Стальная метель - Бахшиев Юсуп - Страница 50

— Вот потому Ягмара и здесь, — сказал Акболат. — Я так думаю.

— Она тоже не знает, что случилось с Саручаном.

— С Саручаном, с твоим отрядом, да и вообще — что случилось на Севере. Но она сумела расправиться с Черномором, вообще ничего о нём не зная… в смысле, знала только, что он силён и что он существует, но что он собой представляет, какие у него силы и слабости…

— Может, просто повезло.

— Может, и так…

Они помолчали, глядя, как слаженно отходят к лагерю воины.

— Ладно, — сказал Акболат, — поеду к своим. Потолкую.

— Бойтесь тумана, — сказал Фриян.

Акболат кивнул.

Всю ночь тянулось от Тикра пополнение. Наутро дюжинные и сотские Акболата распределяли вновь прибывших, стараясь так, чтобы в каждой боевой дюжине новичков было не больше четверти; уже сбившиеся вместе за три дня «старики» ворчали, когда их отрывали от друзей, заново сливали в новые отряды да ещё и разбавляли молокососами… А к полудню с севера, по бездорожью, неторопливым полускоком пробивая дорогу в тронутом ночным морозцем снегу, появились кочевники.

Синий с золотым окоёмом знак несли они над собой — знак народа Бекторо.

Ягмара, наверное, почувствовала их заранее — она уже сидела верхом, одетая, как кочевница, и ждала. По обычаю, выезжать навстречу положено было, только когда подозреваешь, что приближается враг или просто незнакомый. Акболат подъехал к ней.

— Ты вызвала?

Ягмара молча покачала головой. Потом сказала:

— Сами. У них есть малый волшебник. Он привёл.

— Сколько же их?

— Все, что остались. Народ почти вымер. Чёрный мор убил всех женщин, даже старух. Выжили несколько полных семей — на дальних кочевьях. Сейчас их прячут. Здесь только мальчики и мужчины. Семь сотен, чуть больше. Мальчики ведут обоз, будут позже…

— Тебе плохо? — спросил Акболат.

— Да. Но не так… не телом. Душа не выдерживает. Они все помечены смертью, и я не знаю, что с этим делать…

— Они больны? — растерялся Акболат.

— Нет-нет. Но они просто хотят умереть. А смерть истинная для них только одна — в битве или на охоте.

— Хотят умереть… — скрипнул зубами Акболат. — Это ещё надо заслужить. Умереть… ха! Нет ничего проще, чем умереть…

— Не злись, отец. Они просто хотят догнать своих мёртвых. Я поговорю с ними. Мы поговорим.

— Скажешь просто: к мёртвым смогут отправиться, когда я их отпущу. Вместе со мной, не раньше.

Ягмара смотрела прямо перед собой и молчала.

Немного не доехав до лагеря ополченцев, кочевники стали сворачивать в сторону и скоро описали круг, внутри которого начали притаптывать снег. От общей массы всадников отделились девятеро и быстрой рысью направились к Акболату и Ягмаре. Это были зрелые опытные воины, трое даже с бородами — то есть уже и внуки их имели право носить копьё. Но среди них был и совсем молодой, даже не очень похожий на воина — в синем с золотом кофте, подпоясанный пурпурным платком…

— Горонзо, — тихо сказала Ягмара.

Словно услышав, юноша поднял руку, потом сорвал шапку. Медно-рыжие волосы, хоть и были прихвачены лентой, торчали во все стороны.

— Это ученик Бекторо, — сказала Ягмара отцу. — Это он их привёл.

— Горонзо, — повторил Акболат, вспоминая. — Так звали деда Бекторо. Я не застал его, он пропал где-то на дальних северных кочевьях. Говорят, был такой же рыжий… Так что получается — Бекторо учила его женскому волшебству? Или он — замаскированная девочка?

— Младшему волшебству, — сказала Ягмара. — Оно общее. Но оно такое… слабенькое. Сродни деревенскому колдунству…

Кочевники подъехали и спешились, лишь Горонзо остался в седле. Акболат тоже спешился и сделал три шага навстречу гостям.

— Я — Солак-кенз, — сказал один из бородачей, приложив руки к сердцу. — Ныне я глава рода Солак, чьей славной дочерью была волшебница Бекторо. Со мной мои братья и сыновья.

— Я — Акболат, муж и вдовец Бекторо. Со мной Ягмара, наша дочь.

— Мы рады видеть тебя, брат.

— Я рад видеть вас, братья.

— Племянник и ученик Бекторо, Горонзо, привёл нас к вам. Он сказал, что здесь ожидается славная битва.

