Ослокрады - Даррелл Джеральд - Страница 13

– Утюгом прижечь, – промычал папаша Никос, – и все пройдет.

– Нет, нет, – воскликнула мамаша Никос, – чеснок с оливковым маслом. Моя мама всегда так делала.

– Умираю!!! – вопил Яни. Сквозь полузакрытые веки он увидел, что осликов успешно увели, и кричал скорее оттого, что вошел в роль.

– Нет, нет, золотко, – гудел папаша Никос, – мы тебе умереть не дадим. Сейчас отнесем тебя в деревню, прижжем раскаленным утюжком, и все пройдет.

– Никаких утюгов! Только чеснок с маслом! – визжала мамаша Никос.

– Замолчи, – возмутился отец семейства. – Кто из нас лучше разбирается, я или ты?

– Умира-аю, – жалобно простонал Яни, как будто и в самом деле готовился проститься с жизнью.

– Дайте ему глоток вина, – распорядился папаша Никое. – Бутылка под деревом, где привязаны ослы.

Все члены семьи Никое были до того встревожены и напуганы, что один из двух сыновей, который помчался за бутылкой, не заметил даже, что ослов под фиговым деревом уже нет. Яни вопил и стучал зубами так правдоподобно и самозабвенно, что пришлось раскрывать ему рот, чтобы влить туда вина.

– Я погиб, – продолжал стенать Яни, – я погиб.

– Что ты, что ты, родненький, – мычал папаша Никое. – Сейчас отвезем тебя в деревню, все будет хорошо. Приведите сюда одного из ослов.

Сыновья папаши Никоса побежали к фиговому дереву, и, когда обнаружили, что ослы исчезли, у них перехватило дыхание.

– Папа, – сказали они, вернувшись назад, – ослов там нет.

Лицо папаши Никоса побагровело от гнева.

– Растяпа! – рявкнул он на жену, которая, по его мнению, и была причиной неприятности. – Не могла привязать их как следует.

– Сам растяпа! – оскорбилась мамаша Никос. – Я-то привязала их накрепко!

– Привязала бы накрепко, они бы не исчезли, – сердился папаша Никос.

– Умираю, – жаловался Яни.

– Сперва отнесем его в деревню, а потом вернемся за ослами, – решил отец семейства. – Они не могли далеко уйти.

– Я умер, – заявил Яни. – Поздно нести меня в деревню.

– Нет, нет, малыш, – папаша Никос ласково погладил парнишку, – мы не дадим тебе умереть.

Все четверо подняли Яни и понесли в деревню, кряхтя от тяжести. На каждом шагу Яни уверял их, что лучше бы положить его под оливой и оставить умереть, так как надежды на спасение уже нет.

Наконец, совершенно измученные, они достигли главной площади деревни, жители которой еще только начали просыпаться. В таверне быстро сдвинули два стола и положили на них Яни. Вскоре здесь собралась почти вся деревня. Даже папаша Йорго (которому, как вы помните, перевалило за сто) приплелся, чтобы дать совет, который был с благоговением выслушан остальными жителями, – еще бы, ведь старейший житель деревни должен понимать толк в змеях больше, чем кто-либо еще! И тут же все заговорили одновременно. Каждый предлагал свое средство, и сцена разыгралась настолько бурная, что Яни с огромным трудом сдерживал смех. После того как его рана была смазана семнадцатью самыми разными снадобьями и перевязана грязнейшей тряпкой, мальчика отнесли к нему домой и положили на постель. Затем тщательно затворили ставни и дверь – ведь, как известно, ничто не вредит больному больше, чем свежий воздух, – и отправились по домам, продолжая спорить по дороге. Яни лежал на своей постели в затененной комнате и смеялся так, что из глаз его потоками лились самые непритворные слезы.