ПИКНИК И ПРОЧИЕ БЕЗОБРАЗИЯ - Даррелл Джеральд - Страница 9

- В нашей каюте был таракан. Марго бросила в него пузырек с одеколоном, пузырек разбился, и теперь там пахнет, как в парикмахерской. И таракан, по-моему, остался невредим.

- Прекрасно, - отозвался Ларри. - Рад, что вы позабавились. Тебе осталось только отметить начало этого бурного плавания глотком раскаленной анисовки.

- Нет-нет, я вовсе не за этим пришла сюда.

- Неужели только за тем, чтобы рассказать мне про купающегося в одеколоне таракана? - удивился Ларри. - Решила превзойти эксцентричностью греков?

- Да нет же, все дело в Марго, - прошептала мама. - Она пошла сам-знаешь-куда и застряла, не может выйти.

- “Сам-знаешь-куда”? Это где же?

- В уборную, куда же еще. Ты отлично знаешь, что я подразумеваю.

- Ну и что ты хочешь от меня? Я не сантехник.

- Она пробовала вылезть оттуда через отдушины? - спросил Лесли.

- Пробовала, - ответила мама. - Ничего не получается. Оба отверстия, что над дверью, что внизу, слишком малы.

- Что ж, и то хорошо, что есть отдушины, - заметил Ларри. - По опыту знаю, что в греческих уборных воздух просто необходим, и мы сможем просовывать ей еду через нижний паз.

- Не говори глупостей, Ларри, - сказала мама. - Ты должен что-нибудь придумать.

- Попробуй сунуть еще одну монетку в щель автоматического замка, - предложил Ларри. - Иногда это помогает.

- Уже, - сообщила мама. - Я сунула лиру, все равно замок не открывается.

- Потому что это греческая уборная, она принимает только драхмы, - подчеркнул Ларри. - Попробовала бы лучше фунтовую бумажку. Курс обмена в нашу пользу.

- Ну вот что, - сказала мама. - Ступай и найди стюардессу, чтобы помогла Марго. Она уже целую вечность сидит там взаперти. Ты хочешь, чтобы она всю ночь там оставалась? Вдруг она ударится обо что-нибудь локтем и потеряет сознание, как это с ней всегда бывает!

Мама была склонна мрачно смотреть на вещи.

- Сколько я знаю греческие сортиры, - рассудительно произнес Ларри, - так люди, войдя туда, сразу теряют сознание, даже не ударяясь локтем.

- Ради Бога, сделай же что-нибудь! - вскричала мама. - Вместо того чтобы стоять здесь и накачиваться водкой.

Мы последовали за ней и нашли злополучную уборную. Лесли с видом эксперта подошел к двери кабины и подергал ее.

- Моя застрять, моя английски! - услышали мы голос Марго. - Твоя найти стюардесс.

- Знаю, знаю, балда, - прорычал Лесли. - Это я.

- Сейчас же выйди отсюда. Это женская уборная, - отозвалась Марго.

- Ты хочешь выйти из кабины или нет? - сердито спросил Лесли. - Если да, лучше помалкивай!

Ругаясь вполголоса, он принялся обрабатывать замок. Безуспешно.

- Прошу тебя, дорогой, выбирай слова, - сказала мама. - Не забывай, что ты в женской уборной.

- Там внутри, - обратился Лесли к Марго, - должна быть какая-то шишка, за которую нужно потянуть. Что-то вроде задвижки.

- Я уже за все тут тянула, - возмущенно откликнулась Марго. - Чем еще, по-твоему, я занимаюсь здесь битый час?

- Все равно, потяни еще раз, - предложил Лесли. - А я нажму на дверь с этой стороны.

- Хорошо, тяну, - сказала Марго.

Лесли напряг свои могучие плечи и бросился на дверь.

- Это напоминает мне детективный сериал, - заметил Ларри, глотнув анисовки, которую предусмотрительно захватил с собой и которая к этому времени успела остыть. - Ты уж поосторожнее, не то будет в корпусе еще одна пробоина.

- Бесполезно, - пропыхтел Лесли. - Слишком крепкая дверь. Придется нам поискать какого-нибудь стюарда.

И он отправился на поиски кого-нибудь, разбирающегося в механике.

- Нельзя ли поскорее, - жалобно произнесла Марго. - Здесь ужасно душно.

- Только не падай в обморок! - тревожно воскликнула мама. - Старайся ровно дышать.

- И не бейся ни обо что локтями, - добавил Ларри.

- Ларри, не выводи меня из себя, - взмолилась мама. - Когда ты только образумишься?

