Племя вихреногих. Книга 2 (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 65

Лопал Димка, понятно, не один, а вместе с друзьями, группой Волков и местных товарищей. Экономить жратву Хорунов он не собирался, всё равно отсюда через несколько дней придется уходить, а оставлять им припасы он и не думал. Уничтожить их он решил самым простым и естественным путем — путем съедения, тем более, что и Волки, и бывшие рабы призыв к усиленному питанию восприняли с громадным энтузиазмом…

— Хлеба хочется, — вдруг вздохнул Борька. — С сыровяленой колбаской. На худой конец горячей тушенки или хоть котлет. Мороженого. Простой малины, обычной.

— Березового сока с мякотью, — немедленно добавил Юрка.

Борька взглянул на него без насмешки.

— А что? Я бы литра три сейчас точно выдул. Без мякоти, конечно, — он всё же улыбнулся.

— Зажрался ты, братец, вот что я тебе скажу, — Димка пихнул друга под столом. — Скоро золотой трон себе потребуешь, словно Цезарь какой-то…

— А у вас так бывает? — с интересом спросил Асэт.

Димка смутился.

— Нуу, у меня товарищи весьма скромные. По крайней мере, на стол в пурпурной тоге не лезут и даже лавровый лист употребляют исключительно в суп.

— Я не трон, я домой к себе хочу, — неожиданно грустно сказал Борька. — Мне сегодня наша детская библиотека приснилась. Помните, в виде такой деревянной сказочной избушки с островерхой крышей, она сгорела потом? В первый раз я в ней где-то лет в пять был, а в последний — в одиннадцать. Казалось бы, давным-давно забыл нафиг — а теперь вот вдруг… Она стояла совсем далеко, на окраине города, у соснового леса, и туда надо было долго-долго топать с бабушкой. За книжками с картинками, потому что книжки с текстом мне были ещё малопонятны и сложны, — Борька вдруг слабо улыбнулся. — И вот, вдруг приснилась, и в таких подробностях, каких в реальности, наверное, не было… Вплоть до текстуры дерева на крыльце и запахов внутри. Пыльной пересохшей бумаги, клея, полыни с улицы… эх, где мои пять лет, — мальчишка вдруг вздохнул. — Столько всего тогда было — а теперь забылось и только во снах прорывается теперь…

Димка тоже вздохнул. Он тоже помнил эту самую библиотеку — из золотистых бревен, уже слегка потускневших, как выглядит любой деревянный новодел, на светлом оштукатуренном полуподвале с маленькими окошками. Это был, конечно, не домик, а два небольших пересекающихся корпуса, но не крестовидно, а ближе к одному концу…

— Я тоже там был, — сказал он. — Она стояла под ЛЭП, а вокруг было несколько высоченных сосен с кронами в виде флагов, какие на ветру растут, но только почему-то сразу в две стороны, под прямым углом, — мальчишка помотал головой. Он уже не был уверен, что такие подробности ему тоже не приснились. — А вокруг неё полынь росла и пахла…

— Да, она стояла как бы на просеке, — улыбнулся Борька. — Справа был густой сосновый лес, а слева дома. А между ними — ЛЭП до горизонта. Я помню, как стою у окна и смотрю туда, и мне очень хочется туда пойти… К горизонту, в смысле. А в библиотеке был сперва вестибюль с антресолями, на которые мне очень хотелось попасть, слева — кабинет директора или бухгалтерия — точно уже и не помню, там на столе стоял не то кассовый аппарат, не то арифмометр, прямо был зал с Взрослыми Книгами, то есть, с книгами для Больших Мальчиков, а слева — большая двусветная комната с детскими. Их я почти уже не помню, только то, что состояли они в основном из картинок, — мальчишка ещё раз вздохнул. — Самая любимая из них называлась "Мишка и друзья", но я совсем уже забыл, о чем она… Ещё была совершенно душераздирающая история о мальчике, который вдруг уменьшился в размере, в честь чего его зачем-то засунули в чашку чая и начали размешивать ложкой, — Борька хмыкнул. — Эту книжку я видел ещё раньше, года в три-четыре. Кажется, это была вообще первая книга, которая произвела на меня какое-то впечатление, и не сказать, что положительное — она меня напугала, как крутой роман про людоедов, — мальчишка помолчал. — А во сне я вдруг в эту библиотеку вернулся. Ведь прямо наяву всё было — и запахи, и ощущения от книг, которые держишь в руках, и летний теплый пыльный ветер… — он нахмурился и замолчал окончательно.

