Дрозофилы или Ловушка для наследницы (СИ) - Тишина Ольга - Страница 3

Поднося бокал к губам девушка оглядела компанию. Бомжеватые мужики вели какую-то личную, сокровенную беседу, будь-то и не имели к этому обществу никакого отношения. Любаня присосалась к своему стакану, быстро и шумно глотая его содержимое, словно это был не хороший виски, а дешевое вино. Карлик Эдик всё так же пыхтел, как паровоз. Здоровяк тупо сидел делая вид, что он отдельно от всех, а здесь оказался случайно. И только в самый последний момент, делая глоток, Анна заметила в его глазах странное ожидание. А переведя взгляд на тётку, внутренне пожалела, что вообще пришла сюда. На лице тётки сияло злорадное торжество.

— Что… Вы…так…смотрите на…меня.

Анна вдруг ощутила, что произносить слова трудно. Руки и ноги словно налились свинцом. Она так и застыла с бокалом в руке без возможности пошевелиться. Сознание её при этом было полностью в порядке. Слух и зрение тоже.

— Чё, это с ней, — поинтересовалась Любаня у тётки, разглядывая застывшую, как статуя Анну.

— Тибия это не касамши, боле. Твой, свой, миссия сделать уже. Теперь, вон туда, отсюда. И молчок. Деньги взять.

Тётка со странным акцентом сделала жест рукой. Здоровяк, поняв приказ, достал из-за пазухи пачку купюр и бросил на стол. Издав шлепок, пачка привлекла внимание и двух мужиков. Моментально перестав пить и жевать, они вожделенно уставились на деньги. Протянув руку, Любаня сграбастала пачку и выскочила из-за стола, собираясь видимо ретироваться отсюда. Но вдруг остановилась и, подождав, когда её подельники скроются за дверью кабинки, спросила:

— А, что с ней будет? Зачем вы её так?

Из глотки тётки вырвался рык. Она повернула голову к Любане. Торжество при этом исчезло с её лица, оставив на нем только злое выражение. Увидев это у Любани все остальные вопросы застряли в глотке. И больше ничего не говоря, она вышла, оставив Анну на произвол судьбы.

Тем временем, в кабинке стали происходить странные события. Здоровяк молча вышел из-за стола и встал у дверей, на стрёме. Тётка почему-то решила устроить стриптиз. Расстегнув пуговицы, она вывалила свою огромную грудь буквально на стол, схватила руками коричневые, крупные соски и стала мять их руками. Через десяток секунд не добившись какого-то важного для неё эффекта, она гаркнула на пыхтящего кальяном карлика:

— Томэ ми, каррабата!

Карлик, выплюнув мундштук, резво вскочил, запрыгнул на стол и, подбежав к тётке, уселся напротив неё.

Всё происходящее перед глазами Анны напоминало жуткую, сюрреалистическую картину, написанную каким-то сумасшедшим.

Карлик Эдик ловко ухватил тёткины соски и продолжил вместо неё манипуляции с ними. Вскоре его труды увенчались успехом. С лёгким шипением соски выдвинулись, словно ящички из миниатюрного комода. Вытащив их и бросив на стол, карлик, засучив рукава, засунул руки в образовавшиеся отверстия. Пошарив там, он, тужась, вынул из груди два круглых предмета. Шикарный бюст тётки при этом сдулся и обвис, как уши спаниеля.

Аккуратно положив предметы на стол, карлик ретировался на своё место. И вновь засунув в рот мундштук запыхтел кальяном.

Тётка, тем временем, занялась предметами извлечёнными из её тела.

В дверь постучали. Замеревших статуй в кабинке на три стало больше.

— Откройте, это охрана! — раздалось из-за двери. В бывшей однокласснице Любке всё же взыграла совесть и жалость к Анне.

— Каррабата!

Застегнув обвисший бюст тётка сделала несколько знаков здоровяку. Тот открыл замок. В кабинку вошли два представителя местной охраны, в форме.

— В чём, какое дело? Мы отдыхать тут. Друзья все.

Оглядев внимательно стол, охрана обратила внимание на сидящую столбом и до сих пор держащую в руке бокал Анну. Она попыталась хоть как — то подать знак внимания. Но, тщетно.

— Представьте документы, пожалуйста.

— Какой основание? Мы отдыхать, иностранцы. Мы жаловаться на вас.

