Ида Премудрая (СИ) - Тур Тереза - Страница 12

— Почему я веду себя как мальчишка? Раздолбал мерсом шлагбаум. Явился к тебе на занятия, в драку полез… Мне даже в голову не пришло охрану вызвать и приказать разобраться! Кому рассказать…

Я обиделась. Значит мои занятия по йоге и помощь с этими отморозками — глупый, мальчишеский порыв, да?! Мысль мелькнула, а попытки освободиться из его объятий так и не последовало… Я понимала, что уже просто придираюсь. Что он вовсе не это имел в виду.

Стою. Дрожу. Прижимаюсь к нему еще крепче.

Почему? Кто бы мне объяснил — почему…

— Я оставил при тебе охрану еще на несколько дней просто на всякий случай. Мало ли что… И когда отчет от смены на телефон пришел — открыл на рефлексе. Есть отчет — надо посмотреть. Принять решение. Увидел тебя… И… Понял, что схожу с ума. Представил, что кто-то тебя коснулся… Назвал своей.

— Ты еще меня во всем обвини! — я рванулась пойманной птицей из кольца его рук.

— Нет… Я не обвиняю. То, что между нами было — было самым чудесным, что произошло в моей успешной, головокружительной, и, как выяснилось, бессмысленной карьере, — он печально улыбнулся.

Целоваться на лестнице удобно… Чудесно… Волшебно…

Стоять на пару ступенек выше и плавиться под теплыми, сильными, ласковыми руками.

Целоваться на лестнице невозможно! Нестерпимо! Убийственно! Потому что сил нет терпеть… Надо оказаться в квартире, пересечь лестничную площадку, найти ключи, уронить, потерять, искать, а оторваться от его губ немыслимо…

Дождь слушал наши стоны. Милый, милый дождь! Ты, словно стражник, льешь стеной, загнав заранее всех по домам, убивая саму мысль о возможности выйти на улицу — а потому никого нет в подъезде….

За окном шумела вода, а в наших жилах вскипала кровь! Что-то неукротимо надвигалось, как цунами, время неслось вперед…Мы потерялись в этом водовороте, мы не могли понять, кто из нас кто, что мы делаем, зачем — это было не важно! Важно — успеть. Поймать, прижать, впиться, укусить, сжать, обнять! А потом — сохранить. Не забывать и помнить — единственное, что нам остается…

Помутнение рассудка? Бессмысленно? Нелепо? Неправильно?

Ну и пусть… пусть!

Глава восьмая. В окошко — день, а радость из окошка

Ночь пролетела, оставшись сладким воспоминанием. За окном вставало солнце, блестела вымытая ночным дождем улица. Никогда не думала, что на новый солнечный день можно так сильно сердиться в душе. Ночь прошла — мы очнулись.

Волшебное шоколадное платье измятой лужицей растеклось на полу, а Кирилл из чувственного принца с болью в трепещущем сердце превратился в чопорного, прагматичного мужчину в дорогом костюме с часами баснословной стоимости. Тоже мне… Ричард Гир! Лицемер… Двуличный… кобель! И надо было корчить из себя Ромео, разыгрывая шекспировские страсти?!

— Ах…Ида! Я не могу… Ах, почему?! Ох, зачем?! Я тебя как увидел, как представил, что тебя кто-то коснется…

Собственник… Получил свое, и теперь — полюбуйтесь! Галстук он завязывает. В полном безмолвии с каменным лицом. Идеально… Даже не глядя на себя в зеркало. И… как? Как у него это получается?! Тренируется он, что ли… Пижон!

Захотелось развернуть его к себе спиной и пройтись щеткой по брюкам. Он же сидел вчера на ступеньках, должно быть, испачкался. Ай-яй-яй… Такой мужчина, и… с грязной пятой точкой. Непорядок.

Но господин Галицкий был сегодня неприступен. По крайней мере, спереди. Так что приставать к нему, с требованием показать мне свой тыл, я не решилась. Еще поймет неправильно.

Я варила кофе. И тоже молчала. Варила, молчала и наблюдала за ним.

Он поджимал губы, что-то беззвучно проговаривал. Хмурился. Видно, что-то в построении его аргументов не билось. И он от этого злился.

Какая прелесть.

Я старательно варила кофе. Если мужчина ушел в себя и явно вернется не скоро — зачем же ему мешать?

