Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 29

На этот раз молчание было основательным. Когда Шонек заговорил, слова он произносил медленно, словно цедил их через какое-то сито.

-В Книге Пути, которую оставил после себя Первый Вестник Шидарайя, говорится про то, как несколько поколений назад правитель Ирса по имени Вофф лично убил каждого десятого из своего небольшого в то время племени. Смерти предавал он тех, от кого исходила угроза спокойствию и благоденствию страны. А после он долго правил и привёл народ свой к владычеству над всем западом мира. Потому что поступал Вофф всегда во благо народа, а не ради своих интересов. И, как говорит Книга Пути, всегда помнил, что он совершал плохие поступки. И до конца своей жизни сожалел о них. И в старости своей он видел великую страну мудрых, достойных, справедливых и добрых людей -- переводил Сектант -- Я не знаю, к чему приведёт путь Сонаваралинги-таки. И знает ли это сам Сонаваралингатаки. Но если Сонаваралингатаки будет не забывать, подобно Воффу, что творит зло ради блага страны, для него не всё потеряно. Вестник Шонек же готов помочь выбрать правильный путь и, всегда найдёт время выслушать Сонаваралингу-таки и рассеять его сомнения.

-Благодарю уважаемого Вестника за то, что выслушал меня -- отвечаю, стараясь скрыть разочарование.

Выговориться-то я выговорился, но никакого успокоения мне это не принесло. Хотя приведённый пример из тенхорабитского священного писания неожиданно оказал положительное действие. Не тем, что ваш покорный слуга, услышав про перебившего десять процентов подданных коллегу, успокоился, а благодаря тому, что остаток дня мои мысли крутились вокруг имени "Вофф" в тщетных попытках реконструировать исходное слово, изменившееся при прохождении через несколько языков. Но в отличие от "пырг-хырша", в котором явно угадывалось земное "прогресс", здесь я оказался бессилен. Возможно -- в силу того, что на этот раз имел дело с именем собственным. Крутя слово и так, и этак, сумел отвлечься от воспоминания о лежащем в луже собственной крови подростке. А вечером меня вновь взяла в оборот Солнцеликая и Духами Хранимая.

Глава шестая

В которой герой использует в своих интересах чужую беду, а также не удивляется тому, чему следовало бы удивляться.

-Вахаку! Сонаваралингатаки! - раздалось из темноты.

Ну вот, посидели, называется, в узком кругу: только те, кто стоял у истоков славного братства "пану макаки". Не успела наша компания предаться чревоугодию и алкоголизму под воспоминания о делах совместных да байки о том, чего успели натворить мы и люди Такумала порознь, как кому-то нужно обязательно припереться. И неймётся же людям, хоть и глухая ночь на дворе.

Я тщетно пытался рассмотреть хоть что-нибудь в темноте, царящей за пределами освещённого догорающим очагом и парой масляных светильников-плошек пространства под навесом. Ни черта не видать, только слышно сопение приближающегося человека. Наконец и сам он вышел на свет. Ага, заместитель Вахаку Локорурегуй.

-Что-нибудь срочное? - интересуюсь не очень довольно.

-Из Мар-Хона огнями сообщили, что приплыли первые чужеземцы - отчитался регой.

-Спасибо за новость. Не желаешь посидеть с нами? - появление вохейцев, даже неожиданно раннее, не природное бедствие и не очередной мятеж, подождут заморские купцы.

-Не могу, нужно проверить караулы - отвечает текокец с сожалением.

Ну и не надо: вопрос был задан чисто из вежливости. Нынешняя пирушка - сугубо для узкого круга тех, кто далёким уже солнечным днём вместе с юной тэми, которой ещё только предстояло стать таками, покинули Хау-По, возмущённые коварством и низостью бонкийского таки.

Исключение было сделано для одного Тагора. Впрочем, в глазах тех моих верных соратников, что ушли со мной на запад, тузтец давным-давно стал своим в доску. И за последние два года как-то позабылись неприятные для обеих сторон обстоятельства знакомства с бывшим "солдатом удачи".

