Счастье любой ценой (СИ) - Лакс Айрин - Страница 33

Я резко поднялся, решив поначалу броситься к одному знакомому, чтобы узнал, куда Янина могла полететь или поехать. Но потом рухнул обратно, громко смеясь. До слёз из глаз и колик в груди.

Янина вернула мне всё, но забрала мои часы. Два с лишним года безумного желания обладать… Она отказалась дать мне шанс, но забрала с собой мою тоску и болезненную любовь к ней.

Янина забрала моё время. Уверен, попроси вернуть — не отдаст. Потому что именно такие у нас отношения… Неправильные во всех смыслах.

Я не знаю, есть ли на свете сила, способная спаять нас в единое целое без уродливых швов и шрамов на сердце.

Глава 47. Янина

— Мелкая моя! Прилетела всё-таки! — радостно протрубил Стас, сдавливая меня в объятиях.

Рядом с братом стояла Алёна, его гражданская жена. Она тоже обняла меня, но сдержанно.

Стас привёз меня к себе домой. Он пока снимал квартиру, но надеялся вскоре купить собственную. Я не планировала стеснять брата надолго. Я хотела просто немного передохнуть у родного человека, а потом начать обустраивать свою жизнь. Заново.

Алёна, как мне показалось, была недовольна моим приездом. Но я её не винила. Просто она жуткая собственница и боится, что я сяду своему брату на шею.

Поздние посиделки на кухне закончились тем, что Алёна, зевая, отправилась в спальню.

— Стас, милый, я пойду спать. Мне завтра на работу! — поцеловала она Стаса. — Одеяло и подушка на диване в зале, — обратилась уже ко мне. — Заранее спокойной ночи!

Алёна плотно притворила дверь кухни, чтобы ей не мешали спать даже приглушённые голоса.

— Мамка говорит, что я с ней намучаюсь, — усмехнулся Стас.

— Твоя жизнь — тебе решать. Главное, чтобы она тебе нравилась, — ответила я брату.

Стас приоткрыл форточку, чтобы покурить, и бросил мне на колени пуховый платок.

— Накинь и ноги подбери, чтобы не простыть.

Я послушалась. Брат курил, изредка поглядывая в мою сторону. Он казался мне сейчас не просто старшим братом, но едва ли не отцом. Даже усмехается так же перед тем, как сказать что-то.

— А теперь рассказывай, беглянка, что стряслось? — брат докурил и захлопнул форточку.

— Почти ничего.

— Угу. Верю. Особенно увидев твой рюкзак, верю. Ты как будто из осаждённого города бежала, — пристально посмотрел на меня Стас. — С чего вдруг такая спешка?

— Давай не будем, а?

Брат развернул табуретку вместе со мной к себе лицом и обхватил за плечи ладонями.

— Нет. Давай будем. Я должен знать. Ты приехала ко мне.

— Это временно, не переживай. Я задержусь буквально на пару дней. Потом сниму квартиру и буду искать постоянное жильё.

— Цыц! — оборвал меня Стас. — Я не про то. Понимаешь, что я теперь за тебя в ответе? И если кто-то придёт и спросит, где Янина, дайте мне поговорить с Яниной… Я должен знать, послать или ответить, где ты.

Я покраснела. Откуда брат обо всём догадался? Как он мог за несколько часов понять всё?

— Ну, свёкла ты настоящая! — добродушно пошутил брат, ущипнув меня за щёку. — Всё-таки накуролесили, да? — он покачал головой. — Предупреждал я тебя, Янка. Но разве ты меня послушала?

— Поздно было прислушиваться к советам. Это всё давно началось, ещё до смерти Славки.

Брови Стаса удивлённо полезли наверх.

— Не смотри на меня так! — попросила я. — Всё сложно!

— Типичная женская отмазка…

— Нет. Просто…

— Просто ты не только Славику понравилась, но и его брату. И пудрила мозги обоим?

— Эй! — возмутилась я. — Я ничего никому не пудрила. Славка — мой муж. Во…

Мне было сложно даже назвать Володю по имени вслух и открыться вот так, перед посторонним.

— Ну, я всё понял.

— Ничего ты не понял. Просто Володя всегда был рядом, намекал, кружил. Я знала, что он помогал Славке. Но только после смерти мужа увидела все его дела и поняла, что Славка не просто изредка просил о помощи. Славка жил за счёт своего брата. Без Володи вся наша жизнь развалилась бы в два счёта.

Стас усмехнулся.

