Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 32

Окончательное и бесповоротное разочарование, господа присяжные заседатели.

Маска, щедро украшенная драгоценными камнями, скрывает верхнюю часть лица, однако и по нижней ясно, сей тип — герой не моего романа. Даже десяток лет назад. Даже несколько десятков лет назад.

Где поступь льва и повадки тигра? Где магнетическая сексуальность и гипнотическая притягательность? Сплошной облом. Могу понять заинтересованность Сильвии в деньгах и власти, однако у леди Блэквелл серьезные проблемы со вкусом (как вариант — со зрением) или же сутенер намеренно ввел в заблуждение.

— It is a great honour for me to be here, (Для меня большая честь присутствовать здесь) — говорит фон Вейганд.

— First time, right? (Первый раз, верно?) I hope it will not be the last one. (Надеюсь, он не станет последним) I am sure it the very start, (Я уверен, это только начало) — радушно улыбается хозяин вечера.

— No doubt (Несомненно), — легкий кивок головой.

— Jolly Roger suits you perfectly (Вам идеально подходит Веселый Роджер), — голландец делает странный комплимент.

Указывает на пряжку ремня, где красуется известный пиратский символ. Намекает на что-то… на что?

— I’ve heard it could be called Joyeux Rouge* (Я слышал, его можно назвать Веселый Красный).

Или у меня мания преследования, или фон Вейганд произвел ответный удар. Только опять же — суть?

*по одной из версий «Весёлый Роджер» (пиратский чёрный флаг с черепом человека и костями) происходит от французского «Joyeux Rouge», которое англичане переделали в более привычное для них «Jolly Roger»

— Yes, I’ve also heard about it (Да, я тоже об этом слышал), — произносит Дитц и делится сокровенным: — I have a soft spot for Rouge. (Я питаю слабость к красному)

А дальше он становится похож на истинного представителя своей нации, не упускает случая пройтись по излюбленной теме:

— British always try to get it their own way, especially when it comes to the sounds. (Британцы всегда пытаются сделать по-своему, особенно когда дело касается звуков) How do they manage to talk with a stiff upper lip? (Как им удается говорить с зажатой верхней губой?) I ask my British friends to make an English translation for me. (Я прошу своих друзей-британцев делать для меня английский перевод)

Голландия и Великобритания давно соперничают. Кто стал «владычицей морей», а кто не нашел силы смириться понятно и без учебника по истории.

— They keep a stiff upper lip* and win (Они сохраняют мужество и выигрывают), — напоминает провокацию.

*stiff upper lip имеет несколько значений: 1) зажатая верхняя губа; 2) английский характер (символ выдержки и упорства, умения не пасовать перед трудностями, проявлять твёрдость характера); 3) мужество.

Водянистые глаза Дитца загораются удивлением, будто сценарий переписали без предупреждения. Совсем не злоба, скорее уж неподдельное восхищение.

— Now tell me what I really want to know. Where have you found this wonderful creature? (Теперь скажите мне то, что я действительно хочу знать. Где вы отыскали это чудесное создание?)

Стрелки переведены. Теперь мой черед проходить тест-драйв.

— I’ve captured her and made her mine. Every pirate would do the same. (Я захватил ее в плен и сделал своей. Каждый пират поступил бы так же)

Вежливое «не скажу».

— The beauty itself should envy you, my dear. (Сама красота должна завидовать вам, моя дорогая) But why are you silent? (Но почему вы молчите?) I bet the sound of your voice is the sweetest sound in the whole world. (Готов поспорить звук вашего голоса сладчайший звук во всем мире)

Чем дольше происходит общение, тем лучше понимаю обманчивость поспешных выводов. У Дитца нет классической красоты, зато есть невероятная харизма. Такая мощная, что даже избитые фразы из его уст выглядят наивысшей похвалой. Он не просто знает, чего хотят женщины, он умеет это правильно подать — снабдить соответствующим тоном, взглядом, жестом.

Приходится подбирать достойный ответ, действую экспромтом.

— I am a treasure (Я сокровище)

Виновато развожу руками.

