Тридцать четыре холостяка или Дневники народной свахи (СИ) - Чайка Лидия Сергеевна - Страница 8

— Поняла, — улыбнулась я Черномору, — тогда буду всегда готова накормить неожиданно оголодавших.

Воевода ел и на все лады расхваливал наколдованный мною ужин. Окончив трапезу, он раскланялся и поднялся в спальню, а я… стала опять мыть посуду. Благо, той немного было.

Ура, я свободна! Пойду спать, а то рассвет уже скоро, а у меня ни в одном глазу…

Рассвет еще далек,

Но тает грим любви,

Усталость вижу и смятенье,

Взглянув в глаза твои…

Э-э-эх… Как же я скучаю по дому: по Санкт-Петербургу, по родителям, по Москве с учебой и работой — уж очень жизнь у меня там шальная пошла. Да и родители переживать начнут… Вот и думай теперь, как в кротчайшие сроки женить всех богатырей.

Когда вошла в комнату, сразу заметила какую-то книгу, которая лежала на моей кровати. Подошла поближе и прочитала название: «Перепись богатырей Красноградских». То, что надо! Открыла на первой странице и увидела Черномора (точнее его изображение). Видать, Красислав действительно хорошо рисует… И грамоте обучен. Вон, даже краткую биографию составил. Ладно, завтра почитаю. Закрыв фолиант, переложила его на комод.

Спать! Подушка, я иду!

Не раздеваясь, повалилась на кровать и сразу уснула. Уж слишком был насыщенный день.

— Уж рассве-е-е-ет за око-о-о-шком, — раздался сквозь сон душераздирающий вой. — И лу-у-уг зацв-е-е-ел конопле-е-е-ей…

Мне не послышалось? Коноплей?!

— Ты стои-и-и-ишь у окошка-а-а-а, — не унимался противный певец. — И хлещешь пустой самого-о-о-он!

Я открыла глаза и уставилась на Тимофея. Он сидел на сундуке и раскачивался из стороны в сторону.

— И ветер бежит под нога-а-ами, — продолжил котяра. — И воет как брошенный пе-е-е-ес! — Он приподнял моську и завыл еще горше: — Любовь не мерится словами-и-и-и. Она как раскат осенних гро-о-о-оз! Моя Любо-о-овь! Моя отрада-а-а-а! Зачем ты бросила-а-а-а меня-я-я! Я все прощу-у-у и если надо-о-о… Порву любого-о-о-о за тебя!

— Тимка, — позвала я, — ты чего?

— Ась? — пришел в себя кошак.

— Откуда такие душещипательные завывания?

— А, это… — замялся котик. — Это стихи Смеяна. Он у нас стихоплетством балуется.

— Ого, — хмыкнула, вставая с кровати и разминая затекшее тело. — И что еще ваш стихоплет написал?

— Много всего, — повел густыми усами кошак. — Ты это, не спи на ходу, тебе еще завтрак колдовать. А Черномору откушать как следует надо, перед тем как на службу отправиться.

— А остальные богатыри? — полюбопытствовала я.

— Они сегодня ближе к обеду поедут. Границу с Замухрынью проверять.

— Замухрынью? — я прыснула в кулак.

— Ну да, — не понял моей реакции кот. — Так соседнее государство зовется.

Застелив кровать, я привела в порядок сарафан, и пошла прогонять Тимку с насиженного места. Тот нехотя соскочил с массивной крышки и недовольно засопел. Но я не обратила на его недовольство никакого внимания. Открыла крышку и стала копаться в аккуратно сложенных в сундуке вещах. Мне нужно было найти хоть что-то отдаленно напоминающее носки. А то я на босу ногу, да в лаптях себе такие мозоли натру, мама не горюй. Кошак понял мое копошение и обрадовал новостью, что в правом углу сундука есть несколько пар вязаных носок. Обрадовавшись этой новости, я быстро достала первую попавшуюся пару и натянула ее на ноги. Материал был легкий и довольно приятный, так что я могла не опасаться того, что мои ноги в них будут преть. Затем я, наконец, обулась в лапти (и как в них раньше ходили?). Взяв в руки лежащий на комодике гребень, стала пыхтеть над своим «гнездом». Когда распутать волосы все-таки получилось, заплела косу и подвязала ее тесемкой. Как я так спать умудряюсь, что к утру не могу распутать образовавшийся колтун? Головой по подушке, что ли вожу?

— Хватит прихорашиваться, — поторопил Тимка, — иди завтрак готовь, тьфу, наколдовывай.

