Inside of me (СИ) - "Kellerr" - Страница 7

— Я же говорил, что не могу впустить! — голос Уолкера был не испуганным, а рассерженным. — Четырнадцатый…

— Засунь себе в задницу этого Четырнадцатого! Не знаю, кем ты его считаешь, и знать не хочу! — подперев дверь, чтобы Уолкер не придавил ему пальцы в самый неподходящий момент, Канда скользнул рукой в щель, нашаривая замочек, за который была прицеплена цепочка.

— Что ты делаешь! — возмутился было Аллен, но оказалось слишком поздно. Цепочка с тихим звяканьем повисла вдоль косяка, и дверь тихонько отворилась под напором Канды.

— У меня работа, уж извини, но… — он замолк на середине фразы, стоило только переступить порог. Канда оказался в небольшом вытянутом коридорчике, в котором не было ничего, кроме настенного зеркала в полный рост, пары пустых крючков для верхней одежды и комода, примостившегося в самом углу.

Аллен Уолкер — а это был именно он, пусть и повзрослевший, но с узнаваемыми чертами лица — напряжённо стоял в трёх шагах от распахнутой двери и во все глаза смотрел на незваного гостя. Спустя несколько секунд Канда понял, что же настолько сильно отличало юношу перед ним от фотографии в личном деле. Разница была не только в прошедших годах, но и в глубоком шраме, пересекающем левый глаз от самого подбородка до лба. Одетый в светлые спортивные штаны и светлую футболку, он казался совсем прозрачным благодаря белой коже и растрёпанным таким же светлым волосам. Только большие серые глаза испуганно сверкали. Юноша оказался невысокого роста и был на полголовы ниже Канды, который так и не двинулся дальше порога.

Ну как, получил, что хотел?

— Заткнись, — пригрозил Канда шептавшему ему внутреннему голосу.

Тем временем Аллен вдруг как-то зябко сжался, обхватив себя руками, и Канда заметил, что его левая рука испещрена шрамами: длинные, короткие, глубокие и не очень. Это выглядело так, будто кто-то специально резал её лезвием ножа.

Канду затошнило — не столько от вида, сколько от представления ощущений, которые испытал Уолкер с этими порезами. Юноша больше не смотрел на него — он смотрел куда-то позади Канды, и от того, что он там видел, его потряхивало. Не удержавшись, Канда обернулся с ожиданием увидеть что-то такое, что повергло Уолкера в такой ужас, но не увидел ничего, кроме полутёмного подъезда. А чего, собственно, он ожидал?

— Мне очень жаль, — сказал Аллен с какой-то нелепой обречённостью. — Жаль, но теперь я не смогу его остановить.

========== Глава 4. Лезвие ножа ==========

Аллен помнил, как в первый раз Мана привёл его в парк развлечений. Ему тогда было уже одиннадцать лет — возраст, близкий к той грани, когда взгляды на окружающий мир начинают меняться. В то время Аллен ещё не задумывался, что жизнь нельзя делить на чёрные и белые стороны с той холодной однозначностью, как это делается в детских сказках. Он не задумывался, что если прыгнуть с большой высоты, то можно разбиться об воду, или что старушки, сидящие на улицах с пластиковыми стаканчиками для монет, на самом деле могут быть не такими несчастными, как выглядят со стороны.

Мана специально взял отгул на работе, чтобы провести его с ним. Он не заставлял его называть себя папой — в силу своего столь молодого возраста, поэтому Аллен звал его по имени и чувствовал себя при этом вполне комфортно. Раньше он ни разу не был в парках развлечений — в детских домах редко удавалось веселиться. Аллен не жаловался, когда жил в детском доме. Воспитатели были хорошие, с добрым отношением к детям, а сами дети жили одной большой семьёй, хотя, конечно, не обходилось и без задир. Когда Мана взял Аллена за руку и привёл к себе домой, мальчик ощутил тоску на душе, окончательно осознав, что больше он не увидит прежней семьи.

Жить с Маной было приятно. Тот много работал и порой задерживался вечерами, что приучило Аллена к самостоятельности. Он исправно ходил в школу, готовил себе еду, занимался уборкой и прочими домашними делами. И вот однажды Мана пришёл вечером слишком рано, объявив, что завтра они идут в парк развлечений.

— Это там, где карусели и кривые зеркала? — на полном серьёзе спросил Аллен, забавно хмуря брови.

