девичьей косе, творя сладкозвучный лад, рекомый древними эллинами «гармонией»:

— Вдоль весеннего ручья лед нежнее льна.

Где любимая моя — там всегда весна.

Лучшей песни не сыскать, чем поет капель,

Где нам стелют облака белую постель.

Льется песня как вода, ветер подпоет.

Если любишь — скажешь «да»,

Солнышко мое…

— Они поют для Исси-онны, — завороженным шепотом произнес Кириамэ. — Благодарят за помощь и совет…

— Поют вдвоем, — уточнил Пересвет и неосторожно угодил каблуком на подвернувшуюся под ногу сухую ветвь. Та переломилась с громким щелчком. Песня оборвалась, над дремлющей заводью пронесся упругий, гулкий всплеск. Словно огромная рыба, уходя на глубину, с силой ударила хвостом. Закачались потревоженные льдины, зашелестела, выплескиваясь на заснеженный берег, темно-зеленая, прозрачная вода.

— Мы вас видим! — выкрикнул Малуш. — Эй, добры молодцы, хорош по кустам шароебиться!

Потревоженным лосем царевич проломился сквозь заросли и сугробы, не замечая встающих на пути препятствий.

Трещал костерок, распространяя вокруг ощутимые волны жара. Ромей сидел на бревнышке, вытянув к огню длинные ноги. Его одежда и плащ были сухими, но штаны и охотничьи сапоги вымокли до колен, словно он перебирался вброд через неглубокий ручей. Устроившийся рядом домовой смущенно ухмылялся, выставив напоказ остренькие зубки.

— Теперь вам надлежит, тщательно скрывая свою черную зависть, невзначай спросить: ну, как оно там было, на дне озерном? — голосом, прям-таки до отказа напитанным сладким ядом, произнес Гардиано. — Так и быть, открою вам великий секрет: ни одной земной деве не дано сравниться с речной королевной. До конца своих жалких дней будете грызть локти и изощряться в тщетных попытках представить, каково это — сойтись с настоящей нимфой… — он выдержал долгую паузу: — Да, именно так я и должен был сказать, чтобы вы уж точно меня возненавидели. Но увы, жизнь жестока. Между прекрасной Роксуней и мной ничего не было.

— Как это — не было? — возмутился Пересвет. — Врешь ты все! Зачем Водянице зазывать тебя гостевать в тереме на речном дне, как не заради того-этого?

— Хочешь верь, хочешь нет, она просто хотела поговорить, — пожал плечами Гай. — Роксуня — честная супруга, но у нее семейный разлад. Минувшей осенью она и ее супруг столь сильно повздорили промеж собой, что провели зиму порознь. В сущности, это здорово сыграло нам на руку. Из-за душевного треволнения Водяница дремала не столь крепко, как обычно — все прислушивалась, не спешит ли муженек мириться. Но Водяной так и не появился. Она спрашивала, как ей сызнова завладеть вниманием мужа — слишком уж часто он стал засматриваться на местных русалок.

— И что ты ей посоветовал? — домовник извлек откуда-то узорчатый коврик, накрыв им бревно, чтобы Ёширо мог не стоять на ногах, но изящно присесть.

— Для начала долго убеждал ее в том, что никакая, даже самая распрекрасная русалка, не сравнится с нею, — перечислил Гай. — Местные русалки, как я понял, существа довольно злобные, ветреные и глуповатые. Они пытаются подражать людской жизни, но им быстро надоедает. Роксуня же тверда в своих помыслах, верна и предана. Ее супруг непременно это оценит, особенно если она выучится держать свой острый язычок и сварливый нрав в узде. Еще посоветовал раздобыть парочку новых платьев, и желательно не рваных. Она обещалась исполнить все в точности… А то, что на прощение она меня поцеловала, изменой не считается. Это был совершенно сестринский поцелуй, чистый и невинный.

— Ага, — утробно хмыкнул Доможирыч. — Так мы и поверили.

— А там, под водой, красиво? — полюбопытствовал царевич.

— Очень. Она живет в чем-то вроде чертога из утонувших деревьев и водорослей, — Гай прищурился, пытаясь поверней описать увиденное, — солнечные лучи пробиваются сквозь воду и битый лед сияющими столпами… Кстати, чем вы тут занимались, пока я пытался наладить семейное счастье утопленницы?