Мне-то что… Стою, варю кофе. А он не закипает. Потому что пока на него внимательно смотришь, и караулишь, эта сволочь не закипит ни за что! Вот как только отвлечешься — он сразу зальет плиту. Потому что кофе — это он! Вредный, как весь мужской род…

Шипение… Недовольное, потому что я успеваю. Ароматная, бодрящая, вкусная черная жидкость бежит в белоснежную чашечку из турки. Сколько раз это делаю — столько раз меня это зрелище очаровывает… Главное, чтобы чашечка беленькая была!

Жаль только кормить мужчину (ах, как бы хотелось добавить — моего) нечем.

Совсем.

Я на завтрак запариваю хлопья, добавляю полчайной ложечки меда и несколько орешков. Но даже в моем понимании мужчину подобным не кормят…. Ни ветчины, ни сыра в моем холодильнике нет — чтоб не соблазняться.

Но! Есть вчерашняя пицца!

Я осторожно приоткрыла коробку. Мда… Картина та еще. Руккола подвяла, креветки тоже какие-то грустные.

Блин! Да что ж ему выдать к кофе-то? С сомнением покосилась на отваренную куриную грудку. Вспомнила, что у меня есть пачка диетических хлебцев. И быстро сообразила несколько бутербродов. Украсила листиками салата и поставила все это великолепие на стол.

Кушайте, не обляпайтесь!

Кирилл тяжело вздохнул.

Я начала злиться. Чем он так не доволен? Завтраком? А меня никто не предупреждал, что будут гости. Страдает от любви? А я?! Я что — не страдаю, что ли?!

— Ида, — раздался его голос.

Это было… Так неожиданно — я даже вздрогнула.

— Иди ко мне.

Он протянул руку и привлек меня к себе.

— Ида, — пробормотал он. — Ида…

Вдруг легко поднял, посадил на стол, осторожно взял мои руки в свои.

— Ида. Я тебя прошу, выслушай меня очень внимательно!

Бог мой! И вот эти оригинальные слова он все утро репетировал? Завязывая галстук и бурча себе под нос?

Кивнула. Ну, не разочаровывать же…

— Мне нужно семь месяцев. — Кирилл гордо, как-то даже торжественно уставился на меня.

— Зачем? — спросила осторожно.

— Я не могу сказать.

— О как… Семь месяцев — и мы будем вместе? Жить долго и счастливо?

— Да.

Вообще супер. Класс! Так мне мозги еще никто не пудрил… Я даже… Даже не знаю, к какой классификации подобное поведение отнести.

— А на протяжении этих семи месяцев мы видеться будем?

Таак. Интересно А в глаза мне смотреть уже не хочет.

— Ида. Я понимаю, что все это странно звучит.

— Понимаешь? Уже хорошо.

— Пожалуйста. Дослушай до конца. Мне необходимо… Я не хочу тебя терять, но… Мне нужно, чтобы эти семь месяцев ты не светилась, не истерила, не…

— Не мешала тебе, — закончила я за него.

— Да, — сорвалось у него с языка.

— Замечательно. Может, просто предложишь мне побыть твоей любовницей эти семь месяцев? И не будем играть в шпионов? Я ведь… Я ведь просто могу на это согласиться. Ты об этом не думал?

— Ты…ты…. Адская кошка, Ида! — сказал он. И ушел.

Нет, ну в каждом человеке должна быть загадка, конечно… Эдакая такая перчинка… Изюминка. Для оживляжу.

Вот только Кирилл это… ЗАГАДИЩЕ!

Вот как, скажите, мне воспринимать заявление о семи месяцах ожидания? Ожидания чего? И почему семь месяцев? Нет, конечно, жены мужей подводников, космонавтов, капитанов дальнего плавания и летчиков — ждут. А декабристки те вообще бросились следом и испоганили страдальцам всю каторгу! Ну, так это ж мужья! Законные! Это значит, что все уже было — свадьба, кольца, белая фата…

Васька-Васька… Разбередила ты мне душу свадьбой этой своей. Хотя… Это ж я все затеяла. Вот сама и виновата. Сама раскисла, сама очаровалась.

Так. ВСЕ! ХВАТИТ! Работа над собой, работа над ошибками. Ида, ты — сильная!

Загоны сэра Генри пусть грозят бедой только сэру Генри! А у меня есть… работа у меня есть. Центры йоги без присмотра, а я то подругу замуж выдаю, то ром пью, как заправский капитан Джек Воробей, то на свидания бегаю в умопомрачительных платьях из последних коллекций! А сотрудника, между прочим, так и не наняли.