Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 126

У меня есть непоколебимая уверенность в собственных силах, неслыханная наглость и воображаемый чёрный пояс по каратэ. С таким багажом нельзя проиграть.

Трепещи, негодяй. Скоро начнёшь молить о пощаде и…

От радужных мечтаний отвлекает суровая реальность.

— Надеюсь, хорошо развлеклась, — грубо тянет за волосы, вынуждая запрокинуть голову назад.

Да, в целом было неплохо. Сейчас продолжаю в том же духе. Дураку ведь никогда не скучно, особенно в компании с собственными мыслями.

— За всё приходится платить, — прожигает взглядом, намеренно растягивает слова: — И ты заплатишь за каждую секунду своих развлечений.

Чёрт.

Инстинктивно тянет нервно сглотнуть, но кляп значительно усложняет привычный процесс. Становится неожиданно тяжело дышать через нос.

— Неудобно? — с наигранным удивлением спрашивает фон Вейганд, его брови насмешливо изгибаются. — Наверное, забыла об ультиматуме. Хотела молчать — молчи.

Проклятый ублюдок. Использует против меня моё же оружие.

Любимый ублюдок. Покоряюсь и капитулирую, ни секунды не сомневаюсь.

Ублюдок, от которого готова принять абсолютно всё. Любую пытку, любое издевательство. Но мне нужно хоть что-то хорошее, хоть один луч райского солнца в мрачной темноте ада. Хоть немного тепла, сладости, нежности. Хочу колыбельную, хочу поцелуй на ночь. Хочу хоть чуть-чуть ванили в жутком океане льда.

— Имел честь наблюдать за твоим танцем, — как причудливо сочетаются бархат и звериный рык в чарующем тембре голоса. — Полуголая на шесте. В чулках, без бюстгальтера, зато трусы одеть не забыла. Молодец.

Ну, с чулками и трусами понятно. Платье задралось неприлично высоко. Но как ему удалось разглядеть отсутствие лифчика. Теперь заметил? Охрана доложила? Откуда он лицезрел развратное действо? Из кабинки VIP-зала? Может, просто по камере?

Кому-то определённо достанется за несанкционированный эксгибиционизм.

Господи, ну, не виновата же я, что ненавижу силиконовые чашечки.

Сразу навевают больничные ассоциации. Ни дать, ни взять — имплантаты. Выглядят гадко, словно украдены из рук пластического хирурга прямо посреди операции.

Обычный бюстгальтер под платье с открытой спиной не напялишь.

Вообще, сколько у меня той груди. Её же не видно совсем. Если только в ясную погоду, под прицелом микроскопа.

Жаль, не удаётся воспроизвести ни единой членораздельной реплики в своё оправдание. Зря усердствую.

— Тише, — фон Вейганд пресекает вдохновенное мычание. — Горло заболит.

Трогательно.

Такая впечатляющая забота, аж трепещу от умиления.

Но не проще ли вынуть кляп?!

Челюсть свело, рот онемел — не самые приятные ощущения. Слюни текут. В буквальном смысле. Струятся из уголков губ, по подбородку, по шее. Красота неописуемая, загляденье.

Стараюсь вытолкнуть резиновый шар с помощью языка. Тщетно. Кожаные ремни плотно обвивают затылок, держат крепко, не позволяют освободиться самостоятельно.

Ох, фон Вейганд не только маньяк-затейник. Он ещё и садист-фетишист. Ему серьёзно нравится? Картина ведь не особо эстетичная. Тогда зачем?

Причина без надобности.

Хищник в ярости. Жаждет покарать, утолить ненасытную потребность. Палач и жертва. Рабыня и повелитель. Не мы выбираем роли. Роли выбирают нас.

— Полагаешь, я злюсь, — усмехается, наклоняется ниже, шепчет в самое ухо, опаляя жарким дыханием: — Ошибаешься.

Прости, слабо верится.

— Я спокоен, — уточняет мягко. — Поэтому пощады не будет.

Супер. Можно сразу облить зад ледокаином? Или воспользоваться анальной смазкой с эффектом лёгкой анестезии?

Блин, раньше желания, загаданные на день рождения, не исполнялись.

Стоп, минуточку.

Никто не заказывал похищение и жёсткий трах. Просили фон Вейганда с красивым бантом на бритоголовой башке.

Эй, кто в ответе за неустойку? Компенсируйте моральный ущерб.