— Надо же, как благородно! Сохнуть и помогать строить крепкий брак сопернику. Мда-а-а-а… — Стас помолчал. — Но сейчас брата нет.

— Да, Славка покинул нас.

— Можно не изображать спасителя. Можно забрать себе, так?

Я кивнула, почувствовав облегчение на душе. Конечно, брату известно не всё. Но хотя бы часть правды.

— Угу. А теперь вернёмся к тому, что ты сейчас находишься здесь, в Сибири. Не хочешь ничего?

Я рассмеялась.

— Чёрт, Стас. Ты прямой, как палка.

— А зачем усложнять-то? — хлопнул в ладоши Стас.

— Неужели ты не понимаешь, что это непросто?

— Я понимаю, что первыми в тебя плюнут родители Славки и Володи, — заявил Стас. — Они точно не обрадуются такому раскладу.

— Я о них в последнюю очередь подумала. Мне на душе тяжело. У нас с Ярославом должен был родиться ребёнок…

Второй раз говорить о выкидыше вслух было всё равно ещё очень больно, но уже легче.

— Ни хрена себе. Я не знал! — потрясённо выдохнул Стас.

— Никто не знал. Я хотела Славе сюрприз сделать. Но не успела.

— Хм. А этот… знает?

— Знает.

— И всё равно давит на тебя? А ты сама чего хочешь?

Я промолчала.

— Что молчишь, мелкая?

— Стас, вот сейчас ты на меня давишь! — возмутилась я. — Я не знаю, ясно? Я понимаю, что они разные, как день и ночь. Но у меня Славка ещё в мыслях сидит и в сердце. Меня совесть сжирает, что я могу на другого посмотреть вот так быстро. Володя же мне места не оставляет! Даже для себя, понимаешь? Он хочет быть всюду: в быту, в жизни, на работе. Я начинаю задыхаться. Он не понимает. Он хочет помочь, но сейчас он для меня — как соль на рану.

Стас почесал бороду.

— Ты ему говорила?

— Говорила. Но Володя долго ждал, и сейчас ему тормоза срывает. Он как будто останавливается, но потом всё только хуже становится. Ни одного свободного вздоха. Я себя ненавидеть начинаю. И его — тоже. А я не хочу ненавидеть… — Я выдохнула и махнула рукой. — Это тяжело — потерять так много сразу. Мне нужно время, чтобы внутри перестало болеть, — я сглотнула слёзы. — Ты не понимаешь, наверное, считаешь, что это просто мои капризы.

— Почему же не понимаю? — усмехнулся брат.

Он обнял меня за плечо и поцеловал в голову.

— Я-то понимаю. Боюсь, этому твердолобому твою позицию будет тяжело объяснить. А я тебя понимаю! Когда папку нашего на заводе током прибило, ты ещё совсем мелкая была. Ничего толком не помнишь.

Я смахнула слёзы:

— Я мало чего помню, но сейчас ты — вылитый папа.

— Да, мелкая. Наверное, так и есть. Тебе, можно сказать, повезло ещё. Ты можешь себе позволить вот так сорваться и попытаться все свои потери как-то пережить по-другому. Смена обстановки пойдёт на пользу, или что там ещё психологи советуют.

Брат задумался, вспоминая что-то. Потом он пристально на меня посмотрел.

— Всё-таки хорошо, что ты ничего не помнишь. Когда папки не стало, нас тогда у мамки уже двое было. Руки нельзя опускать, надо домом, детьми заниматься. Ты — мелкая, дрыхнешь ночью, а я слышу, как мамка воет, когда думает, что мы оба видим десятый сон. Тихо так воет, не переставая. А утром встаёт и начинает жить заново. За скотиной посмотрит, на работу сходит. К вечеру дома всё убрано и пожрать приготовлено. Потом она садится за стол, на отцовское место и молчит. Подойдёшь, спросишь что-то, она в ответ тебя молча по голове гладит. А ты рук её не чувствуешь. Она словно сама мёртвая, и глаза у неё пустые-пустые. Жуть…

Стас замолчал, потянулся за ещё одной сигаретой.

— Мамка горе в себе схоронила и за правилами спряталась. Она до сих пор в трауре. Я не хочу, чтобы ты такой же стала. Если нужно время, чтобы отболело, пусть отболит. Потом решишь, чего ты хочешь.

Стас покрутил сигарету в руках, но не стал раскуривать, раздавил её в пепельнице целой, веско добавив:

— Давить на тебя не позволю. Ты погорюешь столько, сколько нужно, а через некоторое время снова начнёшь улыбаться жизни. Я не дам превратить тебя в запуганную тень.