Локорурегуй развернулся и, сделав пару шагов из-под навеса, вновь растворился в темноте. Народ, судя по всему, принесённую им новость пропустил мимо ушей: куда больше сейчас "макак" занимал рассказ Такумала о торге с Панхи по поводу цены двух медных топоров. Историю эту уже знали и так, но все готовы ещё раз послушать, как "олени востока" (практически официальное звание для моего оставшегося в Бонко зама) вдоволь поизмывался над представителем конкурирующей фирмы, прежде чем обобрал того как липку.

Я же задумался о принесённой регоем вести. Занимало меня даже не появление вохейских торговцев. И не то, что первый корабль в Мар-Хон прибыл более чем на месяц раньше среднестатистического срока. Здесь-то как раз ничего удивительного: плавание на местных лоханках, при всех ирсийских заимствованиях в области навигации, дело довольно непредсказуемое, и кто-то нынче сумел на старте опередить своих коллег-конкурентов, а потом быстро расторговался в Тагире и рванул в конечный пункт маршрута.

Мысли мои крутились вокруг первой сигнальной линии между Мар-Хоном и Тенуком. Автором идеи был Тагор, по словам которого, в его родном Тузте и у соседей-укрийцев довольно широко использовали передачу важных сведений огнями ночью и дымом днём. Я тут же вспомнил про гелиографический и семафорный телеграфы. Правда, как вспомнил, так и забыл. Практически ничего для организации подобных систем связи не было: от зеркал для гелиографа или деталей для изготовления семафоров до персонала, способного передавать сообщения путём комбинации световых сигналов разной длительности или положений семафорных "лап". Да и нужды особой не было в таких дорогостоящих игрушках: что передавать-то на дальние расстояния? Так что ограничились обустройством цепи из десяти передающих "станций" в подходящих деревнях между Мар-Хоном и Тенуком. Пригодность населённых пунктов в этом качестве я предоставил оценивать тузтцу по двум основным критериям: небольшое расстояние от одной приёмно-передающей точки до другой, а также наличие возвышенностей в селении или поблизости, чтобы места сигнальных костров были в зоне прямой видимости одно от другого. В итоге "телеграфная" линия получилась немного ломаной. Но рабочие испытания продемонстрировали, что условные сигналы от мархонской Цитадели до резиденции типулу-таками более-менее надёжно передаются в течение пары часов. К сожалению, квалификация персонала, прежде всего подростков из Мужских домов на промежуточных "станциях" в деревнях, оказалась достаточной только для самых простых комбинаций. Пока что составлено было всего два варианта сообщений: на случай появления вохейских торговцев и при мятеже тинса-бунса.

Оба сигнала (первый -- пять вспышек костра, второй -- три вспышки) были отработаны несколько раз. Результаты признаны более-менее удовлетворительными. По крайней мере, через пару дней учебно-тренировочных занятий принимающая сторона в Тенуке уже понимала, какое именно сообщение пришло: "приплыли торговцы" или "тинса бунтуют". А что ещё нужно.... Первый блин, конечно, получился несколько комковатый. Но ничего, не боги горшки обжигают. И когда подрастёт первое поколение умеющих читать и писать папуасов, можно будет думать и о нормальных линиях оптической связи. Тем более что к тому времени, да поможет Морской Владыка, и передавать будет чего. А пока и так сойдёт. Благо расходы ракушечные: небольшой запас сухих дров, для пущей надёжности пропитанных пальмовым маслом, на каждой из двенадцати приёмно-передающих станций. Труд пацанов, обязанных дежурить на "точках", можно и не учитывать -- при расслабленном туземном ритме жизни, когда в день работают не больше шести часов, посменное сидение нескольких подростков возле поленницы не подорвёт экономику задействованных в эксперименте деревень. Самое страшное -- меньше времени у молодняка будет на идиотские забавы и развлечения. Впрочем, по словам "макак", которые по дороге из Мар-Хона в Тенук и обратно попутно заглядывали на оборудованные для передачи сообщений возвышенности, подрастающее поколение воспринимало поручение Сонаваралинги-таки насчёт дежурства вполне серьёзно и ответственно. Но при этом ничто не мешало молодняку использовать сигнальные "точки" в качестве мест для своих сборищ и нехитрых развлечений. А что -- в глазах родителей и прочих взрослых вроде бы при деле, выполняют распоряжение очень высокого начальства; но реально-то ничем, кроме сидения возле кучи дров, не заняты, так что можно сколько угодно трепаться, дурачиться и демонстрировать друг перед другом свою крутизну.