Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M - Страница 43

— Рассказы?

— Белые ножны. Мастер сабель. Люди говорят, что ты носила такие, когда убила Сапфировый Меч Тростника. Тебе стоило прихватить их с собой, когда мы общались в караван-сарае.

— У меня нет привычки колоть людей в глаза белизной ножен. Некоторые могли бы посчитать это попыткой предупреждения.

— Никто не говорит о страхе, девушка.

Это внезапное и снисходительное «девушка» укололо Деану сильнее, чем она ожидала. На миг, буквально на два удара сердца она прикидывала, не проигнорировать ли это. Но если она поступит так сейчас, ей придется пропускать мимо ушей сотню таких шпилек ежедневно. А кроме того… бой с тенью уже давно ей стал надоедать.

— А кто первым комментирует цвет смерти? Я вижу твой пояс, но правда ли мне стоит поклониться? Или же по поясу ползут просто «холодные бусы»?

Стоящие чуть позади воительницы забурчали, быстро подняли открытые ладони на высоту лица и отступили на два шага. Это не наше дело, мы ничего не ставим под сомнение, ни во что не вмешиваемся.

«Холодные бусы». Деана и сама однажды надела их на шею в ответ на глупый вызов со стороны кузин и кузенов. Среди сотен видов змей, ползающих по пустыням, два были крайне опасны. Первый, пурпурный браслетник, — один из ядовитейших гадов, какие только известны людям. Тело его покрывают полосы пурпура всех оттенков, от цвета засохшей крови до яркой алости скальных маков. Укус его сперва вызывает ужасную боль, потом отек, удушение, корчи и, наконец, смерть в кровавом поту, орошающем лицо. У взрослого, здорового мужчины все это занимает всего несколько часов. У ребенка — полчаса, не больше.

Вторая змея, ответственная за немало смертей, — совершенно неядовитая кровавая ручьевка. Эта отдаленная родственница браслетника на первый взгляд кажется похожей на него, словно один тальхер Деаны на другой. Вот только у браслетника всегда парное число полос на теле, а у ручьевки — непарное. А проблему представляло то, что ребятня иссарам любила идиотские споры, в том числе и самый, пожалуй, популярный: найди ручьевку, схвати, повесь себе на шею, пусть оплетет ее, словно холодные бусы. Сложно сосчитать число полос на змее, что убегает от тебя по песку, легко ошибиться в подсчете, когда держишь в руках яростно извивающегося гада. Тяжело умирать, когда надел себе на шею браслетника, в чьих клыках — яд, способный свалить коня. Да, ручьевка отвечала за множество смертей, потому что во время глупых игрищ ее часто путали с ядовитыми родственниками.

Но не об этом были слова Деаны. Она уже доказала свое право на белизну ножен, победив на ступенях Храма Огня Ка’элира — Сапфировый Меч Дома Тростника — и двух его помощников. Об этом поединке рассказывали по всему Дальнему Югу. Но иссарам знали, что ручьевка притворяется кем-то, кем она не является, чтобы не пасть жертвой хищных птиц, пустынных лис или других змей. Она была ловкой, за что ее уважали, но одновременно — совершенно неопасной. Потому и вопрос: Расх и’Ванну носила белый пояс как неопасная змея свои красные? Очень хороший воин, который все же не истинный мастер, тот, кто не умеет вызывать транс кхаан’с по своему желанию, мог бы вне афраагры иссарам годами притворяться тем, кем он не был, требуя большей цены за свои услуги и дешевыми фокусами наполняя сердца врагов страхом.

Единственным упоминанием о «холодных бусах» Деана поставила под вопрос право этой женщины носить белый пояс.

Отчего нет? Она тосковала по звону стали.

Улыбнулась и положила ладони на рукоятях сабель.

Старшая иссарам только кивнула слегка, неспешно отложила на землю колчан и лук.

— Ты права. Я согрешила гордыней, называя тебя девушкой, словно ты моя младшая, глуповатая родственница. Если половина из того что говорят о твоем поединке, правда, то я должна бы отрезать свой глупый язык. Но теперь, — она подняла копье, и оно превратилось в свистящий круг над ее головой, — слова уже вылетели, а я не стану их ловить и глотать назад. Проверим себя?

