Мятные пряники (СИ) - Енодина Анастасия - Страница 44

— Судя по погоде, ты сможешь отправиться домой со дня на день, — сказал Лис, подходя ближе на несколько шагов и останавливаясь. — Я знаю толк в последних вечерах, и хотел предложить тебе пройтись и почувствовать это неповторимое щемящее чувство — ощущение последнего вечера в этом измерении. Что скажешь?

Я слегка улыбнулась в ответ, но на самом деле стало грустно от его слов. Я не любила всего, что «последнее», что «навсегда» и что «никогда». Но идея ощутить и насладиться этим, пусть и показавшимся мне сейчас печальным, моментом в целом понравилась. Тем более, казалось, это важно для Лиса. Может, он всё-таки скучает по дому, и хочет снова пережить за счёт меня чувства, которые испытывал когда-то, покидая дом навсегда? Хотя вряд ли, он же из семёрки, не стоит примерять на него свои представления о жизни.

— А давай! — махнула я рукой, встала, нашарив ногами балетки.

Схватила лежавшую на стуле курточку и вместе с Лисом направилась к выходу.

Вроде, мужчину мой ответ устроил или даже порадовал. Он что, думал, я смогу отказаться? Нет, последний раз побыть наедине с приглянувшимся мне, но так и не понятым мною, человеком — такую возможность непозволительно упустить.

В прихожей нас встретил своим сердитым взглядом Нертось — мы его разбудили, и он был в негодовании. Я не нашла ничего лучше, чем просто улыбнуться ему, на что он отвернулся, наградив меня фунтом презрения. Ну и ладно. Нертось показался мне очень красивым и совсем не страшным в этот момент: скоро он станет моим воспоминанием…

Мы молча вышли на улицу. Бор тихо шумел верхушками сосен, напевая едва уловимую мелодию, под которую так хорошо бы спалось мне и сейчас, и прошлой ночью… Из-за мелких облаков луна почти не давала света, так что за пределами горящих керосиновых фонарей, освещавших крыльцо Юриного дома, царил мрак. Осень окончательно вступила в свои права, была холодная тёмная ночь, но я оделась по сезону, и потому мне было лишь прохладно. Я вообще предпочитала холод, нежели тепло, так что сейчас мне было комфортно, а на душе легко от отрезвляющего свежего воздуха. Поэтому я посмотрела на задумчивого Лисмуса и добродушно сказала:

— Можешь говорить всё, что думаешь! Любые свои бредовые мысли! — он посмотрел на меня и широко улыбнулся. — Правда, — кивнула я. — Если наслаждаться последним вечером, то незачем ходить молча! Мы не поймём друг друга — ну и ладно, мы ведь через пару дней больше никогда не увидимся!

Лисмус перестал улыбаться и тихо сказал:

— Вот только в отличии от тебя, мне от этого грустно.

Я внимательно и тревожно глянула на него. Опасная фраза и опасный взгляд серых глаз. Я не останусь в этом мире, может не пытаться смотреть на меня, как на того, кто нужен ему, это ничего не изменит.

Лис решил не портить мне настроение, и снова улыбнулся, зная, что улыбка у него красивая.

— Мне, если честно, тоже будет жаль вас всех покидать… — призналась я, повинуясь мимолётному желанию откровенности. — У вас ещё впереди пятое подпространство, обещанное Квинту… Даже не верится — мы нашли Путь!.. Ещё вчера вечером я думала об этих листьях, а сегодня мы уже всё проверили… Это означает, что что-то всё-таки есть… Магия — не магия, но что-то, недоступное нашему разуму, существует!

Я посмотрела на него и отвела взгляд, осознав, что он смотрит на меня открыто и совершенно не стесняется встречаться глазами.

— Ты могла бы отправиться с нами, а потом вернуться домой, — предложил Лис. — Тима говорил, ты увлекалась приключенческими книгами у себя дома… Не думаю, что там тебе чаще попадутся приключения, чем здесь… с нами…

— Э — не, — помотала головой я. — Вот в книжках так и бывает… Затягивает новое место жительства и всё… Потом все остаются и живут там, куда их волею судьбы забросило…

— Это разве плохо? — удивился Лис. — Это же, вроде как, перемены к лучшему?

— Лучшее — враг хорошего, никогда не слышал? — парировала я и остановилась, с неким вызовом глядя на собеседника.