Мана улыбнулся и потрепал его по светлым волосам.

— А ещё мороженое и колесо обозрения.

В ту ночь мальчик спал плохо, предвкушая завтрашнюю прогулку. К тому времени он уже сильно привязался к Мане и был счастлив провести с ним несколько часов вместе. День выдался жарким и солнечным — пришлось брать с собой кепку и бутылку холодной воды. Аллен радостно вышагивал рядом с Маной, крепко держа его за руку и направляясь к кассам. Именно тогда он заметил женщину, одетую в тёплое коричневое пальто и поношенные ботинки, сидящую на коленях в нескольких метрах от входа в парк. Некоторые люди останавливались, доставая мелочь и бросая в стоящий рядом с ней стаканчик. Мана же прошёл мимо, не отпуская Аллена от себя ни на шаг.

— Почему все кидают ей монетки, а мы нет? — полюбопытствовал он.

Мана, взглянув в сторону старушки, быстро отвернулся к кассе.

— Не нужно вслепую верить людям, Аллен.

Аллен озадаченно замер рядом, а когда Мана забрал билеты и пошёл отдавать их контролёру, он обернулся. Женщина, выглядевшая ранее совершенно измученной, теперь уверенно стояла на ногах и пересчитывала монетки, бормоча себе под нос:

— И чем эта мелочь мне поможет? Расщедрились прямо, тоже мне…

Не успев как следует обдумать увиденное, Аллен полностью погрузился в атмосферу парка. Отовсюду доносились радостные возгласы, на лицах проходящих мимо людей играли улыбки, и Аллен невольно проникся всеобщим весельем и с радостью ходил от аттракциона к аттракциону, испытывая предвкушение с лёгким страхом перед тем, как очередная карусель приходила в движение.

Спустя три часа прогулки по парку они, уставшие, нашли свободную скамейку в тени и принялись уплетать мороженое. Аллен тогда думал, что это лучший день в его жизни. Мана, судя по тому, с каким удовольствием он ел мороженое, считал именно так.

Всё испортил неожиданный телефонный звонок. Мана виновато посмотрел на Аллена, но выключать телефон не стал, стоило ему только бросить взгляд на имя звонившего.

— Сколько раз повторять, чтобы ты справлялся один? — резко спросил он без приветствий. — Я занят. У меня выходной, Неа, поэтому будь добр — не звони мне больше сегодня.

Тогда Аллен ещё не понимал, что фраза Маны про недоверие относилась не только к малознакомым людям, но и к тем, кого ты, казалось бы, знаешь лучше самого себя.

***

Два свежих пореза на левой руке всё ещё ныли. Аллен чувствовал в них лёгкую пульсацию и слышал испуганное биение сердца, от которого сводило зубы. Обхватив себя руками, он случайно задел пальцами один из свежих порезов и поморщился, невольно вздрагивая. Взгляд Канды был прикован к его руке — Аллен буквально на физическом уровне ощущал испытываемое им отвращение.

Канда…

Так этот человек — Канда? Тот, о ком говорил недавно звонивший Комуи Ли и который привёз целый пакет нормальной еды. Аллен вспомнил увиденную в одиннадцатилетнем возрасте несчастную старушку, оказавшуюся совсем не несчастной. Не нужно вслепую верить людям. В особенности тем, кто просит помощи и кто готов эту помощь оказать.

Аллен испытал целый клубок эмоций: испуг, растерянность, злобу.

Как его теперь выгнать? Впрочем, не всё ли равно? Для Неа уже достаточно информации…

До боли впившись пальцами себе в руки, Аллен почувствовал уже знакомую слабость и покалывающее ощущение в кончиках пальцев, что означало только одно: он потерял контроль.

— Мне очень жаль, — сказал Аллен. — Жаль, но теперь я не смогу его остановить.

Уходи, мысленно добавил он. Уходи, выметайся!

Но Канда и не думал выполнять молчаливый приказ. Он внимательно рассматривал Аллена, задерживая взгляд то на искалеченной руке, то на лице, и плотно сжимал губы, будто бы не зная, что сказать. Аллен схватил рукав футболки, сильно потянув вниз.

Не смотри. Это не для того, чтобы смотрели.

Канда продолжал смотреть. Нет, Канда продолжал пялиться, даже не скрывая истинных эмоций.