Пламенная для дракона (СИ) - Белая Лилия - Страница 42

Эстель склонила голову набок, дракон выглядел еще более уставшим, чем, когда она его нашла.

— И по каким причинам не хотите отвечать сейчас?

Шадар улыбнулся: Эстель неспешно и осторожно загоняла его в угол не хуже Виллема.

— По личным, — ответил он.

— Хм… — Эстель задумалась на секунду, отворачиваясь. Читать между строк она научилась давно, в Роша только так и возможно было узнать правду. — Кажется, я понимаю, о чем Вы говорите. Точнее, не говорите.

— Я до последнего буду надеяться, что нет, — усмехнулся советник.

— Так кто из нас более наивен?

— И до последнего буду надеяться, что ты.

Эстель наклонилась к нему и нежно погладила по щеке. Все еще не верилось, что Диаль — ее муж, но было приятно, что он совершенно забыл о других. В груди колючей ящерицей шевельнулась ревность и юркнула в глубину. Когда она приняла предложение магистра, мама готовила ее к более неприятному положению, предупреждая, что титулы, власть, состояние и красота у мужчин редко сочетается с верностью. Несмотря на все клятвы у алтаря. Глупо обманываться, что Диаль — исключение.

— Что ж, не стану разрушать Ваши надежды, — пожала она плечами, и лиф расстегнутого платья чуть сместился, вновь привлекая его внимание.

— Как бы там ни было… — начал было советник и осекся, чуть не проболтавшись от дивного зрелища. — Как бы там ни было, я заберу свой позор в могилу.

Эстель рассмеялась, наблюдая за его моральными мучениями. И почему-то втайне наслаждаясь ими. Ей вспомнилось, насколько холодным, надменным и жестким дракон появился в доме Эрран, как ядовито и стыло говорил с магистром. Идеальное и недосягаемое существо, потрясшее их с Инесс. И то, каким он был сейчас перед ней… Подкупало, томило и искушало. Эстель никогда не замечала за собой хищности, но то, что испытывала сейчас, вполне можно назвать именно так. Она наклонилась к нему и поцеловала, его теплые руки вернулись на прохладную обнаженную спину, обжигая. Острая волна мурашек пробежала по атласной коже, щекоча кончики его пальцев, словно маленькие чешуйки.

Дракон глухо застонал и телепортом перенес их в темную спальню, на мягкую, заправленную постель.

— Вы оставили в библиотеке кафтан, — прошептала Эстель, прерывая долгий и сладкий поцелуй.

— Потому что еще немного, и я оставил бы там и твое платье, — признался Диаль и пересадил ее на перину, медленно целуя и до конца распутывая шнуровку.

— Нужно все же рассказать Вам при случае, для чего предназначена библиотека.

Шадар прикусил губу, чтобы не рассмеяться:

— Попробуйте. Думаю, нас обоих ждут потрясающие открытия. А если настаиваете, я могу вернуть нас обратно сию же минуту.

— Нет. Иначе Вы будете жестоко разочарованы, — улыбнулась девушка.

— Отнюдь, если позволите начать с моей версии.

Глядя в синие глаза, совсем черные в темноте, Эстель скользнула руками к пуговицам камзола, и неторопливо расстегнула их, сбросила с широких плеч тяжелую ткань на покрывало. Туда же отправилась и рубашка. Диаль высвободил ее стройное тело из платья и остановился на мгновение, любуясь ее фигурой в неверном лунном свете. Легко стянув ее чулки и белье, дракон поцеловал гладкие белые колени, нежную грудь и, обняв жену, уложил на подушки. В поцелуях и ласках потонули все лишние мысли. Как в забытии, в душном пьянящем полусне, Эстель гладила его плечи, отвечала на бесконечные поцелуи, тая и плавясь от странного жадного обожания. Запах его тела, гладкие волосы, мягкая кожа, все сводило с ума, отдаваясь внутри уверенностью, не подкрепленной ни одним разумным доводом, что… как бы там ни было, когда-то и с кем-то, а теперь этот дракон всецело принадлежал ей. Даже, если пока не в силах признаться в этом.

Сжимая ее в руках, лаская языком и прикусывая шею и грудь, Диаль опускался все ниже, будто стараясь насытиться вкусом ее тела. А пальцы настолько откровенно и дразняще поглаживали ее между бедер, что дыхание перехватывало от почти болезненного удовольствия. Эстель кусала губы и тяжело дышала, от жара, пылающего в теле. Остро, горячо и слишком прекрасно. Она стонала, сжимая пальцами мягкое покрывало. Его губы терпко, волнующе скользнули по внутренней стороне бедра, и Эстель вскрикнула от пронзившего наслаждения и прикусила собственные пальцы. Стук собственного сердца оглушал, по телу разливался жидкий огонь, который уже невозможно было сдерживать.

