Держи меня (СИ) - Иванова Ксюша - Страница 28

— Ты уехал с Владой.

— Да. Но между нами ничего не было. Правда. Более того, чтобы потом не было недоразумений, скажу, что до операции жил в ее квартире, но в ее постели не был. Я не понимал вообще, почему ты не берешь трубку, почему не звонишь. Если знал бы, что ты в аварию попала, вернулся бы назад.

Он, похоже, чувствовал, что я смягчилась. Потому что продолжал говорить, усиливая свой напор…

— Ты понимаешь, что больного человека нельзя лишать лекарства — он же умереть может? Мне одной только ночи с тобой хватило на месяц жизни без кошмаров. А сейчас они снова вернулись…

— Так ты за лекарством ко мне приехал?

— Да-да-да. Иди сюда, зараза! Я соскучился безумно! Или я сам приду!

Я только сейчас заметила, что он сидит на стуле, а не в коляске. Он, что, сам сюда дошел? Он взглядом показал на трость, прислоненную к соседнему столику. То есть, вот так своими ногами? Нет, я хочу увидеть это. Как-то было немного обидно за себя, за то, что нет у меня аргументов против этого "люблю". За то, что было так больно, а сейчас он рядом, и я готова простить только за это "соскучился". Задумчиво смотрела на него, пока он тяжело воздохнув, не начал вставать, опираясь на стол.

— Я понял. Сама не прийдешь.

— Я хочу увидеть.

— Поиздеваться надо мной.

— Полюбоваться…

Он замер, глядя мне в глаза. Да, я понимала, что одним этим словом даю понять, что простила, что люблю. Трость он не взял, конечно, хочет впечатление произвести! Выпрямился во весь рост. Я не смотрела на него. В смысле я смотрела, конечно. Просто это нельзя было назвать взглядом, я трогала его тело глазами. Мне казалось, что если не коснусь его сейчас, не впечатаюсь в него, не захвачу его в плен — он исчезнет, растает утренним туманом…

Вскочила со стула, в одну секунду подбежала к нему, обхватила руками — Боже, какой он высокий! Прислонилась лбом к твердым мускулам на груди. Я ему — по плечо! И заплакала…

— Девочка моя, милая, ну, что ты… Не плачь, пожалуйста. Прости меня. Я боялся, что не успею… что какой-нибудь…, типа моего братца, уведет тебя. Поэтому и представился Светкой Соколовой. Я же далеко был, очень далеко. А ты здесь.

— Да кому я нужна? Матвей твой все подстроил, он притворялся, чтобы нас свести. До двадцати семи дожила — ни мужа, ни детей! — так себя жалко стало, расплакалась еще сильнее.

— Ты меня ждала. Правда-правда. Мне нужна.

***

Кажется, что я сдал самый главный экзамен в своей жизни. От которого зависит буквально все. Я испытал чувство такого облегчения, когда она бросилась ко мне в объятья, что не отпуская ее, уселся на стул — такая слабость накатила. И она села на колени, не сопротивляясь! Плакала, уткнувшись в мою рубашку. А я гладил ее по коротким волосам, по затылку… Это что, шрам такой на голове?

— Аля, ты… у тебя на голове — рана была? Покажи мне.

Боже, какой я дурак! Это и есть ее "проблема", о которой она писала мне в сообщениях. Она не сама себя так… Каково ей вот так? Да, так же как и мне было — в инвалидной коляске на людях появляться, когда все разглядывают, жалеют, или, как я — думают, что девушка сама себя изуродовала некрасивой прической!

— Не надо. Не смотри. Не хочу.

— Тебя так в больнице обстригли?

— Ну, я в парикмахерской потом подровняла, конечно. Но ведь волосы, они отрастут?

Она с такой надеждой смотрит на меня, как будто от длины ее волос зависит сила моей любви к ней.

— Знаешь что, а мне так даже больше нравится. Тебе определенно идет, — ну, наконец-то, она смеется, тычет своим кулачком мне в грудь. — Только фату на свадьбу некуда будет крепить. Но, я читал в интернете, сейчас она уже не в моде.

— А меня никто замуж не звал. Зачем мне фата?

— Никто? Как же так?

Достаю из кармана брюк маленькую коробочку, раскрываю, протягиваю ей.

— Придется исправить! Алевтина Николаевна Иванова, вы выйдете за меня замуж?

— Я не могу. Мне так стыдно…

Сдвигаю брови в притворной злости. И, как тот Отелло хрипю:

— Ты мне изменила?

— Я не знаю твоей фамилии.

