Дети победителей
(Роман-расследование) - Асланьян Юрий Иванович - Страница 1

Юрий Асланьян

ДЕТИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Роман-расследование

ВОЙНА С ТАРАКАНАМИ

Вчера пермский отряд милиции особо назначения — ОМОН, похожий на древнего египетского бога по имени Амон, захватил большую группу людей из чеченской диаспоры: «руки на торпеду!», «где оружие?», «почем наркотики?»..

В большом пригородном доме земляка, прижившегося в Перми, собрал своих горцев прилетевший на Урал представитель генерала Джохара Дудаева.

Об этом мне рассказал молодой репортер Слава Кандалов, получивший информацию от одного друга, работавшего рядовым опером в городском управлении внутренних дел.

Мы со Славой и Андреем выпивали в редакционном кабинете, поскольку почему-то были уверены, что новогодние праздники еще не закончились. И когда выпили достаточно для того, чтобы решить двухсотлетнюю кавказскую проблему, у меня появилась идея найти «представителя» генерала Дудаева.

Слава пил мало, Андрей Матлин, чтоб не пропустить жизнь по пьянке, решил позвонить в областной спортивный комитет. Он хотел взять информацию, кто там из наших едет на чемпионат мира по классической борьбе. А там тоже все пьяные. Мы слышали, что говорил отвечавший, который пытался объяснить Матлину, почему пьяные: «У нас тут один соревнования выиграл…» Пауза. «А другой проиграл…» Пауза. «Неделю назад». Точка. Гудок.

Помнится, мне тогда показалось, что все началось неожиданно — тогда, когда в моей комнате взорвался телевизор. Точнее, вспыхнул экран, покрытый пылью новостей и дешевой халтуры ТВ. Еще точнее — загорелись на экране, засветились в черном чеченском небе сопла стремительных ракет, под смертельным углом летевших к земле — одна за другой, в темпе обратного фейерверка. Ракеты направлялись туда, где в деревенских домах сидели женщины и дети, может быть, ужинали, готовились ко сну. За несколько секунд на глазах телезрителей в небытие ушли сотни людей. Римский Колизей по сравнению с этим зрелищем конца второго тысячелетия нашей эры — детская песочница. Патриции и плебеи, смотрите: вот оно, реалити-шоу, гладиаторские бои, массовое убийство, которому позавидовали бы Сулла и Сталин. Иосиф Виссарионович все старался сделать тихо и подло, в подвале. А нынче с улыбкой душат чеченских младенцев, напряженно глядя в телекамеру главной канализационной трубы страны.

Я, оцепеневший, смотрел на экран, пытаясь понять, что происходит, кому это нужно и за сколько продано. Конечно, мы все видели, как чеченцы передергивали затворы АКМ, как наглые горцы захватывали наши вертолеты и горели в них под пулями спецназа, как абреки грабили поезда и вскрывали вены нефтепроводов. Но при чем тут дети, убитые в первый день войны? Мне вдруг и до конца стало ясно, что страну опять оккупировали душевнобольные, которые успешно прошли электрошок, фронтальную лоботомию, лечение галоперидолом и аминазином, но не изменили своим нелегальным идеалам.

— Друг сказал, что он остановился в гостинице «Урал», — добавил Слава Кандалов.

Гостиница была по диагонали от редакции, метрах в двухстах. Но я никак не мог понять, почему «представитель» сепаратистов свободно разъезжает по стране и проводит собрания своих земляков, возможно — для сбора средств боевикам.

Мы договорились со Славой встретиться завтра в 11 часов и нанести «представителю» Дудаева официальный визит.

Слава в 11:00 не пришел. Ну я заварил чай, попил, подготовил варианты вопросов чеченцу. В 11:3 °Cлавы по-прежнему не было. Я вышел на лестничную площадку, покурил, разглядывая белый семиэтажный айсберг новой гостиницы, стоявший за поворотом трамвайных путей и полем заснеженных газонов. В 12:0 °Cлавы все еще не было, а его домашний телефон отвечал длинными гудками. «Может быть, в пробку попал», — с надеждой подумал я. Но уже в 13:00 понял, что ошибся, пробка была другой, хотя Слава, повторяю, к профессионально пьющим журналистам не относился, он был молод и чрезвычайно эгоцентричен.