Муж вернулся к ней, к ее губам, входя в горячее влажное тело, заполняя ее и доставляя удовольствие глубже и острее. Хотя это казалось невозможным. Ее ресницы тоненько дрожали, под веками разгорался магический огонь, то же яркое пламя, что он видел при запечатлении. И от ресниц он едва заметно, как прозрачная слезинка скользнул по щеке, не обжигая, но оставляя след из мелких чешуек, растворяющихся, как видение. Двигаясь мерно и неспешно, Диаль прижался губами к тающей магии пламенного дракона. Девушка шептала его имя, почти мучительно вскрикивала и обнимала все крепче, пока не задрожала в его руках, слабея от угасающей страсти и блаженства, которое захлестнуло и его, смешивая ощущения и мысли.

Немногим позже, лежа с ней под пуховым одеялом на ворохе невесомых подушек, Диаль гладил ее плечи и ключицы. Точеные прикроватные светильники горели оранжевым светом, освещая роскошную обстановку. Двери в общую гостиную были снова закрыты.

— Ты снова пряталась в смежных покоях, Эстелла? — спросил дракон, не отводя глаз от злополучных позолоченных ручек.

— А Вы снова забыли, что сами поселили меня туда?

— Нет, не забыл, конечно — теплые пальцы щекочуще погладили предплечье. — Просто не люблю, когда эти двери закрыты.

Эстель лежала на его груди, обнимая своего дракона, млея от уютного тепла. От древесно-пряного запаха, который источали его волнистые темно-синие волосы, оплетавшие плечи. Она приподняла голову, Диаль был серьезен, что-то беспокоило его, смутно и навязчиво.

— Почему?

— Потому что твое место рядом со мной, — привычно не ответил на вопрос советник. — И всегда будет рядом со мной. По крайней мере, мне бы этого хотелось.

— Разве сейчас это не так?

Диаль не спешил отвечать, с отстраненным неприятием гладя на двери, которых практически не замечал с тех пор, как занял комнату отца, комнату главы дома Шадар. Там, за белыми створками много лет таились тишина и пустота, там не было ничего, кроме дорогого убранства и плохих воспоминаний. После смерти родителей он приказал сменит обстановку, от старых вещей не осталось ничего, но память въелась в сами стены, как плесень, медленно и верно разъедая. Не дом, но его душу. Ужасно, что эти воспоминания вернулись сейчас.

— Я останусь завтра встретить твою семью, — натянуто сказал дракон, наконец отводя взгляд от той стены. К живой, яркой, нежной девушке, лежащей рядом. — Заодно расскажешь мне, чего мне дать от церемонии. А я расскажу, чего тебе ждать от обучения.

— От обучения?

Он перелег ниже, притягивая к себе тонкое тело, наслаждаясь дурманящим ощущением ее кожи. Хрустальные лампы медленно угасли, в окна, которые так никто и не занавесил, едва-едва пробивался свет луны.

— Ты ведь не думала, что твое обучение магии сведется к самостоятельным экспериментам с книгами?

— Почему нет? Я уже привыкла. Мне так удобно.

— Потому что с оборотом ты сама не справишься.

Девушка напряглась. Перспектива стать вдруг чешуйчатой громадиной ее не прельщала. Даже пугала.

— Разве нельзя без этого как-то обойтись?

— Нет, ты уже меняешься, Эстелла. И лучше, если кто-то подготовит тебя и поможет принудительно обернуться. Я договорился с одним из бывших профессоров Академии, он почтет за честь помочь тебе. И сумеет сохранить все в тайне.

— В тайне? Что плохого в обучении? — для Эстель эта тема была еще болезненной, и она заговорила немного резко. — Вы обещали, что в Нирране я смогу свободно практиковать магию.

— Так и есть. Но… Я уже говорил, что ты дракон редкого вида. Таких, как ты, называли саламандрами, пламенными драконами. Их чешуя горела огнем, они были сильны и прекрасны. И остались только в легендах. Я не могу предугадать, как в Нирране отреагируют на новость, что в столице появилась молодая и необученная саламандра. И что этот род может восстановиться. Я не стану рисковать тобой.