Людоед - Корнев Павел Николаевич - Страница 33

— Уве лишь слуга магистра, а дело серьезное…

Толстяк понял меня с полуслова и поджал губы, потом предложил:

— Могу принять его в штат младшим клерком с годовым окладом в тридцать марок.

Я кивнул. Пусть на столь мизерное жалованье в городе нельзя было прожить даже впроголодь, вопрос был вовсе не в деньгах, а в статусе. Уве не стоило упускать столь благоприятную возможность начать карьеру во Вселенской комиссии по этике.

— Согласовывать с Ренмелем ставку нет нужды, я просто отправлю им уведомление по эфирному каналу. Сегодня подготовим бумаги, завтра вступит в должность, — оповестил меня Джервас Кирг.

— Благодарю.

Я поднялся в кабинет, убрал плащ и шляпу на вешалку, перевязь с пистолями повесил на спинку стула. Приступать к бумажной работе не хотелось, все мысли занимала Марта. Сообщений об аресте девчонки не приходило, и во мне понемногу крепла надежда, что та сумела выбраться из города до начала облавы.

Нос ныл пуще прежнего, я посмотрелся в зеркальце и обнаружил, что под глазами набухли иссиня-черные синяки; вид у меня стал откровенно бандитский. Опустившись на подоконник, я уткнулся лбом в холодное стекло, да так и просидел какое-то время в бездумном оцепенении. После заставил себя собраться и начал сортировать протоколы осмотра выловленных из реки тел. Провозился с этим до полудня, и чем дальше, тем сильнее хотелось выпороть клерков Управы благочестия, до того безобразно они вели дела. В папке самым решительным образом не хватало некоторых обязательных документов, а больше всего лакун обнаружилось в медицинских заключениях, касавшихся осмотра распотрошенных тел. По иным случаям недоставало сразу нескольких листов.

В сердцах я выругался и отправил Уве к секретарю полицмейстера за разъяснениями. Паренек отсалютовал и выскочил из кабинета, насвистывая какую-то простенькую мелодию. Известие о грядущем назначении привело его в неописуемый восторг.

Аппетита не было, на обед я прерываться не стал, вместо этого занялся сортировкой сообщений о случаях запретной волшбы. Как и прежде, разделил доносы на две стопки: в первую откладывал послания с упоминанием конкретных имен, во вторую — все остальные.

Я уже заканчивал просматривать подметные письма, когда из Управы благочестия вернулся раздосадованный Уве.

— Больше у них ничего нет, — передал он ответ секретаря полицмейстера.

Я помянул ангелов небесных, порылся в документах и выудил лист, на котором значилось имя проводившего вскрытие медика.

— Отыщи профессора Эдлунда с медицинского факультета, попроси утром подойти ко мне для беседы. Если понадобится, будь настойчив.

— А где его искать? — растерялся Уве и взъерошил и без того растрепанные волосы. — В университете или на квартире?

Я закатил глаза.

— Справься в Управе благочестия, они должны подсказать!

— Сделаю, магистр, — пообещал слуга. — Что-нибудь еще?

— Поговори с профессором и занимайся своими делами.

— Благодарю!

— Нет, стой! — остановил я Уве и попросил его сходить в ближайшую аптеку за одним из кремов, коими потерявшие свежесть дамочки замазывали свои морщины. Хотелось хоть как-то скрыть синяки.

Уве убежал вприпрыжку, а я вновь занялся разбором обвинений в чернокнижии. Самые завиральные анонимки и заведомые наветы убирал в сторону, но со счетов их не сбрасывал, просто откладывал на будущее. И как-то очень быстро пришло понимание, что я не создан для кабинетной работы. Если многочасовое выискивание в книгах ответа на нужный вопрос никогда меня не раздражало, то разбор кляуз и доносов несказанно угнетал. Да еще сидел будто на иголках из-за Марты. Только бы ей хватило ума убраться из города и не попасться герхардианцам. Только бы хватило ума и удачи…

Я даже собирался под каким-нибудь благовидным предлогом улизнуть со службы, но тут небеса откликнулись на мою безмолвную мольбу, надоумив Джерваса Кирга собрать всех магистров на обед. Как видно, главе отделения не терпелось похвастаться успешным задержанием зловредного чернокнижника и арестом выданной тем ведуньи.

