Лягушки Манхэттена (ЛП) - Ааронс Кэрри - Страница 27

— Я иду домой. — Я кладу руку Джиму на плечо.

— Что? — пытается он перекричать музыку и шумные разговоры.

— Я иду домой! — повышаю я голос.

— Нет! Ты чего, мужик? Нам же весело. С нами прекрасные женщины. — Он хватает и притягивает к себе ближайшее тело, и девушка тут же льнет к нему, как влюбленная кошка. — Выпивка льется рекой. Ты не можешь пойти домой, чувак!

Я машу ему рукой, словно говоря: «Не спорь со мной, я иду домой. Приятной ночи». И направляюсь к лестнице, желая выбраться на воздух из этого грязного подвального бара.

Моя нога касается последней ступеньки, и я, пошатываясь, не с первого раза открываю дверь. Как только у меня выходит, я вываливаюсь на аллею главной улицы Трайбеки. Теплая летняя ночь забирается в мои легкие вместе с запахом мусора и пота. В любом случае это лучше, чем дышать спертым воздухом подвального заведения. Шатаясь, бреду по тротуару. Этим ранним утром понедельника улицы пусты.

Мне следует быть осторожнее, но алкогольный покров дарит ощущение ложной неуязвимости, и я решаю не вызывать такси. Я и так дойду до своей квартиры, здесь не далеко. Ноги кажутся тяжелыми, и мне хочется быстрее упасть на кровать.

Тут в голове загорается яркая лампочка.

Я должен написать Джемме.

— Чего? Ну нет. — Господи, теперь я говорю сам с собой.

Но эта мысль меня не покидает. Я не говорил с ней с тех пор, как она бросила меня на обочину, ну или на испачканный пол кофейни. Мне так много раз хотелось с ней связаться. Когда я ночевал в Хэмптонсе и два дня подряд смотрел сериал «Во все тяжкие». Когда в парке увидел даму, у которой на плечах сидели две белки, и мне захотелось сфотографировать ее и отправить снимок Джемме. Или когда я наконец нашел финансирование для проекта «Графит. Дом» и в одиночку дома пил шампанское.

Гадство, так вот что значит реально в кого-то влюбиться? Я обречен.

Но… я не могу ей позвонить. Я идиот и козел. Я стал таким, каким, она говорила, я стану; тем, кем обещал не быть, когда мы начинали нашу связь без обязательств. Мой тупой указательный палец водит по экрану в поисках ее номера, вынуждая меня написать ей.

— Ой, да похер. — Теперь я говорю с собой посреди улицы. В Нью-Йорке за это могут арестовать.

Не теряя больше ни минуты на споры с собой, я захожу в «Эпп Стор». Ищу то, что мне нужно, сразу же скачиваю и вношу ее номер в приложение.

Что за приложение? «1-800-НеПишиЕй». Я услышал о мужской версии этого приложения от кого-то из сотрудников: оно предотвращает отправку пьяных сообщений бывшим. Как только вы попытаетесь это сделать, приложение сначала откроет окно с вопросом, действительно ли вы хотите написать эсэмэс. Вы можете загрузить в него вопросы вроде «Помнишь, когда он забыл о твоем дне рождения?» или «Он отказался знакомиться с твоими родителями».

И теперь в это приложение внесен номер Джеммы, и я не собираюсь его оттуда удалять. Может, стоило добавить выскакивающее напоминание о том, какой я дерьмовый человек.

Потому что сейчас я чувствую себя именно таким.

Глава двадцать вторая

ДЖЕММА

Коди вздрагивает, часто дышит и такой периодичностью произносит слово «детка», словно проклинает меня. Его тело сокращается, валится на меня, выбивая воздух из моей диафрагмы, и придавливает мое собственное, будто пытается меня выжать, как он только что сделал со своим членом.

Я стискиваю зубы и ничего не говорю, а ощущение давления с каждой секундой становится все некомфортнее. Моя девочка, пульсирующая и горящая из-за едва замелькавшего на горизонте оргазма, молит об облегчении. С ней бастует и клитор.

Через несколько секунд Коди целует меня в висок и перекатывается на другую половину кровати, изучая презерватив. Это странная и не сексуальная привычка, будто он хочет понять, достаточное ли в нем количество спермы или прямо-таки отличное. Как если бы вы выдавили большую какашку, а потом сравнивали каждую следующую с этой конкретной субстанцией.