Тётка похоже, выходила из себя. Ситуацию исправил карлик. Он выудил откуда-то пачку паспортов и сунул их в руки охранников. Те, просмотрев документы, видимо удовлетворились увиденным и извинившись ушли.

— Зоро зо! Тур на ступор!

Командирский тон тётки не оставлял сомнений, кто в этой шайке главный. Сграбастав со стола непонятного назначения предметы, карлик Эдик спрыгнул на пол и прошмыгнув мимо здоровяка, выскочил из кабинки. Здоровяк, тем временем, подошел к Анне. Схватив её за руку, он грубо попытался забрать бокал.

— Акуто, буббаса! — рявкнула на него тётка. После этого здоровяк стал аккуратнее. С осторожностью разжав пальцы, он вынул из них бокал. Потом, взяв девушку за талию, поднял и, поставив её на ноги, прижал к себе боком. Так, прижавшись, они и вышли из заведения. На улице, за рулём машины их уже ждал карлик.

Автомобиль в который они сели был старой модели москвич, непонятного цвета. Припаркованный у парадного, сверкавшего ночными огнями и яркой, стильной вывеской входа, старый и ржавый 412-ый выглядел, буквально, как бельмо на глазу.

Но троицу это видимо не волновало. Усевшись в машину, они резво рванули с места, увозя в неизвестном направлении испуганную и обездвиженную Анну.

Машина мчалась по вечерним улицам. Вглядываясь в лобовое стекло Анна пришла к выводу, что они направляются за город. По пути она почувствовала, что может немного шевелить рукой. Средство, что подсыпали ей в напиток (а она уже не сомневалась в этом), теряло своё действие. Здоровяк понял это и Анна впервые услышала его голос — тонкий фальцет, который совершенно не вязался с его крупным телосложением.

Он пропищал что-то непонятное. Тётка ответила ему своим грубым рыком. Пошарив у себя за пазухой, здоровяк достал небольшой плоский предмет и прижал его к шее Анны. Девушка мгновенно почувствовала головокружение. Перед глазами поплыло. Она обмякла и потеряла сознание.

Сознание возвращалось медленно, рывками. Наконец она смогла разлепить глаза и оглядеть помещение в котором находилась. Сначала взгляд уперся в низкий потолок. Он состоял из прямоугольных сегментов серого, матового цвета. Два через два, сегменты имели встроенные светильники. Голые, серые, как и потолок стены, не имели окон и дверей. Сама Анна лежала связанной на узкой холодной поверхности, рассмотреть которую, в силу её положения, было не возможно. Прямо перед ней возвышался непонятной конструкции и назначения сложный аппарат, напомнивший девушке медицинский томограф.

От созерцания обстановки её отвлёк звук справа. В серой стене образовался проход и Анна, в ужасе, наблюдала, как её похитители входят в комнату. Первой, вошла пресловутая тётка. Лишившись огромных сисек она стала больше походить на противную грымзу. Бюст хоть и был слишком большим, но делал её как-то мягче и женственнее. Теперь же, с плоской грудью, на передний план вышло лицо с вечно злобным, отталкивающим выражением.

Возвышаясь над ней, позади тётки шел здоровяк. На широкую морду он нацепил тёмные очки и Анна запоздало поняла, кого он ей напомнил. Громила, что гнался за ней день назад и этот здоровяк, были похоже, одним и тем же человеком.

Последним, вкатив перед собою каталку, с лежавшим на ней полностью накрытым серебристой тканью содержимым, возник карлик Эдик. Оставив каталку в стороне, он вместе со всеми остановился у ног лежащей Анны. Некоторое время они молча её рассматривали.

— Дела твои, как? — прорычала тётка, обращаясь к девушке.

— Кто вы такие, — в истерике закричала Анна. — Отпустите меня немедленно. Меня будут искать.

— Искать? Нет искать! Поздно. Ты не на Тэрра. Уже далеко.

— Какое вы право имеете? — пропустив мимо ушей слова тётки, продолжала кричать Анна. — Что вам от меня надо?

— Что надо? Тело возвращать назад. Ты украсть чужое. Ты преступница. Тебя наказывать.

Тётка, в характерном жесте, провела по шее пальцами.

— Какое тело? Вы все сумасшедшие. Отпустите меня!

На руке тётки запиликал сигнал. Перекинувшись несколькими непонятными фразами с неизвестным собеседником она подошла к стене и произвела манипуляции. На стене возник экран. Он ожил.