— Мы нашли труп, — коротко и емко сообщил Кириамэ. — Он захоронен на мысу, как и говорила Исси-онна Роксуня. Это женщина. Я хочу позвать сюда людей местного старшего дознавателя, чтобы они вывезли мертвецов в город — и эту таинственную даму, и двух остальных.

— Здравая мысль, — одобрил Гай. — Слушайте, а пожрать у вас сыщется? Роксуня, вот ужас-то, хрумкает сырую рыбу. Не понимаю, зачем ей есть. Она ведь уже сколько лет, как мертвая! Или живая? Разъясните толком, она вообще кто: воплощенный дух воды или утонувшая когда-то в озере женщина?..

Глава 8. Загадки

Боярин Осмомысл огладил сивую с проседью бороду и сызнова вдумчиво оглядел тела, выложенные рядком в холодном мертвецком подвале сыскного приказа.

— Вот, значитца, как, — повторил он. — Рискнули потолковать с Водяницей. Умно, хоть и опасно нешуточно. Мои орлы до такого не додумались. Чей был замысел?

— Его, — Кириамэ повел острым подбородком в сторону малость приосанившегося царевича.

— Ясненько, — проронил старый воевода, зыркнув из-под насупленных бровей на Пересвета так, что тому немедля захотелось утечь за дверь, где ясное солнышко и никаких тебе мертвяков.

Но выкопанные из-под снега и палой листвы и с оглядкой доставленные в Столь-град покойники никуда не делись. Лежали себе тихонько на низких деревянных топчанах, до пояса накрытые белыми холстинами. Женщина в истлевшем платье иноземного покроя, и двое мужей — один преизрядного сложения с размахом плеч в косую сажень и курчавой бородой. Второй малость похилее, зато облачен в не утративший алой яркости кафтан с серебряными пуговицами. Девицу, сверившись с бумагами, опознали как Стефанию Ожешку, мастерицу из Подолии. Богатыря — как пропавшего поздней осенью кузнеца Данилу, парня в дорогом кафтане — сгинувшего во время загонной лисьей охоты младшего доезжачего Третьяка. Трое (считая с Айшей-плясуньей, так и все четверо) из числа загадочно исчезнувших нынешней зимой. Четверо обнаруженных, а пропавшими числилось не менее дюжины горожан.

— Это еще те, чьим долгим отсутствием растревожены близкие, — пояснил Осмомысл, — и чья родня явилась к нам за помощью. А которые одиноко век вековали, без друзей-приятелей, дядек-теток — так про их пропажу мы до сих пор не ведаем. Были да сгинули, точно камень в омуте.

Боярин-сыскарь крякнул, взмахом руки увлекая притихших молодых людей за собой. Прочь из полутемного, пропахшего скорбью царства мертвых, отделенного теперь надежной дубовой створкой с малым решетчатым оконцем. Пересвет устало озадачился — зачем прорезали оконце, приглядывать, не встанут ли мертвяки?

— Большое дело сделали, — скупо обронил Осмомысл, присаживаясь на угловатый, обитый порыжелой кожей сундук. — Хоть тебя, царевич, и твоих знакомцев не просили в наши скорбные хлопоты соваться. Чего взамен желаете?

— Увидеть сделанные вашими служащими записи об исчезнувших людях, — быстро и почти без акцента произнес Кириамэ. — Разрешить нашему, э-э, гостю ознакомиться с этими бумагами.

Посовещавшись, Пересвет и Ёширо решили выставить ромея дознавателем из Италийских земель. Мол, господин Гардиано странствует по городам и весям, набираясь опыта и присматриваясь, как в какой стране сыскные дела учиняются. Добрался аж до Тридевятого царства. Осмомысл скосился озадаченно, пробормотал насчет того, что расплодилось нынче повсюду умников, но учинять подробного расспроса не стал.

— Будь по вашему, — после недолго размышления дозволил воевода. — Щур! Щур, где ты там шныряешь? — на призыв отворилась коридорная дверь. В узкую щель боязливо посунулась остриженная в кружок белобрысая голова. — Поручение для тебя имеется. Сопроводи добрых молодцев до нашего хранилища. Сыщи и выдай им все бумаги, касаемые дела Зимнего душегубца… Это сыскари промеж себя выдумали ему такое прозвище. Надо ж его именовать как-то в разговорах, — несколько смущенно пояснил боярин. — Ну, ступайте. Гляньте на наши изыскания свежим взглядом. Додумаетесь до чего полезного — дайте знать. В любое время дня и ночи.