Игры Боэтии (СИ) - Старк Джерри - Страница 24

Раздался сдавленный воющий мяв, точно кошку переехали тележным колесом. Ему вторил довольный возглас орка: «Поймал!»

Обжигая кончики пальцев, Тони торопливо запалил фонарь. Альтмер выпрямился, удрученно разглядывая четыре узкие прорехи, наискось пересекшие его кожаный панцирь. Добыча Халага истошно завывала, тщетно пытаясь вырваться из мертвой хватки. Орк заломил воришке руку за спину и медленно выгибал кисть наверх, вынуждая жертву голосить, признавая себя побежденной.

Второй грабитель, падая, так крепко приложился лбом о камень, что до сих пор не очухался.

— Кошак! – теперь несуразности и странности мигом объяснились. Их попытался ограбить хаджит, один из расы прямоходящих разумных кошкообразных тварей, обитавших на землях Эльсвайра и в минувшую войну неразумно принявших сторону Высших. Впрочем, даже альтмеры недолюбливали своих союзников – за склонность к вероломству и предательству, трусоватость, привычку тащить все, что плохо лежит, и поголовную склонность к дурманным зельям навроде лунного сахара. Дурная репутация бежала вперед хаджитов. Мало кто из живущих на Тамриэле доверял им, зато все единодушно признавали, что взломщики и торговцы из них первостатейные.

Изловленный хаджит смирился с горькой участью добычи и застыл в неподвижности. Ему достало ума понять, что сопротивлением он только раздражает орка и увеличивает свои шансы остаться со сломанной рукой. Масти хаджит был огнисто-рыжей. Судя по короткой вздыбленной гривке между торчащими ушами, на свете он прожил совсем немного. Определить его пол на глаз Тони не сумел. Самцы и самки этого народа почти не различались между собой, разве что когда в подражание Старшим и людям облачались в соответствующие наряды. Изловленный хаджит таскал на себе потрепанные штаны и пеструю драную безрукавку. Глаза у него были желтые, вытянутые к вискам, и полыхали с трудом сдерживаемой яростью. Веер жестких усов трепетал, верхняя губа непроизвольно задиралась, показывая мелкие белые клыки. Вор был донельзя раздосадован неудачей. Халаг с чувством встряхнул пленника, выругавшись:

— Нет, вы видели, что эта зараза сделала? Эта блохастая шкура, этот ходячий коврик мне сапоги повязал! Отличные сапоги, между прочим, носить их еще и носить, а теперь из-за него пришлось ремни порвать! И что я теперь, буду в драных сапогах расхаживать по его милости? Да я сейчас с него шкуру сдеру и на стельки пущу, хоть какая-то польза выйдет!..

Хаджит, невзирая на собственное тяжкое положение, громко фыркнул – этот звук заменял его племени оскорбительный смешок. Отличная вышла шутка – скрутить в узлы ремни и шнурки на тяжелых орочьих сапогах. Неудивительно, что при первой же попытке сделать шаг Халаг впечатался мордой в пол.

Второй воришка, оклемавшись, ящерицей украдкой шмыгнул к двери. Тони примерился отвесить ему прощального пинка под зад, но промахнулся.

— Брось его, — брезгливо сказал Рингилл, словно речь шла о дохлятине, притащенной собакой в дом. – Он ведь не пытался нас убить. Пусть катится на все четыре стороны.

— Ну вот еще, — Халаг перестал выламывать пленнику руку. Орк прихватил обмякшего и втянувшего голову в плечи хаджита за шкирку и без особого усилия приподнял в воздух, точно нашкодившего котенка. – Он мне выспаться не дал. Эй, помойное отродье, ты парень или девка? Хотя какая разница. Все вы одинаковы, подстилки драные, — он поволок хаджита в дальнюю, темную часть пещеры, отгороженную ящиками. Тони скривился, отлично понимая, что сейчас произойдет – Халаг сполна насладится правом победителя, а потом свернет пленнику шею.

Хаджит завопил прежде, чем орк успел задрать ему хвост и приступить. Тони не часто доводилось общаться с представителями расы зверолюдей, но низкий, с мурлыкающими переливами, голос точно принадлежал насмерть перепуганной женщине.

— Не надо! – отчаянно завывала хаджитка. – Пожалуйста, пожалуйста, не надо, лучше убейте, не надо, мы просто хотели есть, умоляю, нет!..

Тони посмотрел на альтмера. У того беспрестанно дергался кончик обрубленного уха, а лицо выражало скорбный вопрос ко Вселенной – почему именно я должен этим заниматься?