— I can’t speak. (Я не могу говорить)

Грустно вздыхаю.

— I must shine. (Я должна сиять)

Моя любимая улыбка а-ля сладкая идиотка. Пусть терзается сомнениями. Для настоящей идиотки вроде как перебор. Для умного человека наоборот не слишком убедительно. Но мы на маскараде, играем роли, каждому свое.

— Well-said, (Хорошо сказано) — одобряет Дитц и включается в импровизацию: — I am glad you are shining for me and my guests today. (Я рад, что сегодня вы сияете для меня и моих гостей)

— As long as my owner wants me to. (Пока моему хозяину будет угодно)

Не очень круто, но правда.

— True obedience or a real challenge? (Истинная покорность или настоящий вызов?) I am not able to define. (Я не способен определить) Men think they win but then it turns out that their women get best cards. (Мужчины думают, что побеждают, но потом выясняется, козыри получают их женщины)

Золотые слова, господин Дитц. Качайте права, сражайтесь и добывайте мамонтов, а мы по-тихому захватим мировое господство.

— I am so sorry that I had to leave you, (Мне так жаль, что пришлось покинуть тебя) — раздается знакомый голос.

Сильвия выглядит потрясающе — высокая, стройная, стильная. Обтягивающее черное платье сидит, будто вторая кожа. Кружевное, украшенное вышивкой под стать костюму Дитца и россыпью драгоценных камней.

— Your act was very cruel, mon amour, (Твой поступок был очень жесток, любимая) — с напускной укоризной заявляет голландец.

— It took me longer to finish the arrangements but now I know the show will be perfect (Завершение приготовлений заняло больше времени, то теперь я знаю, шоу будет идеальным), — она льнет к любовнику всем телом, проводят изящной ладонью по плечу и, пленяя соблазнительной улыбкой, интересуется: — Will you forgive me? (Ты простишь меня?)

Тень ревности не спешит омрачить лицо фон Вейганда. Похоже, ему совершенно все равно, что вытворяет законная супруга и с кем. В черных глазах плещется веселье, раздражения не замечено. Хотя с его-то замашками он не должен так просто сдавать в аренду личную собственность. Жена есть жена, пусть и не слишком любимая, а в опись предметов домашнего обихода входит.

— I’ve done it, mon amour (Простил, любимая), — заверяет Дитц, перехватывает ее ладонь и целует, а после обращается к нам: — I hope you’ll enjoy the masquerade. The show will start in… (Надеюсь, вы насладитесь маскарадом. Шоу начнется через…)

— In fifteen minutes, darling (Через пятнадцать минут, милый), — спешит ответить Сильвия, придирчиво изучая мой наряд.

Сложно переплюнуть костюмчик из чистого золота, однако не стоит особо расстраиваться. Зато ноги у нее на порядок длиннее, а у меня никогда такие не вырастут. Впрочем, пока фон Вейганд доволен моими весьма посредственными, чего уж таить, коротковатыми ножками. Грех жаловаться.

— For sure. (Безусловно) We’ll enjoy (Мы насладимся), — обещает мой спутник.

И всем своим видом показывает, что уже наслаждается.

— L’amour pur est une drogue dure, il faut trouver la rélation qui ne provoquera jammais l’overdose, mais au contraire, l’extase éternelle, — говорит Дитц.

И я нифига не врубаюсь. Неужели трудно дать перевод? Хотя бы субтитрами пустить?

Следует обмен французскими фразами, потом с нами прощаются до лучших времен и отпускают в свободное плавание по второму этажу.

Только тут, освободившись от основного источника волнений, замечаю фонтан. Вообще, трудно не заметить гигантский фонтан посреди бального зала. Но люди снуют вокруг, яркие костюмы и маски, Moscow Calling на полную громкость. Плюс все эти «любовницы любовников» и «любовники любовниц» — изрядно напрягает и сбивает с толку.

— О чем вы говорили? — начинаю допрос, отчаянно стараюсь не растерять энтузиазм, разрываемая сотней других, гораздо менее значимых вопросов.

— Фонтан тебе не нравится? — зрит в корень изощренный мучитель.