Упускать случая познакомиться с коллегами я не стал, благо синяков под кремом было почти не видно, но, в отличие от вчерашних посиделок, ограничился сидром. К тому времени, когда явился маэстро Салазар, все были уже в изрядном подпитии, и мой уход остался незамеченным.

— Слуги закона весело живут, — усмехнулся Микаэль, стоило мне взобраться в седло приведенной им на поводу лошади, — сладко кушают, премного пьют!

— Заметь — на свои.

Маэстро Салазар только рассмеялся. Я не стал ему ничего доказывать, голова была занята совсем другим. Совсем-совсем другим. Хорошо еще на узеньких улочках Старого города в это время уже не наблюдалось дневной сутолоки и никто не бросался под копыта лошадей; ехали мы свободно.

— Сегодня видел Сильвио, — нарушил вдруг Микаэль затянувшееся молчание.

— В самом деле? И где же?

— Караулил охранников маркиза у Рыцарского холма, а твой герр Вега как раз там прогуливался.

Я задумчиво хмыкнул.

— Думаешь, его появление не случайно?

— К воротам он не поднимался, если ты об этом, — уверил меня маэстро Салазар.

— За ним все еще следят? Пусть докладывают тебе обо всех перемещениях. Обо всех! Это важно.

Микаэль поправил широкополую шляпу и пообещал:

— Будет исполнено, монсеньор.

Я фыркнул, выбрался из седла и кинул поводья помощнику. Тот повел лошадей в каретный сарай, где хозяин выделил нам угол, а я поднялся в мансарду, запер за собой дверь и повалился на кровать.

Сегодня. Долгие поиски завершатся именно сегодня. Очень надеюсь на то…

Наверное, я задремал; когда открыл глаза, на улице уже стемнело. Разбудил какой-то посторонний звук, и ладонь сама собой легла на рукоять пистоля. Шорох повторился, но определить его источник не удалось. Мыши?

Стекло легонько дрогнуло, я вскинул оружие, заметил в свете луны прижавшуюся к скату крыши фигуру и едва не пальнул, лишь в самый последний миг удержался, неким наитием угадав в темном силуэте знакомые очертания.

Святые небеса! Ну за что мне это?! Выругавшись, я сдвинул защелки и приоткрыл раму, Марта ловко скользнула в комнату, подошла к столу и жадно напилась из глиняного кувшина.

— Ты что здесь делаешь?! — прорычал я.

Сорочка враз промокла от пота, накатил озноб. И страх… Я ощутил страх.

— А куда мне еще было идти? — не оборачиваясь, спросила ведьма. — Меня ищут. Долго прятаться по темным углам я не смогу.

— Ты должна была убраться из города!

Марта развернулась и взглянула на меня с нескрываемым удивлением.

— Шутишь, Филипп? За городом ничего не стоит отыскать беглеца! Там любой чужак как бельмо на глазу!

— Деревень много!

— Не больше, чем домов в городе.

Я вновь выругался и опустил пистоль.

— Ко мне зачем пришла? — спросил уже спокойней. — Деньги у тебя есть, чего надо?

Монашескую рясу Марта сменила на мужское платье, серебристые волосы обстригла и вычернила сажей, бледную кожу припудрила пылью. Мало кто опознал бы сейчас в этом тонкокостном юнце девицу.

— Меня ищут, Филипп. И мне больше некуда идти. Я не сплю вторые сутки, третьи на ногах не продержусь. И потом, ты обещал научить меня магии, если я справлюсь с оковами. — Девчонка вытянула перед собой руки. — Я справилась!

Я проклял тот миг, когда повстречался с настырной ведьмой. И проклял совершенно искренне, у меня как раз кольнули поясницу отголоски былой боли.

— Не шевелись! — приказал я, подступил к Марте и прикоснулся левой рукой к ее шее. Ощутил легкое биение жилки и резким движением пальцев захватил частицу эфирного тела. Ведьма вскрикнула от неожиданности, будто жест причинил ей физическую боль. Возможно, и причинил. Меня это нисколько не волновало.

Правой рукой я стянул с запястья четки, отыскал свободную янтарную бусину и втолкнул в нее искорку чужой ауры, запечатал там своей волей, после недобро усмехнулся.

— Зачем это? — с тревогой спросила Марта.