— Халаг, прикончи его… ее, или прекрати издеваться, — вздохнув, не приказал, но попросил Рингилл. Приказы, как они успели осознать, на орка не действовали. Вот просьбы своих временных союзников он иногда выполнял. Когда у него было подходящее настроение.

— Что, неужто захотел сам попользоваться? – бодро заржал в ответ из темноты Халаг. – Давайте тогда по-чесноку, парни. Бросим жребий, поделимся поровну, ее на всех хватит, да, киса?

— Ее вопли привлекают внимание, — холодно указал альтмер. – Хочешь лишиться убежища и отдыха только потому, что тебе приспичило?

— Можно вырезать ей язык, – предложил орк. – Нет языка – нечем орать.

— Не надо… — еле слышно всхлипнула хаджитка.

— Или удавить ее? – вслух размышлял Халаг. – Она и дохлой вполне сойдет, остынет-то не сразу. Зато дергаться не станет и будет ти-ихая такая, спокойная...

— Это отвратительно, — процедил Рингилл. – Как, впрочем, большинство обычаев твоего народа.

— Уж и пошутить нельзя, — Халаг пинком вышвырнул хаджитку в пещеру. Она споткнулась и неловко шлепнулась рядом с Тони, свернувшись в шипящий, ерошащийся комок, сверкающий глазами.

— Между прочим, я за тебя заступался, — напомнил человек. Злое желтое сияние померкло. Хаджитка перекатилась на колени, неловко поклонилась в сторону Рингилла, забормотав слова благодарности. Альтмер раздраженно отмахнулся:

— Проваливай.

— Но я не… — она сделала движение в сторону двери, переводя опасливый взгляд с Тони на Рингилла, и туда, в темноту, где возился раздраженный орк, заговорив сбивчиво и горячо: – Мутсере, я… я не заслуживаю такого снисхождения… но, может, я могла бы вам пригодиться?..

— Прыгай сюда – пригодишься! – захохотал орк.

Рингилл, уже устроившийся на подстилке из пустых мешков, подавил досадливый вздох:

— Что ты можешь предложить нам?

— Я вижу в темноте, — откликнулась хаджитка. – Крадусь тише, чем наследники Высших. Чую спрятанные ловушки. Могу драться, и в бою мне не нужно оружие. Обещаю, я буду верно служить вам. Клянусь Великой Матерью и ее потомством! – она умоляюще сложила руки, больше похожие на лапы животного. – Мне так жутко здесь…

— Ты местная или тебя привезли на Игрища из какой-то провинции? – влез Тони.

— Я жила в Нибенее, в городе под названием Чейдиналл, — отвечая, хаджитка повернулась к нему. Когда она говорила, торчащие усы забавно и быстро шевелились, а между узких черных губ мелькал кончик розового языка. – Когда была большая война, старейшины твердили нам: грядет надежда на лучшее. Вернутся прежние дни, люди оставят нас в покое… — она пугливо прижала уши. – Но Высших разбили, а моя семья убежала из Эльсвайра… По дороге нас схватили ящеры. Я тогда была котенком. Меня продали людям, я жила в их доме и служила им… а мой хозяин оказался мерзавцем. Он считал, что раз однажды заплатил за меня, то я до самой смерти принадлежу ему. Словно вещь. Я сбежала и попалась, и бежала опять. Хотела добраться на родину, но меня поймали. Долго решали, продать меня торговцам живой плотью или вернуть хозяину, а потом отдали на Игры. Не хватало участников, и мои тюремщики сказали – забирайте кошку, все равно скоро сдохнет.

— Вот только не надо упрекать меня в несовершенстве законов! – возмутился Тони, хотя внимательно слушавший рассказ хаджитки Рингилл не проронил ни слова. – Официально рабство в Империи давным-давно отменено. Сволочи встречаются всегда. И среди людей, и среди Высших. Рыжая, у тебя прозвище какое-нибудь имеется?

— Р’Нат, — после долгой паузы назвалась хаджитка. – Так меня назвали родители. Люди давали мне другие клички, говорили, я должна позабыть свое имя. Но я всегда помнила, я – Р'Нат.

— А я Тони, — представился бывший охотник за сокровищами. Мысленно отметив, что хаджитка выбрала наиболее верное средство привлечь симпатию альтмера. Высшим поневоле приходилось держать ответ и нести ответственность перед жертвами их войны с людьми, а уж Рингилл с его болезненной тягой к справедливости… Теперь он точно не прогонит ее прочь. – Это Рингилл. Чудовище, что скрывается за ящиками – Халаг. Добро пожаловать в компанию.