Я стоял на лестничной площадке в эркере, перед стеклом, и в который раз пытался предугадать ход событий. Поэтому скрупулезно разглядывал мерцающий лед гостиницы. Я пытался разгадать код личной судьбы. Потом представлял себя глазами человека, который будет жить не через 200, а через 500 лет после меня. Бесполезно. Начинал мысленно писать книгу с детективным сюжетом. Бессмысленно. Воображал, что выпил бутылку водки и стал бессмертным магом древности. И это не помогло. Через полчаса я решил никуда не ходить. Еще через полчаса передумал, натянул шубу, надвинул на брови кроличью шапку и двинул в сторону мраморного айсберга. Я зашел в вестибюль, подумал и направился к стеклянным просторам администратора.

— Извините, я журналист, у меня такой вопрос: добрые люди сказали, что в вашей гостинице остановился представитель генерала Дудаева. Вы ничего об этом не знаете? — Представитель генерала Дудаева? — было такое ощущение, что администратор начинает падать назад, вместе со стулом, гладкой спиной на пол.

Потом она отдышалась и стала внимательно разглядывать меня сквозь стекло.

— Нет, у нас пред-ста-ви-тель генерала не останавливался, — наконец ответила женщина, одновременно что-то соображая.

— Еще раз извините!

Я пересек вестибюль, прошел мимо дежурного в сторону стеклянных киосков, зашел в один из них, через минуту вышел с газетой в руке и вернулся к дежурному в мертвом секторе, так, чтобы администратор не смогла меня увидеть.

— Извините, я журналист, — обратился я к парню в пиджаке с бейджиком на лацкане, раскрывая удостоверение. — Скажите, у вас в гостинице чеченцы есть?

— Чеченцы? — удивился дежурный. — Есть, но утром они все ушли. А в чем дело?

— Вы можете передать им мою записку?

— Могу, — кивнул он головой.

Я достал блокнот, написал несколько слов и оставил дежурному.

— Спасибо, — поблагодарил я парня и направился в редакцию. Обошел всю, но моего репортера по-прежнему не было. Может быть, Слава затаился у какой-нибудь подружки?

Я еще раз заварил черный индийский чай, сел за свой аэродромный стол и начал писать короткий и злой материал об общественном сознании моих сограждан.

В 16:00 раздался телефонный звонок.

— Мне нужен Юрий Иванович, — медленно произнес голос с ярко выраженным кавказским акцентом.

— Слушаю вас, — ответил я.

— Мне передали записку. Вы хотели бы встретиться с чеченцами? Вы корреспондент?

— Да, а вы представитель генерала Дудаева?

— Кто я — скажу при встрече, — ответил, как я уже понял, скромный потомок легендарного Шамиля.

— Хорошо, когда и где мы сможем встретиться?

— Хоть сейчас…

— Приду через десять минут.

— Я буду ждать вас на первом этаже гостиницы.

Три минуты ушло у меня на то, чтобы найти начальника отдела социально-экономических проблем Андрея Матлина и предупредить его, что ухожу на встречу с чеченцами:

— Если не вернусь, считайте меня бараном.

— Диктофон взял? — спросил Андрей. — Будут убивать, пленку сохрани…

Я сразу узнал чеченца. Потому что в вестибюле больше никого не было: у квадратной зеркальной колонны стоял невысокий человек в черных блестящих ботинках, черном костюме, черном галстуке и белой рубашке.

— Ахмед Магомедович, — представился он, пожимая мою руку, — Дадаев.

Я тоже назвался, разглядывая мужественное лицо со слегка горбатым носом, аккуратно постриженными густыми черными волосами и небольшой бородой.

— Пройдем наверх, попьем чаю, — пригласил он.

Мы поднялись на четвертый этаж, пустынный, как заснеженная вершина Казбека. «Тебе, Казбек, о страж востока, принес я, странник, свой поклон…»