— Серьезно? И даже не искала меня в соцсетях?

— Найди попробуй, если фамилии не знаешь! И возраста! И профессии! И отчества даже… А Романов в нашем городе уйма, и большинство без фотографий!

Искала, значит. А ведь и правда. У меня-то на реальной страничке фотки еще школьные, ну, институтские, а там я, действительно, выглядел несколько иначе. Даже если всех Романов пересмотрела, не факт, что поняла, какой из них я.

— Ты кольцо-то примерь, — руки у нее дрожат, волнуется, бедная моя девочка, пальчики ледяные. Не сдержался, поцеловал в ладошку. Прижал к своей щеке. Потом надел на безымянный палец — фу-у, подошло. — А теперь разрешите представиться: Аверин Роман Александрович, 34 года, программист, владелец фирмы по продаже и ремонту компьютеров. Что еще?

— Точно не Светлана Соколова?

— Однозначно. У меня для тебя есть подарок, — она с восхищением разглядывала камешек на кольце.

— Мне достаточно уже подарков на сегодня: ты, кольцо, цветы, вот… Я так понимаю, они тоже мне?

— Этот подарок я на завтра оставить не могу — сдохнет. Так что принимай!

Помахал бармену, он вынес коробку, перевязанную бантом. Ох, надеюсь, там именно то, что я заказал — не проверил, так волновался, что забыл об этом…

Парень ставит подарок на стол перед нами и, лукаво улыбаясь, уходит. В коробке тишина. Не может такого быть!

Смотрю на Алю — она заинтригована. Вижу, что не терпится открыть.

— Можно открыть, да?

— Это — твоё! Что хочешь, то и делай!

Аккуратно снимает крышку, заглядывает внутрь и пищит от радости — из коробки тут же появляется пушистая рыжая голова с приплюснутым носом. Она берет его на руки. Замечает ошейник, на котором закреплено сердечко с именем. Понятно каким.

— Алька, не красней! Хочешь, имя поменяем?

— Нет, Ромео — мое любимое.

— Так ты согласна?

— Ромео себе взять?

— Замуж за меня пойти?

Она, кажется, забыла обо мне — гладит этого… пушистого мерзавца. Сейчас снова что-нибудь выдаст…

— Я подумаю…

— У тебя есть три минуты, пока мы идем в машину. Или все-таки будем здесь ужинать?

— Нет-нет, — говорит так поспешно, что я не могу сдержаться — улыбаюсь… Она думает о том же, о чем и я. Руки сами скользят по ее майке, по голым рукам, пальцы гладят нежную кожу шеи. Я слышу, как учащается ее дыхание, я вижу как затуманились глаза…

— Поедем ко мне? — Спрашиваю с надеждой. Не готов сейчас с ней расстаться. Так долго ждал.

— Поедем. Только на минутку домой заскочу — маму предупрежу. И котенка оставлю.

22

Мы мчались в машине по вечернему городу. Матвей сначала пытался шутить, поглядывая в зеркало заднего вида, но вскоре понял, что мы не слушаем его. Ну, я-то точно. Мои мысли всецело были заняты мужчиной, сидящим рядом, моим мужчиной. Моим будущим мужем!

Мы целовались как сумасшедшие, не обращая внимания на нашего водителя.

Краем уха я слышала, как Матвей жалуется коту на то, что оказался никому не нужен.

— Нет, ну, ребята, так же нельзя! Я тоже живой человек! Потерпите, пожалуйста, до дома. Я, знаете ли, могу куда-нибудь врезаться, глядя на ваши поцелуи!

— А ты смотри на дорогу! Чего на нас пялишься?

— Какая уж тут дорога, когда такое на заднем сиденье происходит? Аля, садись вперед! Иначе он тебя сейчас разденет!

— Что? Ты в своём уме? К тебе, значит, вперед? Да, я тебе сейчас…

Рома, действительно, потянулся к брату через сиденье. Пришлось, схватить его за руку.

— Рома, он точно сейчас куда-нибудь врежется!

Матвей обиженно протянул:

— Ревнивый дурак! Я шучу!

— А нечего со мной так шутить! Между прочим, я целую ночь не спал — волновался! И, вообще, я правда, ревнивый, поэтому на будущее — нечего шутить с моей невестой.

Матвей сделал вид, что очень удивился.

— Аля, ты согласилась стать его женой? Да, он же невыносимый! Он заставит тебя в хиджабе ходить, или просто из дому не выпустит! Он будет ревновать тебя к каждому, у кого есть яйца, даже, вот к этому коту!