Дочь Белого Меча - Бахшиев Юсуп - Страница 18

Переправа заняла полный день: пока нашли прибрежное село, пока договорились с рыбаками… Плыли на двух плотах, влекомых лодками. Лошади волновались. Но всё обошлось благополучно. Правда, пришлось отдать целый кошель серебра. Если бы они вышли к Инелею ниже по течению, там, где были Вальдовы рыбные ловы, переправились бы задаром. Но Колобок, надо думать, такими мелочами озаботиться не мог. Маленький и глупый.

От Инелея пошли почти строго на восход…

Так минуло восемнадцать дней. Погода радовала. Степь осталась позади, начались перелески, частые ручьи и речки — некоторые, вздувшиеся от частых дождей, приходилось преодолевать вплавь. В небе появилась хвостатая звезда. С каждой ночью она увеличивалась, наливалась светом…

На девятнадцатый день случилось страшное.

10. Лёгкая дорога и страшная смерть

Ближе к вечеру снова сгустились тучи и подул северный холодный ветер. Дождя ещё не было, но пробрасывало мелкой водяной пылью. Ний, и так последние дни унылый, покачивался в седле совсем сгорбившись; закутанный в плащ, он был похож на старого ворона. Ягмара уже не пыталась его разговорить, он отмалчивался или ссылался на усталость, непонятное ему самому недомогание, плохие предчувствия, внутреннюю скорбь. Он ещё больше — хотя куда уже больше? — похудел и почернел с лица; впрочем, и все остальные выглядели не лучше, и вечерами у костра никто не пел и не балагурил, все старались быстрее похлебать горячего и завалиться под навес.

Дурные это были земли…

Хотя и была тут пробита дорога, никто не понимал, куда она ведёт, по пути не попадалось ни селения, ни кочевья; другие дороги не пересекали её и не отходили от неё. Леса стояли мрачные, полумёртвые, поросшие каким-то диким мочалом — как после давнего наводнения; и не весёлая трава или ковыль покрывала перелески, а чёрный колючий бурьян — места для выпаса коней надо было искать, и не всегда это удавалось. Одно хорошо — воды было вдоволь… хотя и вода не нравилась Ягмаре — длинные узкие извилистые озерца словно подёрнуты были плёнкой дёгтя, особенно хорошо видимой на закате, и пахло от них мокрой гарью, как от залитого костра. Впрочем, лошади пили её охотно.

Лошади вообще держались лучше людей, от долгого похода и скудной еды совсем не отощали, шерсть лоснилась. Больше их никто не пугал по ночам…

Но почему-то и это не нравилось Ягмаре — как, впрочем, и Овтаю. Что-то не совсем понятное и потому тревожащее было в таком их состоянии. Ягмара попыталась поговорить об этом с Овтаем, но Овтай пожал плечами: да, непорядок, но сделать сейчас ничего нельзя, надо добраться до хорошего лошадника, может, что-то умное посоветует. Его сейчас больше тревожили люди — слишком быстро выматывались, да и сам он, стожильный, за день уставал больше, чем прежде за два.

Колобок тоже приуныл, верещал тихо и редко, катился ровно, не подпрыгивая, и иногда застывал на месте, часто дыша. Шеру тогда садился рядом с ним и нервно оглядывался. Впрочем, к темноте Колобок всегда выводил отряд к удобному месту ночёвки…

До темноты оставалось не меньше часа, когда Колобок вдруг остановился, потом начал кататься по кругу, потом замер и заскулил — прямо как щенок. Шеру подбежал к нему, ткнулся носом и принялся вылизывать, успокаивая.

Ягмара спешилась. Земля была какая-то зыбкая, неверная. Она погладила кота, и её показалось, что кот мелко дрожит. Взяла Колобка на руки. Колобок на своём языке стал ей на что-то жаловаться, легонько подёргиваясь и как бы пытаясь на что-то показать.

Подъехал Овтай. Наклонился.

— Что тут? — спросил серым голосом.

— Не знаю, — сказала Ягмара.

— Какое-то село, — Овтай показал рукой с плетью. Зачем ему плеть, подумала Ягмара.

Она посмотрела и ничего не увидела. Лес кончался, начиналась холмистая степь. Цепочка холмов, ближний как будто срезан наискось…

Потом она поняла, куда надо смотреть. На фоне холмов пологие серые крыши были едва заметны.

