Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет - Вронский Юрий Петрович - Страница 60

— Ты один, Сигурд, ни слова не сказал о сестре…

— Она похожа на старую, беззубую рабыню, — честно признался Сигурд, поглядев на кричащий сверток, который держала служанка. Но, увидев лицо матери, он добавил: — Пожалуй, у нее красивые ушки.

Мысли Сигурда были далеко. В тот день старый Ховард сказал ему, что летом одна из кобыл должна жеребиться.

— И возможно, — шепнул он Сигурду на ухо, — что отец этого жеребенка твой Белогривый.

Сигурд еще раз посмотрел на новорожденную сестру.

«Жеребята куда интереснее, чем такие вот крикуньи», — подумал он, затыкая пальцами уши.

Наконец наступила весна. Бонды уже работали на полях, вспахивая тяжелую непросохшую землю. У большинства земли было немного — таким приходилось трудиться круглый год. Летом они обрабатывали землю, охотились и добывали в горах железо. Зимой почти все жили впроголодь — берегли зерно для посева.

Но были и такие, которые мечтали о богатстве и больших усадьбах. Те уходили с ярлом в поход, предоставив жене и детям гнуть спину на поле.

В день отплытия ярла с дружиной на берегу фьорда собралось много народу: людям хотелось пожелать своим близким удачи и победы над врагом. Пахло смолой. Злые Горы отливали синевой и были так красивы, что никак не оправдывали своего названия.

По толпе пробежал шепот:

— Корабль! Глядите, какой у ярла корабль! — Постепенно шепот перерос в радостный крик: — Дракон! Дракон!

Похожий на прекрасную черную птицу, корабль отражался в зеркальной глади фьорда. Нос и корма были украшены извивающимися фигурами диковинных животных: драконы и змеи сплелись в смертельной схватке. Велико было искусство мастера, вырезавшего все эти украшения! С гордой улыбкой стоял Торарин Резчик среди толпы, восхищавшейся кораблем. Он широко расставил ноги и выпятил живот.

Сигурд редко видел отца таким довольным. Его вечно сумрачное лицо словно озарилось, глаза гордо блестели. Люди на берегу приветственно махали, многие приплыли на лодках из других фьордов и бухт. Они издавали воинственные крики и в знак приветствия поднимали в воздух весла.

— Когда стоишь на носу корабля и в лицо тебе летят морские брызги, только тогда и понимаешь, что значит свобода. На будущий год я возьму тебя с собой. А пока учись прилежно воинскому искусству, — сказал на прощание отец.

Последним на корабль поднялся Дигральде. На нем была толстая рубаха из бычьей кожи, в руке он держал тяжелый боевой топор.

— Неужто и раба тоже берут? — подивился какой-то бонд. — А если он надумает отомстить за годы своей неволи? Закон не разрешает рабу носить оружие.

— Ярлу нечего опасаться Дигральде, — возразил другой бонд. — Говорят, этот детина души не чает тут в одной из рабынь, он непременно вернется к ней. Ярл пообещал, что, если Дигральде отличится в походе, он во всеуслышание объявит его на тинге свободным человеком.

— Там, на западе, у многих душа уйдет в пятки, когда на них кинется такой берсерк[63] с боевым топором, — засмеялись бонды.

«На будущий год…» — думал Сигурд, провожая глазами корабль, покидавший фьорд. Раньше ему не терпелось стать взрослым и уйти в поход вместе с викингами. Стать прославленным воином. Но теперь все изменилось. Сигурд смотрел на воронов, кружившихся в небе, — уж не предвещают ли они беды, как в прошлом году, когда погибли братья? Далеко на мысу стояла Ворона. Ветер раздувал ее платье. Теперь она обходила стороной дом ярла: мать Сигурда однажды все-таки спустила на нее собак. До сих пор на ноге у Вороны не зажила глубокая рана.

Сигурд отвернулся: ему хотелось забыть и корабли отца, и Ворону. В лесу было так светло и красиво. Он возвращался домой белой березовой рощей. Шальная весенняя радость пьянила его. Он натянул лук и послал стрелу далеко-далеко, в голубой простор.

Неожиданно на тропинку выбежал какой-то человек.