— Это было охренительно, детка. — Он улыбается, демонстрируя свои жемчужно-белоснежные зубы.

Я скрываю все свое разочарование и загоняю его в дальний уголок сознания.

— Знаю, это было сексуально. И так хорошо.

Крутая девчонка вернулась, и я ненавижу её всеми фибрами души.

Так происходит каждый раз, когда мы занимаемся сексом. Я стону громче, когда Коди ласкает определенные области, поощряя, чтобы он покорпел подольше, и я могла достигнуть пика. Скачу на нем так, чтобы наконец кончить, но он проявляет нетерпеливость и стягивает меня вниз. Я даже предпринимала попытки рассказать ему, как именно нужно входить в меня пальцами, чтобы мне было хорошо, но он уверял, будто всё прекрасно знает. По истечении некоторого времени я просто прекратила попытки. Он просто меня трахает, и хоть мне приятно, до оргазма никогда не доходит. Он кричит, когда заканчивает дело, и я хлопаю его по спине, словно хвалю за отлично проделанную работу.

Я вернулась к тем временам, когда угождала мужчинам, лишь бы удержать их, и, когда перед сном лежала в кровати с моим парнем, мне хотелось рыдать. Не поймите неправильно, Коди потрясающий. Он добрый и веселый, он водит меня на отличные свидания, а когда мы отдыхаем с моими подругами, он ведет себя уважительно. Коди не против, чтобы я оставила у него в квартире одежду и зубную щетку. Не боится обязательств, всегда хочет знать, как у меня прошел день, и готов к авантюрным приключениям.

Наши зарождающиеся отношения, вероятно, внешне кажутся безупречными. Но в душе я понимаю, что хочу большего. Я не удовлетворена, однако впервые встречаюсь с приличным парнем, и у нас всё серьезно. Мне не хочется этого лишиться. Вопрос следующий… Подстроюсь ли я под него, потому что с точки зрения статистики он идеален? Или расстанусь с ним и решу проверить, какие еще лягушки обитают в токсичном пруду под названием Манхэттен?

Коди возвращается после инспекции презерватива, забирается под одеяло и притягивает меня ближе. У него натренированное и подтянутое тело, его кожа теплая и слегка влажная после нашего энергичного секса.

— Кажется, у меня отрыжка с привкусом суши, — комментирует он наш ужин и смеется.

Коди сводил меня в один из маленьких японских ресторанов, и там я попробовала самую вкусную сырую рыбу.

— И у меня, на языке все еще вкус тунца. — Я переворачиваюсь и хохочу, наше дыхание в комбинации наверняка пахнет отвратительно.

Видите, бывают моменты вроде таких. Коди правда смешной, и с ним мне не страшно быть глупой или мерзкой. На нашем третьем свидании я заработала пищевое отравление и выблевала весь ужин в его ванной незадолго до того, как у нас был первый секс. Он держал мои волосы и даже сбегал в магазин за яйцами, чтобы мы могли приготовить мою любимое блюдо, которое я ем, когда мне плохо. Омлет с сыром.

— Во сколько тебе вставать утром? — Коди убирает волосы с моего лица и смотрит в глаза.

Я пальцами скольжу по его обнаженному бедру, и он уворачивается, чтобы избежать щекотных ощущений.

— Наверное, около половины девятого.

— В субботу? — Он закатывает глаза. — Я даже не представляю, как в это время в выходные выглядит мир. Ты и так идеальная, тебе не нужны тренировки.

Я хлопаю ресницами, словно его комплимент для меня что-то значит. Будто он спал бы со мной, будь я на двадцать килограммов тяжелее.

— Мира и Сэм позвали меня на тренировку на велотренажерах, и мы давно не устраивали девичники. Я почти не бываю дома. Мне лучше пойти.

Он притягивает меня ближе, и я чувствую облегчение. Когда Коди попросил, чтобы наши отношения получили статус официальных, если хотите, — стали эксклюзивными, — с плеч как будто свалился груз. Я больше не была в категории одиноких людей. Иногда, разговаривая с коллегами или абсолютно незнакомыми людьми, бросалась словом «парень». На групповых встречах я больше не была единственной девушкой без пары.