- Ладно, хочешь я принесу ей горячей анисовки? - предложил он. - Мы могли бы просунуть ей стаканчик под дверью.

Его спасло от маминого гнева появление Лесли, который привел с собой маленького раздраженного человечка.

- Эти леди постоянно так делают, - мрачно обратился человечек к маме, выразительно пожимая плечами. - Постоянно там застревают. Я покажу, все очень просто. И почему только женщины не могут запомнить?

Он подошел к двери, с минуту поколдовал над ней, и она распахнулась.

- Слава Богу, - сказала мама, увидев Марго, однако человечек не дал ей броситься в объятия родичей.

- Назад! - скомандовал он, сопровождая это слово решительным жестом. - Я научу вас.

Мы не успели даже рта раскрыть, как он затолкал Марго обратно в кабину и захлопнул дверь.

- Что он делает? - испуганно вскричала мама. - Что этот человечек задумал? Ларри, сделай же что-нибудь!

- Все в порядке, мама! - успокоила ее Марго. - Он показывает мне, как это делается.

- Что делается? - тревожно осведомилась мама.

Наступила долгая зловещая тишина, которую нарушил поток греческой брани.

- Марго, сейчас же выходи оттуда, - велела не на шутку обеспокоенная мама.

- Не могу, - отозвалась Марго. - Он запер нас.

- Мерзавец! - воскликнула мама. - Бей его, дорогая, бей. Ларри, сходи за капитаном.

- Я хотела сказать, что он тоже не может отпереть, - поспешила объяснить Марго.

- Пожалуйста, найти казначей, - простонал человечек. - Пожалуйста, найти казначей открыть дверь.

- А где его искать? - осведомился Лесли.

- Это Бог знает что, - сказала мама. - С тобой все в порядке? Держись от него подальше, дорогая.

- Вы найти казначей в кабинете казначей, первая палуба! - кричал несчастный узник.

Последующая сцена всякому, кто не знаком с греческим темпераментом и недоступной пониманию англосакса способностью греков до крайности усложнять элементарнейшую ситуацию, покажется невероятной. Такой же показалась она и нам, знающим греков. Лесли вернулся с казначеем, который добавил аромат чеснока к благоуханию женской уборной, похвалил Ларри за его любовь к анисовке, а Лесли - за знание греческого, вручил маме в утешение гвоздику, торчавшую у него за ухом, после чего обрушил на злополучного человечка, запертого вместе с моей сестрой, такой залп бранных слов, что я удивился, как не расплавилась стальная дверь. Отведя душу бранью, казначей принялся колотить дверь руками и ногами. Наконец повернулся к маме и поклонился.

- Мадам, - сказал он, улыбаясь, - не волнуйтесь. Ваша дочь может быть спокойна вместе с девственником.

Его слова повергли маму в смятение. Она обратилась за объяснением ко мне, поскольку Ларри, насмотревшийся подобных сцен, отправился в бар за новой порцией анисовки. Я объяснил маме, что казначей, видимо, хотел сказать, что девственности Марго ничего не угрожает.

- Ты что-то не так понял, - недоверчиво произнесла мама. - У нее двое детей.

Я слегка растерялся, как теряется всякий, общаясь с греками. Набрав полные легкие воздуха, я приготовился выдать маме обстоятельное разъяснение, однако меня избавило от этого труда появление трех пассажирок, трех тучных, грудастых, широкобоких, усатых деревенских жительниц, втиснутых в непомерно тесные, черные полушелковые платья и источающих в равных пропорциях ароматы чеснока, тошнотворных духов и пота. Они протиснулись между мной и мамой в уборную и при виде яростно колотящего дверь кабины казначея замерли, точно могучие боевые кони перед сражением.

Представители любой другой национальности выразили бы недовольство присутствием в женской святыне судового казначея, не говоря уже об иностранце в моем лице, но греки - люди особого склада. Три дамы тотчас уразумели, что речь идет о драматической ситуации, а какой же грек не обожает таковые. Что там перед таким волнующим эпизодом присутствие в дамской уборной трех мужчин (если учитывать человечка, запертого в кабине вместе с Марго).

Сверкая глазами и раздувая усы, они окружили казначея стеной волнующей плоти и потребовали доложить, что здесь происходит. Как обычно, когда возникают драматические ситуации, все говорили одновременно. Температура воздуха в женской уборной приблизилась к семидесяти градусам, а сила звука достигла такой величины, что в голове звенело, как если бы вы слушали “Полет валькирий”, сидя в железной бочке.