Сыновья полков
(Сборник рассказов) - Козлович Войцех - Страница 14

— Может, он там голодный, может, ходит в грязном белье.

И именно в этот момент отворились двери, и вошел мой сын.

А некоторое время спустя шла я полем к знакомым, чтобы сшить кое-что на машине. Любила я эту работу. И вот кто-то кричит:

— Сковроньская, сын приехал в отпуск!..

Прибежала я домой, усталая, запыхавшаяся, а мой Юрек радуется:

— Мамуся, я привез тебе подарок! Сестрам по платью, а тебе…

Это была швейная машина!

…У него уже тогда была медаль. Русская. Мы прочитали: «За победу над Германией»… Сын рассказывал, что служит в автороте, что у него все хорошо…

Отец был, однако, недоволен.

— Пора учиться! Хватит с тебя этой цыганской жизни. Тебе нужна книжка, а не винтовка! У тебя еще будет время носить мундир!

Старый грозился пойти в часть, к командиру. Но Юрек и на этот раз сумел его переубедить.

Ах, отец, и зачем ты ему уступил?..

Была пасха 1946 года. Третий день праздника — последний день его отпуска.

Помню я, как он уже было пошел — и вернулся еще раз. Потоптался нерешительно, будто хотел что-то сказать.

— Послушай, оставайся дома, — снова начал отец.

А он ответил на это:

— Не могу, татуся, не могу так просто не поехать и остаться…

Я была готова расплакаться.

— Это ведь армия. Война еще продолжается — надо ликвидировать банды… Если не вернусь из отпуска, придется мне отвечать. Я — солдат.

И пошел… Муж и старший сын молча проводили его. Вскочил он на грузовик. Я кричала ему вслед, но он не оглянулся. Наверное, не слышал. Было ему тогда пятнадцать лет…

А потом пришло это известие…

Не много я помню из того, что было дальше. Дорога в полк, стоявший во Вроцлаве. Прощальный залп…

Теофил Урняж

КАВАЛЕР КРЕСТА ХРАБРЫХ ПЛАЧЕТ

Колонны машин, тянувших за собой орудия, медленно продвигались лесными дорогами. Машины часто останавливались, и тогда из них выскакивали солдаты, оттаскивали валявшиеся на дороге стволы деревьев, засыпали вырытые окопы. А саперы тем временем разминировали многочисленные ловушки на дороге.

В который уже раз за эти дни 61-й зенитный артиллерийский полк вновь менял свое расположение, спеша на помощь пехотным частям, которым угрожали неожиданные фланговые удары больших немецких танковых групп. Уже, наверное, третьи сутки слышна была со всех сторон оглушительная артиллерийская канонада — признак того, что атакованные на марше дивизии и полки 2-й армии не дрогнули под этим внезапным ударом, что они сражаются, организуют повсюду круговую оборону. В этих боях зенитчики исполняли роль своеобразного противотанкового резерва. Они отражали не только атаки с воздуха, но были и там, где части пехоты или тыловые части не могли справиться с массированным ударом немецких танков. Артиллеристы направляли стволы своих зенитных орудий и прямой наводкой уничтожали десятки гитлеровских «тигров» и «пантер».

Сейчас 61-й полк, покоряя лесное бездорожье, спешил на новое место сражения.

В тылу, за колонной орудий, продвигались штабные машины. Сидевший рядом с водителем молоденький сержант взглянул на карту. Оказывается, они проехали уже больше половины пути. Осталось, значит, еще километров двадцать.

Дорога в этом месте выходила на небольшую поляну и опять пропадала в лесу. Машины впереди пошли быстрее. Перед ними на расстоянии, быть может, метров двадцати пяти, шла отмеченная красным крестом машина медсанбата. Впереди ехал грузовик подразделения связи. Санитарная машина была переполнена ранеными, поэтому санитарка, всеобщая любимица, ехала на этот раз со связистами, которые усадили ее на большой катушке кабеля.