— Мне иногда снилось, что мы переезжаем в какие-то совсем странные квартиры — то в нише под скалой, то под мостом, — вздохнул Юрка. — Тоже в таком возрасте, лет в пять-семь. Помню, что после переезда я начинал всё осматривать — и очень обидно было просыпаться…

Димка улыбнулся.

— Мне сегодня снился громаднейший многоэтажный дом с террасами до потолка и со стенами на роликах. Стены можно было двигать и делать какую хочешь планировку. Хоть замуроваться нафиг от соседей и так сидеть в гордом одиночестве, — мальчишка закрыл глаза, пытаясь вспомнить сон… и вдруг вздрогнул. Не потолок вовсе там был, а свод, сваренный из огромных стальных блоков, и не дом, а пещера в скале. Даже не пещера. Убежище. Бункер. И сон, честно говоря, был не очень-то похож на СОН, слишком уж там всё было реальным. И он — почти уже взрослый парень, пионер! — откровенно боялся того, что мог там увидеть…

— Знаете, вечно юным быть, конечно, хорошо, но юноша, не достигающий в своем развитии права называться мужем, а девушка женщиной… Это печально, — вдруг сказал Асэт. — Зрелость обладает не меньшими преимуществами. И, что более важно, она естественна для правильного хода вещей.

Спорить с этим никто не стал. Завтрак закончился.

* * *

Когда почти все местные разошлись, Димка плюхнулся на пол, пытаясь вспомнить, что же именно ему снилось — просто назло своим страхам. Но сделать это ему так и не удалось. В зал ворвался загорелый мальчишка, на вид всего лет тринадцати, в подпоясанной веревкой серой тунике и легких сандалиях. Из-под гривы спутанных русых волос смешно торчали оттопыренные ухи. Тем не менее, всем своим видом он показывал, что знает себе цену.

Димка вздохнул. Турени Лийк был при Хорунах кем-то вроде главного раба — как ни дико такое звучало для землянина. Но Хорунам заниматься хозяйственными мелочами было влом, поэтому они назначили над рабами как бы старосту. Тоже под мороком, конечно, но наделенного властью. Мелкой, понятно, но тем не менее. Турени освободили вместе с прочими — но вот на его манеры это повлияло не особенно. Он по-прежнему пытался всеми командовать — и регулярно за это огребал. Вот и теперь…

— Господин, прошу вас, накажите Лэйа, — попросил он, предварительно бухнувшись на колени. — Я ему "поклонись!", а он меня — в живот. Ногой. И потом я минуту дышать не мог.

Димка вскочил. Ему страшно захотелось треснуть Турени по башке — и он с большим трудом сдержался.

— А кто ты такой, чтобы тебе все кланялись? — гневно спросил он.

— Я главный управляющий, господин, — Турени старательно смотрел на ноги Димки. — Господин не обязан думать, откуда на его столе еда, но я обязан. А теперь никто не желает работать. Никто даже не желает оказывать почтения.

Димка вздохнул. С таким вот ему ещё не приходилось сталкиваться. Он даже и представить не мог, что вообще бывает такое — раб, желающий власти над другими рабами…

— Слушай, а тебе самому не противно? — спросил он. — Вот это вот всё? Стоять на коленях, называть пацана, который раз в двадцать тебя младше "господином"?

— Почему должно быть противно? — удивился Турени, всё ещё не поднимая глаз. — Противно бывает глупцам. Умные сразу же приняли ситуацию, поскольку понимают, что служение сильному — это привилегия!

— ЧТО?! — Димке показалось, что он ослышался.

— Служить сильному господину — это не унижение, а честь и залог стабильного и счастливого будущего, — спокойно пояснил Турени.

Димка закатил глаза под лоб. Ему захотелось спросить "ты что, так всерьёз думаешь?" — но вопрос был риторический. Именно так Турени и думал.

— Служить ты никому не будешь, — с мстительным удовольствием сказал он. — Дня через три, через неделю — в общем, когда вернутся ребята — мы уйдем отсюда в Столицу. А этот город поганый спалим нафиг.