Деана почувствовала радостный ропот крови в висках. Транс был рядом, ждал вызова, словно старый друг. Рукояти талъхеров, казалось, постанывали от прикосновения ее ладоней. Но оставалось еще одно дело.

— Я ношу под сердцем дитя.

— Знаю. Буду стараться не задеть твой живот. А ты, если можно, не задень мое лицо. До этого времени я не заработала на него шрама и предпочла бы, чтобы так и осталось.

— Хор…

Расх прыгнула к Деане, а копье ее описало круг и выстрелило вперед, словно атакующая змея.

Сабли Госпожи Пламени оказались в ее руках раньше, чем противница сделала два шага. Левый тальхер легко огладил наконечник копья, ровно настолько, чтобы отбить его в сторону, правый приготовился к блоку, потому что эта предсказуемая атака должна была скрывать хитрость.

Скрывала. Второй конец копья ударил снизу, целясь в колено Деаны. Шаг назад, и еще один, когда наконечник ринулся к ее лицу — она почувствовала тень веселья, в конце концов, они ведь условились, что будут стараться не задеть лицо только одной из них, и сконцентрировалась.

Транс пришел, она сама не поняла когда. Вдруг перестала чувствовать тяжесть сабель в руках, шершавую неровность камня площадки, сопротивление, какое обычно ощущает тело, если заставить его экстремально напрягаться. Она превратилась в воду, в ветер. Плыла и летела.

И потому заметила, что ее противница тоже потянулась за кхаан’с.

Должна была почувствовать нечто вроде гордости: если старший, более опытный мастер призывает транс битвы почти одновременно с тобой, это значит, что он уважает и ценит твои умения, что признает тебя равным себе, несмотря на преимущества возраста и большее число проведенных боев. Но для гордости будет время позже, сейчас остается лишь бой, удар за ударом, уклонение за уклонением. Быстрее! Еще быстрее! Сократить дистанцию! Копье в шесть футов — это оружие, позволяющее держать противника на расстоянии, дающее преимущество даже в поединке с тем, кто вооружен гресфом — двуручным мечом для боя с конницей, а потому короткие сабли Деаны должны быть быстры, а ей нужно подступить вперед, атаковать, она не может позволить противнице оторваться от нее и отскочить.

Еще быстрее!

Старшая воительница отбивала все удары: снизу, сверху, косые. Ее копье, хотя и тяжелое, в клепках под самый наконечник, танцевало легко, словно тростинка. Несколько минут обе они выглядели словно окруженные прозрачными завесами: Деана — серебрящейся холодной сталью, Расх — матовой, словно дерево, из которого было выполнено древко ее оружия, — и только сопровождавший их быстрый металлический лязг сообщал всем вокруг, что это не игра и не фокусы, но настоящий бой.

Деана улыбалась под экхааром, так широко, как не улыбалась уже много дней, наполненных попытками взять под контроль хаос в княжестве и опекой над Лавенересом. А поскольку транс кхаан’с несет собственные дары, а один из них — лучшее понимание противника, она не сомневалась, что старшая воительница улыбается тоже. Обоим им это было необходимо: одной — чтобы позабыть о проблемах, второй — чтобы вспомнить, каково оно — стоять против достойного противника и доказывать, что ты на это способна, пусть бы и самой себе.

И обе одновременно поняли, что Деана выиграет этот поединок. Она была в два раза моложе, быстрее и более выносливой, к тому же беременна в то время, когда тело ее достигло пика своих возможностей, а опыт старшей воительницы не мог не обращать внимания на эти преимущества. Через миг Деана сломает защиту и ее тальхеры попробуют крови.

Хватит.

Она прервала атаку в тот самый миг, когда ее противница отскочила, деряса копье в защитной позиции. Деана тоже отступила на два шага и спрятала сабли в ножны. На удар-другой сердца, пока транс еще не успел ее отпустить, она видела все с удвоенным вниманием, отмечала цвет камешков на площади, лазурь воды в прудике, выражающее больше, чем тысяча слов, удивление, почти ощутимо исходящее от Амвер, дочери Павалии, и Бахмери с’Таллар.