— Что-то здесь, по-моему, слишком спокойно… — ворчал себе под нос водитель машины. — Я тебе говорю, сынок, мне это не нравится. Где все эти немцы? Помни, в случае чего выскакивай из машины — и к деревьям! Здесь нам негде укрыться…

Сержант пропустил мимо ушей это замечание. К «тыканью» он уже привык. Исполнилось ему шестнадцать лет, и был он самым молодым солдатом во всей 3-й дивизии. Нашивки сержанта значили здесь не много, поскольку большинство солдат в его полку были, по крайней мере, в два раза старше его, а водитель, с которым он сейчас ехал, был даже с сединой. Поэтому все говорили ему «сынок», и сержант Веслав Одовский вовсе на это не обижался. Зато считал, что обстрелян он получше многих солдат дивизии, и не любил, когда кто-нибудь проявлял о нем особую заботу. Тем не менее все, начиная от командира полка и кончая старшиной батареи, считали своей обязанностью оберегать его от опасности. Вот хотя бы сейчас: все едут себе спокойно в колонне, а водитель поучает именно его, сержанта, как надо себя вести, если их атакуют немцы. Во-первых, немцы не атакуют. Впереди ведь идет охранение, а следом — главные силы. Слишком большой это отряд, чтобы какая-нибудь группа гитлеровцев рискнула напасть на него. А во-вторых, сколько еще будут его считать здесь мальчиком, о котором всегда и всюду надо заботиться!..

Они доехали до середины поляны. Передние машины уже одна за другой исчезали за темной стеной леса. В этот момент шофер резко нажал на тормоз: прямо перед машиной взлетели фонтанчики земли и грязи.

— Немцы! К деревьям!

Только теперь они расслышали где-то в стороне треск автоматных очередей. Из машин прямо на ходу выскакивали солдаты и укрывались под деревьями. Веслав даже не помнил, как выскочил из кабины и бросился под ближайшее дерево.

Огляделся. На опустевшей поляне осталось лишь несколько машин: их большой штабной фургон, а перед ним санитарная машина и грузовик связистов…

Что это? На грузовике все еще сидит Наташа! Веслав видел ее несколько удивленное лицо и пряди волос, выбившиеся из-под берета. Почему она осталась там? Немецкие пули дырявили борта машин, не щадя и грузовика с красным крестом.

Когда перестрелка наконец затихла, все бросились к санитарной машине, где были оставлены раненые. К счастью, никто не пострадал. И тогда кто-то крикнул:

— Наташа!

На грузовике связистов в той же позе, неподвижная и бледная, все еще сидела Наташа. И не отвечала на крики солдат. Только сейчас все увидели, что в уголке ее рта застыла струйка крови.

Девушка была мертва…

Солдаты уложили Наташу, прикрыли одеялом, и машины тронулись дальше. Беззаботное настроение улетучилось.

«Наташа! — думал Веслав. — Почему? Почему именно эта молодая, любимая всеми девушка?»

— Война! — произнес седовласый водитель, будто читая мысли юноши. — А ты, сколько тебе лет и сколько уже повидал?! И еще немало увидишь, пока дойдем до Берлина…

3-я зенитная артиллерийская дивизия переживала горячие дни. Она отражала воздушные и танковые атаки немцев, ее подразделения постоянно находились в движении. Случалось, что на огневых позициях оставалось по пять — десять снарядов на орудие. Солдаты забыли, что такое отдых и сон. Шестнадцатилетний сержант старался не подать вида, что сильно устал. Когда требовалось, он сам садился за баранку грузовика и ехал за снарядами. Исполнял роль связного между штабом и батареей. Случалось, в сумерки или на рассвете уходил с разведчиками. Он всегда добровольно вызывался идти на задание и был безмерно счастлив, когда старшие по званию одобрительно говорили:

— Хорошо, сынок, иди!

Это были дни, когда никто в дивизии не щадил себя.

В тот день колонны двинулись в путь на рассвете, за ними выехали на новые позиции и штабные машины.

Сержант Веслав Одовский сидел, как обычно, рядом с водителем. В кузове, на горе ящиков с документами, — штабной писарь. Неожиданно забарахлил мотор. Пришлось съехать на обочину и пропустить остальные машины. Водитель, ругаясь, остановил машину и начал копаться в двигателе. Веслав стал помогать ему. Писарь тоже выбрался из машины.

Остановка затянулась. Маршевая колонна обошла их уже на добрый час пути, а они все еще стояли в поле, около леса. Вдруг над их головами засвистели пули.