— Да. Египетский царевич Сутех готовится высадиться вон на том берегу. Он снова претендует на Белый Трон — не знаю, на каком основании. Царь не ожидал нападения отсюда, поэтому прислал мало войск. Так что да — битва будет славная. Нас меньше втрое. И мокрый снег — помеха лошадям… Я могу поделиться припасами, пусть люди и кони отдохнут.

— Мы с благодарностью примем это. Наш обоз придёт завтра.

Акболат повернулся, чтобы позвать кого-нибудь из сотских и отдать распоряжение, но вмешалась Ягмара.

— Отец, — сказала она. — Мне нужно две лепты, чтобы поговорить с Горонзо, а потом мы вместе решим, где и как поставить лагерь. Это важно.

— Хорошо, — сказал Акболат.

Волшебники отъехали немного в сторону; Акболат с некоторой неловкостью посмотрел на воинов.

— По-настоящему здесь распоряжается Ягмара, — сказал он. — Мы только помогаем. У неё есть план, которым она ни с кем не делится. У Сутеха в войске сильные колдуны, поэтому…

— Она и с лица очень похожа на Бекторо, — сказал Солак-кенз. — И мы уже знаем, что такое войны колдунов и волшебников. Из нашего народа осталась едва ли двадцатая часть.

— Ягмара уничтожила Черномора, — сказал Акболат. — Вряд ли это может утешить ваше горе… просто чтобы вы знали.

Лицо Солак-кенза неуловимо изменилось. Он медленно повернул голову в сторону Ягмары, потом снова посмотрел на Акболата.

— Почему же она не сделает этого со всем вражеским войском?

— Возможно, и сделает. Но для этого нужно, чтобы колдуны Сутеха раскрылись, показали себя. Сейчас они просто прячутся. И есть ещё одно, тоже важное. Даже более важное. Сутеха надо взять живым.

— Зачем?

— Вытрясти из него всё, что он знает. Он пришёл из Персии. Там сейчас происходит что-то очень сложное, очень грозное, но мы не понимаем, что именно.

— Это же Персия. Там всегда что-то происходит. Кроме того, она далеко.

— Сутех уже здесь. Не сомневаюсь, что за ним идут другие. Александр уже владеет большей половиной царства — и никто не берётся сказать, чего он хочет на самом деле. И чью волю исполняет…

Вернулись Ягмара и Горонзо.

— Дядюшка, — сказал Горонзо, — сейчас я отведу нас всех в укрытие. Это такой большой шатёр, просто его не видно. Битва будет завтра, сегодня надо отдохнуть всем — и людям, и коням. Я наведу сон — не противьтесь…

— Как скажешь, племянник, — усмехнулся Солак-кенз.

— Отец, — сказала Ягмара, — зерна и мяса не надо, но распорядись, чтобы дали два десятка котлов. Наших не хватит. И давайте соберёмся после заката на совет. Я хочу рассказать, что узнала… и посоветоваться, что нам с этим делать.

Лучшими шпионами Ягмары оказались не птицы, а корабельные крысы. Их, хитрых и увёртливых, было стократ сложнее взять под контроль, чем простодушных птиц — но когда это наконец удалось, Ягмара обрела наконец не зрение, а слух, и это оказалось куда важнее. Зверьки могли проникать куда угодно, на них почему-то не обращали внимания колдуны Сутеха, следившие только за небом — и ещё, что оказалось неожиданным, крысы как будто понимали своими маленькими, но острыми умишками, что именно Ягмаре нужно, и это и искали; они будто сознательно помогали ей, потому что ненавидели тех, кто плыл на кораблях, и она не сразу поняла, откуда эта ненависть, пока не увидела — сверху, из какой-то щели, — большое корабельное помещение, полное змей; посередине помещения, прикованный к стенам цепями, стоял резной, отделанный бронзой сундучок, и змеи то и дело проползали в него сквозь отверстия в стенках и крыше и потом вялые, медленные, выбирались обратно…

Нужный разговор она подслушала через час.

— Диадема Индры, — медленно повторил Акболат и посмотрел на Фрияна. Тот пожал плечами. — Греки считают, что Индрой индусы зовут Диониса, бога войны и безумия, виноделия и пролитой крови. Диониса ты должен помнить… Один это бог или разные, я не знаю, всё может быть, но диадема эта упоминается в старых книгах. Полководец или царь, надевший её, становится непобедим, пока ведёт справедливую войну. Но если он замыслит неправедное завоевание — диадема поразит его разум и приведёт к бесславной гибели…