Игры Боэтии (СИ) - Старк Джерри - Страница 50

— Может, мы еще выкрутимся, — неуверенно возразил Тони. — К утру похмельные норды вспомнят о своем любимом кличе «Скайрим — для нордов!», полезут бить морды заезжим имперцам, а про нас забудут...

— Про людей, прикончивших императора? Даже не надейся, — едко хмыкнули с той стороны каменной преграды. — Наша казнь станет отличным поводом к тому, чтобы оттяпать голову еще кому-нибудь. Главное, положить начало.

— Молчи уж лучше. Без тебя тошно.

Альтмер умолк, но надолго его терпения не хватило. Ему позарез требовалось высказать наболевшее.

— Тони. Теперь я понял, что не должен был вытаскивать тебя из твоего медвежьего угла. Ты обрел там свой покой, а я... — он сбился в неловкое молчание.

— А ты — это ты, — закончил фразу Тони. — такой, какой есть, и никогда не изменишься. Потому что Алинор сожжен и пути назад нет. Между прочим, никуда ты меня не тащил. Это ведь я придумал ехать в Рифтен, забыл?

— Не забыл. Но там, в Горьких Водах, было хорошо, — он перевел дух и осторожно, словно ступая по тонкому льду, выговорил: — Иногда мне хочется, чтобы мы вернулись туда.

Тони ткнулся лицом в ладонь, давя смех. Невеселый это был бы смех, и совершенно неуместный, но так и рвавшийся наружу. Альтмер-убийца, Последний мститель Талмора пытался утешить человека. На свой диковинный альтмерский лад, но пытался. Глупой надеждой на лучшие времена, которые никогда не наступят.

— Рингилл, не лезь мне в душу грязными сапогами, не то зарыдаю, — предупредил Тони. — Давай уж лучше придумывать план побега, все веселее.

— Мне больше незачем бежать, — огорошил его Рингилл. — Я совершил все, что было в моих силах, и даже немного больше. Мне незаслуженно посчастливилось разделить последние мгновения бытия с Нелл... я не рассчитывал встретить ее еще раз в этой жизни, но промыслом небес наши судьбы скрестились.

— Нелл — это кто?.. — осторожно уточнил Тони.

— Араннелия, — выдохнул Рингилл. — Она была моей единокровной сестрой по первому брачному союзу нашего отца. Ты никогда не спрашивал, где был я, когда шла Великая Война. Я был рядом с Нелл — в походах, в битве Алого Кольца и во время осады столицы. При штурме города людской армией я потерял ее. Она пропала, никто не слышал о ней ничего. Мне... — она запнулся, — мне не хочется думать о том, что все эти годы она провела, сознавая, что с ней сотворили и не имея сил ничего изменить. Вечная безмолвная тень под ногами Боэтии.

— Она узнала тебя? — Тони больше не хотелось смеяться.

— Не знаю. Надеюсь, что узнала.

— Мира и покоя ее душе, — произнес Тони. — Она... она была полководцем враждебной армии, она не смогла остановить бойню в Имперском городе... но все равно она не заслуживала такой участи.

Что-то звякнуло. Тони опустил глаза, увидев у самого пола руку альтмера, перехваченную в запястье двойным кольцом наручников — железным и посеребренным, препятствующим чароплетству. Поколебавшись, Тони просунул ладонь сквозь прутья, коснувшись пальцами раскрытой ладони. Древний как мир ритуал выглядел таким глупым и нелепым... но от него стало легче на душе. Неотвратимая скорая смерть уже не казалась такой нелепой и жуткой. Просто смерть, еще один поворот колеса, еще одна ступень от прошлой жизни к новой. Сброшенная оболочка души, что бессмертна.

Утро выдалось бесснежным, сырым и волглым, закутанным в сырой туман. Солнце еще не взошло, его присутствие угадывалось по бледно-розовым и оранжевым отблескам на изнанке серо-сизых облаков. Вдоль карнизов и водостоков свисала бахрома желтоватых сосулек, истоптанный мокрый снег чавкал под ногами.

Халаг, когда за ним пришли гвардейцы и выволокли прочь из камеры, устроил драку. Сломал полдюжины рук, своротил пару челюстей и угомонился, только когда ему несколько раз заехали сложенной вдвое тяжелой цепью по загривку. Наполовину потерявшего сознание орсимера обмотали веревками и потащили по коридору, точно тушу на бойне. Альтмер не сопротивлялся, как в драный плащ, завернувшись в остатки достоинства. Тони заблажил, что ни в чем не виновен и огреб по ребрам, но возиться и заковывать в кандалы не стали, сочтя самым безобидным из обреченных на казнь злоумышленников.