— Одолжи мне твой лук!

Сигурд удивился, узнав Рейма, ирландского раба. Не успел Сигурд и рта раскрыть, как рыжеволосый мальчишка выхватил у него лук и наложил стрелу на тетиву.

Сигурд не смог заставить себя ударить этого наглого раба. Уж больно хорошо тот умел стрелять! Стрела его пронзила птицу, летевшую высоко над рощей.

Птица забила черными, как смоль, крыльями и упала на землю. Раб с довольной улыбкой бросился подбирать добычу.

— Прости, я не должен был этого делать, — смущенно сказал он, возвращая Сигурду лук. — Но дома, в Ирландии, стрельба из лука была моим любимым занятием…

Сигурд в изумлении смотрел на раба Он вдруг перестал замечать изодранную рубаху и грязные ноги в опорках.

— Пойдем со мной в лес, — вдруг предложил он Рейму и двинулся по тропинке. — Я покажу тебе поляну с высоким дубом. Там, если хочешь, мы сможет состязаться в стрельбе!

Раб безмолвно последовал за Сигурд ом. Земля под деревьями поросла молодой травой и была усыпана голубыми и белыми цветами, пахло весной.

— Как твое настоящее имя? — спросил Сигурд через плечо.

— Патрик. Меня назвали в честь самого главного ирландского святого. Он всех превосходил своей силой и мужеством.

— Всех, кроме Сигурда Победителя Дракона, в честь которого назвали меня, — резко заметил Сигурд. — А тебе правда одиннадцать зим?

Рейм кивнул.

— Почти двенадцать. Мать говорила, что я родился в тот год, когда у нас в монастыре построили церковь. Так что нетрудно сосчитать. А через год родилась моя сестра. Ее назвали Суннива.

— А твой отец, он тоже раб? — Сигурд затаил дыхание.

Глаза мальчика сверкнули.

— Раб? Ну нет! Мой отец — самый богатый бонд во всей Ирландии! — Он закусил губу и понурил голову. — Но я уже никогда их не увижу. Ни родителей, ни бабушку Гелион, ни младших братьев и сестер, я тут как в клетке.

Сигурд молчал. Он не знал, что ответить Рейму.

— Подумаешь, братья и сестры! У меня тоже есть сестра. Она похожа на поросенка, а от ее крика я скоро оглохну.

— Я помню, как они мне досаждали, когда я жил дома, — вздохнул Рейм. — Только теперь все изменилось. Я так скучаю по ним… Бывало, мы играли с ними в лесу за нашей усадьбой. Ты бы видел, какие у нас в Ирландии дубравы! Мы устраивали там сражения и прятались за толстыми стволами. А еще мы играли в разбойников и захватывали друг друга в плен… — Он понурился с невеселой улыбкой. — Чудно теперь вспоминать об этом.

— Расскажи еще про Ирландию!

Мальчики вышли на поляну и забрались в дупло огромного дуба. Сигурд всегда любил слушать о странствиях викингов. Но слушать рассказы рабов о своей родине ему еще не доводилось. Теперь он узнал, как его отец со своими воинами пристал к берегу Ирландии, как брата и сестру похитили via маленькой мирной деревни, как связал и им руки и ноги и потащили к большим кораблям. Узнал он также, сколько слез они пролили и сколько вынесли мучений прежде, чем прибыли в холодную северную землю.

Наконец Сигурд поднялся и взял лук. Матери не понравится, если она узнает, что он завел дружбу с рабом или бедняком. Он повернулся к Рейму спиной и вскочил на Белогривого.

— Приходи сюда завтра! — крикнул Рейм ему вслед. — После захода солнца.

С того дня Сигурд почувствовал в себе перемену.

Возвращаясь домой, он знал: еще никогда в жизни он не был так счастлив. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. И все оттого, что он повстречал рыжего ирландского мальчишку, раба!

Обычно Сигурд с презрением и брезгливостью смотрел на оборванных людей, населявших дом у болота. Они были собственностью ярла и существовали только для того, чтобы работать на ярла и его домочадцев. Два раза в день рабов кормили водянистой кашей, ходили они в ветхой и рваной одежде. Их уделом было гнуть спину на хозяев.