Погрозив коту кулаком, открыла дверь и прошмыгнула в просторный коридор. Необходимо по-быстрому наколдовать завтрак и заняться книгой. И, в конце концов, зазубрить имена богатырей. Все-таки тридцать четыре — это не один. Так быстро всех не запомнить.

Кухня встретила меня относительной чистотой — не зря до поздней ночи хлопотала по хозяйству. Да и Светозар помогал, как мог. Вспомнив о богатыре, я невольно улыбнулась. Хороший он. И чего кошак на него наговаривает?

— А я ей и говорю, — раздался голос из столовой, — что не готов я с батюшкой знакомиться. А она уперлась и из терема не пускает. Я и разозлился…

— Светозар, — тяжелый вздох другого богатыря, — хватит девок портить. А то у нашего терема скоро обиженные отцы соберутся.

Кажется, мужчины потихоньку стали подтягиваться. Значит, надо поторопиться. А кот мне говорил, что утром только один Черномор будет завтракать. Вот ведь… прохвост рыжий.

— Какая ты хозяйственная, Аленушка. — Тимка величаво вошел в кухню и стал крутиться у моих ног. А я тем временем быстро отсчитывала нужное количество тарелок. — И еду вкусную наколдовываешь, и убираешь, и песни, наверное, петь умеешь…

— На что намек? — прищурилась.

— Спой красна девица, — мурлыкнул рыжий.

— Мне что же, больше делать нечего? — я убрала с лица выбившуюся прядь.

— Ну, спой, голубка, — он посмотрел умоляющим взглядом.

— Некогда мне, — буркнула и понесла в столовую стопку тарелок. Водрузила ее на стол и перевела дух. Тяжелая. А ведь надо за еще одной такой же стопкой идти…

— Помощь нужна? — подал голос Светик.

— Не отказалась бы, — фыркнула и направилась в кухню.

Светозар шел за мной и слегка позевывал.

— Ты чего? Не выспался что ли? — спросила богатыря.

Тот взял со стола чистые тарелки и направился обратно.

— Светик! — теперь уже я пристроилась за его спиной.

Мужчина поставил свою ношу на длинный стол, быстро раздал богатырям, которые успели собраться в столовой, по тарелке и плюхнулся на скамью. А я, прикрыв глаза и положив ладони на столешницу, стала быстро наколдовывать завтрак. Время расспросить Светозара у меня еще будет. А вот завтракать хотят все и, между прочим, сейчас. И так… блины, сметана, варенье, мед… Что еще? Травяной чай бы тоже не помешал, но я напрочь забыла о чашках, а вредная скатерка посуду не выдает. Ну и ладно. Так позавтракают. Им, наверное, не привыкать. А я в следующий раз внимательнее буду. Открыв глаза, посмотрела на стол. На тарелках, которые стояли рядом с оголодавшими богатырями, лежали горочки горячих блинов. Сметана, варенье и мед небольшими разноцветными кругами украшали каждую тарелку. Я вытерла испарину со лба и села рядом со светловолосым богатырем, который так и не ответил на мой вопрос.

— Светик, — потеребила того за рукав.

— Ну чего тебе, Аленка, — тот взял в руки блин и макнул его в сметану.

— Не томи, рассказывай, — не унималась я.

— Тимофей, — вздохнул богатырь, — ночью ко мне в комнату пришел и стал на путь истинный наставлять.

— Какой еще путь? — я стащила из его тарелки (себя я благополучно обделила завтраком) блинчик и скрутила тот в трубочку.

— О плюсах семейной жизни рассказывать стал, — он еще раз зевнул и пододвинул свою тарелку ближе ко мне, чтобы было удобнее есть. Заботливый, однако.

— Зачем ему это?

— Да он под действием валерьянки, — вклинился в разговор сидящий неподалеку Любозар, — начинает всех жизни учить.

— Клевета! — не очень убедительно возразил кот.

Упираясь лапками о столешницу, он самозабвенно слизывал со своего блюдечка жирную сметану. И как я его не заметила? Ну, точно прохвост!

— Молчи уж, усатый, — буркнул Светик. — Ты как в мою комнату ввалился, как начал мне про женскую заботу болтать… Я полночи глаз не сомкнул.

— Да что ж ты от судьбы-то своей бегаешь, сокол мой ясный, — залепетал Тимка. — Столько девок перепортил, и все зазря. Когда ж ты себе по душе-то уже девицу найдешь?

— Ты опять начинаешь? — в глазах богатыря чуть молнии не засверкали.

— Не серчай, богатырь Красноградский! — кот прижал уши к голове. — Я захмелевший был.