— Я делаю это не ради демонстрации власти, — зубы крепко сжимают мочку уха, заставляя дёрнуться и взвыть. — Достаточно слова — тебя скрутят и доставят по нужному адресу. Куда угодно, как угодно, в том виде, в котором прикажу.

Отстраняется, ловит мой затравленный взгляд. Больше не ухмыляется, наоборот, мрачнеет.

— Но не суть, — ослабляет узел галстука.

Садится на корточки. Мальчишеская поза резко контрастирует с жестокими словами.

— Я делаю это не ради наказания, — медлит, продолжает отрывисто: — Конечно, наказание планируется. Долгое, изощрённое, мучительное.

Не замечаю ничего вокруг. В темноте горят лишь его глаза. Поглощают целиком и полностью, пожирают без остатка и выпивают до дна.

— Но не важно, — подаётся вперёд, приближается почти вплотную

Забываю дышать, забываю о кляпе. На краткий миг, кажется, сейчас последует поцелуй. Губы прижмутся к губам, сольются воедино, и пусть весь мир подождёт.

Пусть весь мир катится к чертям собачьим. Пофиг.

— Я делаю это, потому что могу, — чмокает в лоб и презрительно хмыкает: — А ты нет.

Damn. (Проклятье.)

Чувствую себя обманутой идиоткой. То есть нахожусь в обычном состоянии. Никаких дивидендов. Очередной облом.

— Добрая, всепрощающая, самоотверженная, — нарочито растягивает гласные, намеренно кривляется, выдерживает паузу и говорит уже серьёзно: — Даже обладая властью, реальным шансом покарать, откажешься и отпустишь грехи.

Достаёт платок из кармана белоснежной рубашки, бережно, по-хозяйски вытирает слюну с моего лица. Точно полирует деревянный стол в кабинете или чистит ботинки.

— С кляпом ты мне нравишься гораздо сильнее. Не приходится выслушивать бред, — трётся бородой о мою щёку. — Знаешь, существует кляп-кольцо, надёжно фиксирующий рот в открытом положении.

Содрогаюсь, будто от удара.

— Для орального секса, — поясняет вкрадчиво.

Спасибо, капитан.

— Скоро опробуем данный вариант. Нужно чаще практиковаться, преодолевать рвотный рефлекс, — заявляет спокойно, сладко обещает: — Будешь обслуживать профессионально.

Шутит?

— Впрочем, могу трахнуть тебя в глотку и так. Без специального кляпа.

Судя по тону, не шутит.

— Но это скучно, — сетующий вздох. — Ты должна сама проявить инициативу. Брать глубоко, сосать с энтузиазмом.

Охренеть.

Ладно, это не самое худший из вероятных раскладов. В конце концов, нельзя быть такой эгоисткой. Надо периодически доставлять любимому бойфренду радость. Особенно если нет другого выхода.

Неужели с членом не разберусь? Всё-таки не бухгалтерский отчёт, не задача по высшей математике. Авось без диплома справлюсь.

— Хотя ты не слишком сообразительна, — констатирует с наигранной печалью. — Не учишься ни минету, ни жизни.

Наговор и клевета.

— Меня не огорчает, что ты плюёшь на приказы, — вновь промокает слюну платком, как бы невзначай сжимает мои щёки до боли, заставляет глухо простонать. — Меня удручает, что ты действительно ничему не учишься.

Господи, хватит.

Поалуйста.

Способна лишь дрожать, мычать и выть. Не имею права даже униженно взмолиться о пощаде.

— Ни-че-му, — выделяет по слогам, а потом совершает контрольный выстрел: — Я знаю про финансовую помощь для Анны.

Как? Откуда? Не верю. Просто нереально вычислить. Какая сволочь сдала?

Ворох вопросов и сомнений разрешается единственной фразой:

— Она сама рассказала в подробностях.

На одни и те же грабли. Опять. Прямо под дых.

Гениально, Подольская.

Получи заслуженную награду за кретинизм. За неоспоримое мастерство в спонтанном поиске приключений на пятую точку.

Какого лешего расщедрилась и бросилась помогать? Тем более, чужими деньгами.

А вдруг Анну пытали? Или прессовали как Леонида? Мой бывший не из робкого десятка, но и то практически раскололся. Что говорить о хрупкой девушке?

— Ей не угрожали, только поинтересовались, — резко прекращает экзекуцию, разжимает пальцы. — Вежливо спросили о подробностях, намекнув на возможное вознаграждение.

Еб*ть-еб*ть.