Лисмус тоже прекратил движение, внимательно посмотрел на меня и заметил, совершенно, как показалось мне, не в тему:

— Ты рассказала детали своего сна, но не рассказала сути…

От него не укрылось, что я снова посмотрела на него каким-то особенным, странным взглядом. В темноте это было трудно разобрать, и Лис скорее почувствовал его.

— Суть и не важна. Важны как раз детали, — изрекла умную мысль я, продолжая смотреть на собеседника взглядом, от которого Лис слегка поёжился и спросил:

— Всё хорошо? — я кивнула, и он задал вопрос точнее: — Тот я, из сна, сделал что-то не так? Ты поэтому на меня так затравленно смотришь?

Затравленно? Вот, значит, как это выглядит со стороны. Наверно, он прав и впервые подобрал меткое и верное определение моего состояния.

Я шагнула к нему, сокращая расстояние между нами до минимума, шумно выдохнула и почему-то погладила Лисмуса по руке, словно хотела успокоить:

— Да нет. Просто плохой сон. Не из-за того, что там был ты. Просто плохой.

Лис перехватил мою руку, едва почувствовав, что я готова убрать её с его плеча. Ощутила тепло его ладони, как недавно в заброшенном сыром доме. Нервно сглотнула, прикидывая, что мой сон — всего лишь сон, и нечего так переживать. Но Лис заставил меня поверить в обратное своими следующими словами:

— Сны в ночь на пятницу, говорят, сбываются, — сказал он. — А если кому-то рассказать, то скорее всего не сбудется… — тонкий намёк был понят.

Рассказать ему свой сон, чтобы тот не сбылся? Так он и так не сбудется, если я скоро уйду из этого измерения. К чему рассказывать о том, о чём ему будет неприятно слушать, а мне неприятно вспоминать?

Он всё-таки красивый. И нос у него красивый, и глаза, и брови над ними, не контрастные, но и не светлые, и давно не стриженные волосы… мягкие, наверно… Надо потрогать. А то когда потом…

— Я не стану рассказывать тебе о своих снах, — ласково, но твёрдо ответила я, осторожно убирая свободной рукой прядь его волос за ухо и задерживаясь взглядом на его левой щеке.

Наверно, зря я так. И голос мой, от моих мыслей прозвучавший нежно, на миг напугал меня. Но лишь на миг: я быстро напомнила себе о главном: это, быть может, был последний вечер здесь, и потому можно было всё. Дотронуться до его волос мне давно хотелось, и потому сейчас я не отказывала себе в этом. Пусть думает, что хочет. Тем более, ему, судя по всему, приятно, что я касаюсь его волос в попытках заправить их за уши: им не хватало длины и они сразу же возвращались на место.

И разглядеть лицо этого человека вблизи сейчас можно было и даже нужно, чтобы навсегда запомнить. Он действительно стоил того, чтобы его запомнить и иногда вспоминать. И его левую щёку тоже появилась возможность разглядеть и даже попытаться узнать подробности, ведь, как я полагала, я ничего не теряю, если спрошу:

— Этот шрам… — начала я, но осеклась, не зная, как лучше сформулировать.

— Уродует моё лицо? — подсказал Лис.

— Нет, вовсе нет, — поспешно ответила я, продолжая гладить его волосы и боясь, что он сейчас обидится. — И я не это хотела сказать… Спросить, вернее.

— Тебе интересно, откуда он? — легко догадался он. — Извини, тут нет никакой эпичной истории, приправленной героизмом, трагизмом, или чего-то подобного… — я посмотрела на него с непониманием. — Я сам его себе обеспечил, — пояснил он.

— В смысле? — переспросила она, и Лис ответил, улыбнувшись:

— Подумал, что слишком уж я красивый, решил добавить разнообразия в свою внешность — чтобы нравиться людям душой. Знаешь, этот шрам — очень полезная штука, серьёзно тебе говорю. Это в романтичных историях шрамы украшают мужчину, а в жизни — нет. Так что очень хорошо помогает выбирать тех, кто зрит в корень.

Было трудно понять, серьёзно он или нет. Я опустила руку, пальцы которой ещё хранили ощущение от соприкосновения с мягкими волосами этого человека. Юрий говорил, что Лис странный. Ивар говорил и приводил примеры, что он странный. Я сама не раз ловила себя на мысли, что Ивар и Юрий правы. Чему теперь удивляться? Надо научиться доверять не только себе, но и мнению друзей. Решила переспросить на всякий случай: