Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата - Страница 31

К концу урока Полина так разволновалась, что даже решила, что это всё она сама придумала, и не было никаких взглядов, просто ревность к Набиеву окончательно затмила разум превратив её в параноика. Подумала так — и даже легче стало. Конечно придумала. Бред какой-то — где он, Набиев, красавчик, сын обеспеченных родителей, и где англичанка — дочь алкоголички, без рода и племени. К тому же старше лет на пять.

Немного успокоившись, досидела до звонка, и только собралась выходить вместе со всеми из аудитории, как вдруг заметила, что Набиев остановился у преподавательского стола. Волна ревности вновь накатила с тройной силой. Дождалась, пока все разбредутся, и специально задержалась у двери. Беззастенчиво прислонив ухо к замочной скважине, буквально вся превратилась в слух.

Первокурсники орали как сумасшедшие — словно стадо слонов пробежали мимо по коридору, из-за них она так ничего толком и не услышала, вырвав из контекста разговора всего лишь пару предложений, но этого хватило, чтобы окончательно убедиться в своей правоте — у Яна и англичанки тайный роман.

Часть 24. Яна

Яна

Сегодня идти на работу не хотелось особенно — собиралась как на каторгу. Причина проста — Набиев. Мне почему-то было очень стыдно перед ним, за то, что я вот такая неудачница, что живу в таких невыносимых условиях. Я была более чем уверена, что про пьющую мать он тоже в курсе. Хотя, он уже давно не ребёнок, должен понимать, что не все звёзды с неба с рождения хватают, и не у всех семьи такие примерно-показательные, как у него.

Но даже не это было главной причиной. Я робела рядом с ним. Робела как девчонка, школьница, подросток. Мне и хотелось и в то же время не хотелось ловить на себе его взгляды, ощущать случайные прикосновения рук. Вспомнила вчерашнюю ночь: его глаза, ладонь поверх моей руки — и стая мурашек по коже. Это непонятное чувство, сильное, острое, оно пугало своей мощью и навязчивостью. Так быть не должно. Это не нормально, это не правильно. Он на несколько лет моложе, и хоть выглядит старше своих лет, но по факту он слишком молод! Боже мой, я робею от взглядов хоть и совершеннолетнего, но мальчишки. Моего студента! Это же дикость какая-то! Какое счастье, что никто не может влезть в чужую голову и прочитать мысли, ведь в моей творится такой сумбур…

Как назло первый урок был у их группы, очень хотелось схитрить, придумать, что болит живот или голова, как в детстве, когда не хотелось идти в школу. С мамой это прокатывало. Увы, теперь я выросла, и сама педагог, и такой трюк не пройдёт. Да и не буду же я вечно от него бегать. В конце концов не произошло ничего ужасного или предосудительного — мы просто случайно столкнулись в больнице, и они вместе с отцом великодушно подвезли нас с Диной и Павликом до дома. Всё. Мои дурацкие мысли — это всего лишь мысли, и о них никто не узнает.

Идя на занчтте я была полна решимости, что просто буду его игнорировать, эмоции в конце концов схлынут, и всё вернётся на круги своя. Так сильно я давно не заблуждалась! Едва только переступив порог кабинета, я сразу же отущила на себе его взгляд: жгучий, пронзительный, он забирался под кожу, обнажая каждый нерв. Даже удивительно, что такой юный, а уже умеет так виртуозно манипулировать женщинскими эмоциями.

Зачем он это делает? Зачем так вёл себя вчера? Ещё эти якобы «случайные» прикосновения… Ему доставляет удовольствие видеть, что я смущаюсь и не знаю, куда скрыться от его молчаливого напора? Может, это играет юношеское эго — соблазнить преподавателя и потом бравировать перед одногруппниками?

Чего ты хочешь, Набиев? Какую игру ты затеял?

Меня буквально раздирало от противоречивых эмоций. Это была не пара, а сплошное мучение, поэтому, когда раздался оглушительный звонок, я букувально выдохнула. Следующим было окно, хотела остаться наедине с собой, привести мысли в порядок, отвлечься, но увидев, как Набиев направляется прямиком ко мне, вновь напряглась словно струна.

Отыскав ногами скинутые под столом тесные туфли, снова их обула, словно готовясь к побегу.

— Всё в порядке, Яна Альбертовна? — облокотившись бедром о парту, Ян сцепил длинные пальцы в замок. Синяки под глазами расплылись сильнее, приобрели бурый оттенок.

— Спасибо, всё хорошо, — пробубнила себе под нос и уткнулась в журнал. — И спасибо, что… что… в общем, что попросил отца подвезти нас с Диной. Ребёнок действительно очень устал… И, ещё, я хотела бы попросить, чтобы ты… чтобы не рассказывал ребятам о наших ночных приключениях, а то подумают невесть что…

— А что они могут подумать? Что между нами произошло такого? — округлил глаза он, и я почувствовала себя полной идиоткой.

У него даже мыслей подобных не возникает, в отличии от тебя, испорченная отвратительная тётка! Всё что он делает — он делает без какой-либо задней мысли, это ты напридумывала себе Бог весть что, возомнила то, чего нет и в помине! Какой-то флирт, симпатию. Как же стыдно! В очередной раз выставила себя полной дурой!

— В общем, ладно, иди, Набиев, у меня пара скоро, — отмахнулась, скрывая вспыхнувшие щёки за выпавшей прядью волос.

Он безразлично пожал плечами и вразвалку вышел из кабинета, оставив меня одну, корить себя за идиотское поведение и глупые мысли.

Часть 25. Ника

Ника

Набиев сегодня на пару заявился избитый, под глазами два знатных фофана. Интересно, кто это ему так зарядил? И хоть я была на него ужасно зла из-за Минаевой, но всё равно стало его жаль. Да и к тому же они вроде разбежались, даже дня не провстречались. Конечно я злорадствовала, ещё бы, не каждый день отвергают королеву! А какой вид у неё был, как у побитой собачонки. Как бы она не стараясь изобразить хорошее настроение, но я же знала, что она ужасно расстроена. Я бы на её месте вообще с ума сошла — почти прикарманить и сразу же упустить.

После английского сегодня Минаева была сама не своя, даже побледнела, потом они что-то долго шушукались с Лосевой, а на большей перемене свалили вдвоем на «пятачок».

Что происходит? Очень хотелось пойти с ними, и узнать, что Полина задумала, но как назло прилепилась Понкратова, сказала, что физрук меня зачем-то звал, по поводу какого-то волейбольного турнира со строяком.

Что за глупости? Я волейболом занималась абы как, с чего вдруг физруку меня в сборную команду брать, да ещё передавать через Понкратову? Но что делать, пришлось идти и узнавать.

Пришла — а физрука на месте вообще нет, и Понкратова куда-то испарилась.

Очевидно, что эта троица в сговоре и что-то от меня скрывают.

После "пятачка" на последней, четвёртой паре, Лосева то и дело на меня подозрительно косилась. Было как-то не по себе от этих тайн и интриг. Сначала они там что-то шепчутся без меня, потом Лосева эта загадочная…

Так и не получив ответов на свои вопросы, закинула за спину старый рюкзак и пошла в одиночестве домой. Вдруг, неожиданно из-за угла вывернула Лосева, и, озираясь, двинулась мне навстречу.

— Домой идёшь? — поравнялась Вера, смотря под мельтешащие по осенней листве кеды.

— Ну да. А куда ещё?

— Слушай, Ник, я, конечно, не стукачка, но не могу тебе не сказать… — Лосева снова воровато обернулась, и затащила меня за руку за остановку. — Короче, тут такое дело — Минаева твою сестру травить задумала.

Часть 26. Яна

Яна

— Яна Альбертовна, может, чайку? У меня припасена коробка изумительного бельгийского шоколада. Вы любите шоколад? — тактично осведомился Денис Павлович, застенчиво моргая под толстыми линзами очков.

Инка задорно толкнула меня в бок, шепча одними губами «соглашайся».

Иногда я ей завидую, всё у неё так просто и легко. И всегда так было. Это я вечно загоняюсь, придумываю себе рамки, а Инна живёт так, хочется: беззаботно, весело, на всю катушку. На работе она в сереньком пиджачке и очёчках, а вечерами может отжигать на дискотеках в кислотного цвета футболках и неприлично узких джинсах. Своим же студенткам только так даст.