Их кого провели, кого проволокли по коридору до внушительных, окованных железными полосами дверей. Вверх по десятку крутых ступеней, и по лицу словно мазнули влажной и холодной тряпкой. Тот же внутренний двор Мрачного замка, осененный тенью Имперской башни, где всего несколько дней назад толпились согнанные в кучу будущие участники Игрищ, золотые монетки в копилке сокровищ Боэтии. Спускающиеся ярусами деревянные трибуны оставались на месте, ярким пятном полыхал огонь в громадной бронзовой чаше, с одной лишь разницей: на каменном возвышении громоздилась плаха из ствола каменного дуба. Было на удивление многолюдно для столь раннего часа. Зрители подтягивались, входя через распахнутые замковые врата и ручейками растекаясь по обширному двору.

Тони толкнули в спину, без слов намекая, чтоб пошевеливался. Никто не метнул в проходивших сквозь толпу заключенных ни камнем, ни гнилой репой. Никто не визжал, истошно требуя для убийц жесточайшей из казней и восхваляя почившего императора. Закутанные в шерсть, меха и вываренную кожу нордлинги мрачно таращились из-под насупленных бровей на изловленных злоумышленников, вполголоса сдержанно переговариваясь между собой. Над площадью висел мерный, низкий неразборчивый гул пчелиного жужжания. Казалось, обитатели Солитьюда еще не осознали толком, что произошло минувшей ночью в Мрачном замке. Не поняли, что единым махом лишились и императора, и наместника собственной провинции. Гвардейцы покрикивали на зевак, слишком близко подошедших к эшафоту. Под ногами крутилось несколько больших охотничьих собак, но и те, проникнувшись напряженностью момента, не брехали, только тревожно скулили.

Озлобленная девушка по имени Сиф заняла место в первых рядах, как и обещала. Тони быстро выцепил ее взглядом: она стояла рядом с крупной белокурой девицей и грузным рыжебородым мужчиной солидной наружности. Блондинка держала Сиф за руку и порой успокаивающе гладила по плечу. Пожилой норд, годившийся Сиф в отцы или старшие родичи, увещевающе ей что-то выговаривал. Сиф раздраженно вскидывала голову, огрызалась и приплясывала на месте так, словно булыжники жгли ей ноги. Возможно, она была единственной из собравшихся, кто искренне желал альтмеру скорейшей погибели.

Распоряжался мрачной церемонией нордлинг с выправкой имперского легионера, капитан городской стражи Алдис. Капитан чувствовал себя несколько не в своей тарелке — в число скайримских традиций не входили поспешные казни без суда и следствия. Однако преступление совершено, преступники схвачены на месте злодеяния, а руки у них по локоть в крови жертв. Воздаяние должно следовать за злодеянием. Альтмера надо было сразу вздернуть, а не отправлять на Игры... и все-таки не мешало бы сперва собрать суд из почтенных и уважаемых горожан по предводительством наместника, рассмотреть все обстоятельства дело, опросить свидетелей и вызнать имена соучастников... Вот беда, и наместника-то нет, и тело пропало, что хоронить станем, кого оплакивать? Да еще настырно лезущие со своими требованиями и приказами имперцы с их неизбывной кровожадностью и мстительностью. Прослышав о кончине императора, старший над его охраной заблажил, что немедля соберет верных трону рыцарей и отправится выжигать Солитьюд дом за домом. Пришлось связать неуемного вояку, запихать в уединенный покой подальше и приставить к нему охрану и лекаря. И так все скверно, недостает только волнений в городе.

Капитан никогда не узнал о мысленной благодарности Тони. Добрые и простоватые нордлинги заготовили только плаху. Ни виселицы, ни пыточного колеса для дробления рук и ног. А если в Солитьюде сыщется умелый палач, то можно считать, они легко отделаются. В этом воинственном краю полно опытных вояк, способных в один взмах топора отделить голову от тела. Исполненная постоянного бегства жизнь неудачливого наследника погибшего короля завершится. Он погибнет также нелепо и бестолково, как жил. Один-единственный раз в жизни он сделал нечто толковое — помог изгнать из мира даэдру. Вот только никто никогда об этом не узнает.