Ягмара сунула Колобка за отворот куртки и вернулась в седло. Лошадка в последний момент отшатнулась, Ягмара едва не упала. Что за…

— Не нравится мне здесь, — сказал Овтай. — Ехать будем до темноты, а там посмотрим. Может, и ночью поедем. Эй, давайте вперёд! Я замыкаю! Яга, не отставай…

Она и не думала отставать.

Шеру запрыгнул на спину Лошадки, потом встал на задние лапы, опершись Ягмаре на плечо и щекоча твёрдыми усами ухо и щёку.

— Ты что? — повернулась к нему Ягмара.

Кот что-то проворчал в ответ и только крепче вцепился когтями.

Ягмара догнала Ния. Тот стряхнул наконец свою непонятную дрёму и теперь озирался по сторонам.

— Ты знаешь, — сказал он, как будто отвечая на непрозвучавший вопрос, — мне это место кажется знакомым… тут что-то было…

— Да таких мест…

— Вот тут я точно был, — сказал Ний твёрдо. — Не помню, когда, не помню, что происходило… но был, был. Всё так, как… вот будто вспомнил кусочек сна. Вон тот холм… я с него смотрел. Потом. А сначала что-то было здесь…

— Плохое?

Ний помотал головой:

— Не знаю. Какое-то… странное. Да, наверное, плохое.

— Да уж, местечко…

Село как-то внезапно оказалось близко, можно было в сумерках разобрать невысокие изгороди и приземистые дома со странно наклонными стенами и маленькими окошечками. Нигде не было ни огонька. Не лаяли собаки и не квохтали куры…

Но какие-то звуки были — словно мыши шуршали в соломе. Только громче.

Дорога шла не через село, как обычно, а мимо него, село оставалось слева, за стеной высохшей прошлогодней конопли и крапивы, а справа в четверти парсунга круто выступал из-под земли косо срезанный красноватый склон холма. Поравнявшись с первыми постройками, Ягмара внимательно в них всмотрелась.

Все дома были вылеплены из глины и крыты камышом. Она слышала о таких, но сама видела впервые.

Дворы, где-то захламлённые, где-то чисто прибранные, казались давно не обитаемыми. Жители все или покинули село, или вымерли, и произошло это довольно давно…

Шеру шумно дышал в ухо.

Ягмара сжала коленями бока Лошадки, посылая её вперёд, но лошадь как будто не заметила этого. Она плелась медленно и неуверенно, будто ступала по глубокому песку. Идущие на привязи подменная и вьючная вдруг перестали попадать в шаг, дёргали поводья. Она оглянулась. Отряд смешался, кто-то с кем-то сцепился или запутался. Овтай пытался навести порядок, его голос доносился глухо, как бы издалека.

Ний поравнялся с Ягмарой.

— Зря мы здесь, — сказал он.

Ягмара дёрнула головой. Потом подтянула вьючную, перегнулась с седла, отцепила от сбруи парг с тяжёлым луком, перекинула ремень через плечо. Ещё раз огляделась. Ей всё время казалось, что за спиной что-то происходит.

Овтай наконец разобрался с затором, стражники по одному двинулись вперёд. И тут со стороны пустого села раздался новый странный короткий звук: будто по битому камню проволокли что-то тяжёлое.

Все сразу посмотрели в ту сторону.

Звук повторился.

— Вперёд, вперёд! — крикнул Овтай. — Не останавливаться!

Но лошади еле плелись, не реагируя на понукания.

Впереди обнаружился перекрёсток: поперечная дорога уходила вглубь села, с другой стороны она упиралась в странную круглую постройку — похоже, полуразрушенную или недостроенную.

Ягмара поравнялась с перекрёстком. Стоял какой-то покосившийся кол. Ей совсем не хотелось смотреть по сторонам — то, что могло там оказаться, заранее было отвратительным. Но не посмотреть не смогла.

Постройка справа действительно была или разрушена, или недостроена — верх стен шёл неровными зубцами, сама башня — это наверняка должна была быть башня — походила на сломанный зуб. Дорога, становящаяся улицей села, как будто погружалась во тьму, тонула, увязала во тьме; она, конечно, шла ровно, но казалось, что — вниз, под землю.

Дома по сторонам её были совсем без окон.

Ягмара пересекла перекрёсток, и лошади пошли увереннее. И чей-то тяжёлый взгляд перестал давить затылок… она только сейчас, когда он пропал, ощутила его былое присутствие — но от этого вдруг закружилась голова… как от ковша крепкого пива…