Лягушки Манхэттена (ЛП) - Ааронс Кэрри - Страница 25

— Остановись. Хватит.

Ее дыхание повторяет мои собственные яростные выдохи, и если Джемма выглядит опустошенной, то мне остается лишь гадать, что написано на моем лице.

— Прости… Я… Сам не знаю. Я… не могу думать.

И я правда не могу. У меня не получается выразить сформировавшуюся в моей голове мешанину из слов и эмоций. Вот почему я не схожусь с людьми. Мне претит ощущение ранимости, беспомощности или того, что, черт возьми, я сейчас испытываю.

— Можешь прийти сегодня вечером? Пожалуйста.

Джемма поправляет платье и курточку, и ее губы растягиваются в едва заметной грустной улыбке.

— Нет. Я на свидании. Это несправедливо по отношению к Коди. Но нам стоит поговорить, может, на этой неделе.

Она кажется собранной, а у меня возникает ощущение, будто внутренности горят, словно она сдирает с меня кожу заживо. Джемма собирается отправиться обратно и вести себя так, будто ничего не произошло?

Когда она выходит за дверь, уборную поглощает тишина, и я умываю лицо холодной водой. К счастью, никто не видел, что мы вышли из одного и того же женского туалета, так что я возвращаюсь в вип-ложу к началу седьмого иннинга.

Я две минуты наблюдаю за тем, как Джемма и Коди делят крендельки, понимаю, что с меня хватит, разворачиваюсь и ухожу.

Глава двадцатая

ДЖЕММА

В моей жизни так сложилось, что на смену беде всегда приходила необходимость выбирать.

Когда у всех подружек начали идти месячные, я тоже мечтала стать женщиной. Через три недели «красная армия» пришла ко мне в первый раз и задержалась на целых семь дней. Мне хотелось прибить себя за подобные мечты.

Когда я рыдала, получив отказ в университет Вилланова, через неделю пришли письма из Колумбийского и Нью-Йоркского, в которые я поступила, и пришлось выбирать между лучшими программами преподавания в стране.

Когда мы с Сэм искали квартиру, то упустили ту, что нам понравилась, но получили два предложения, между которыми выбрать было невероятно сложно.

Теперь, похоже, такое же приключилось с мужчинами. За полтора года у меня не было ни одного стоящего свидания. Ни разу не было больше трех встреч, и мне не встречались достойные претенденты. Теперь у меня их два, и я понятию не имею, что с ними делать.

Мне нужны простые, веселые, сексуальные отношения. И мужчина, который будет делать меня счастливой, с которым я смогу быть вместе. И, возможно, даже прожить жизнь.

Вместо этого у меня угрюмый Оливер, переворачивающий все вверх дном. Серьезно, мне кажется, жизнь пытается меня нагнуть. Злобная сука.

Свидание с Коди прошло отлично. По-настоящему отлично. Он проводил меня до двери и поцеловал, как следует, не торопясь и без языка. Когда он ушел и сказал, что напишет, я не могла дышать. Он написал. И не останавливался. Мы беспрерывно переписывались три дня, Коди хотел сводить меня на второе свидание. Он был очаровательным, внимательным, не прятал расистские мысли или навязчивых Стэпфордских родителей. Именно в поисках такого, как он, я обшаривала дно бочки под названием Манхэттен.

Но стоило Оливеру появиться, поцеловать меня и попытаться поделиться чувствами в долбаном туалете стадиона «Янки», и мое сердце превратилось в чертов комок сомнений. В кусок сентиментального дерьма. Я возненавидела его. Но в то же время не могу перед ним устоять. Я привязалась к Оливеру, доверилась ему, меня к нему тянет. Уровень эмоциональной зрелости у него, как у шестилетки, а мне не улыбается менять его. Мужчину изменить невозможно. Мы с подругами слишком много раз обжигались, считая, будто из мужчины можно слепить партию получше.

Однако мое глупое сердце хочет попытаться. Но нельзя, а значит, соглашению пришел конец. Оно служило нам службу полтора месяца, но стало неактуальным. Нас стали обуревать чувства, в игру вступили эмоции, мы больше не можем просто развлекаться.

Я хочу найти любовь, а Оливер хочет трахаться и вряд ли чего-то еще. Мы по разные стороны баррикад, наши интересы больше не совпадают. Нам следует повести себя, как взрослым. Ведь он мне все еще нравится, как человек.

Я потягиваю холодное пиво через трубочку, и сладкая жидкость растекается по полости моего рта. Я попросила Оливера встретиться со мной в местной кофейне, лишь бы не оказаться у кого-то из нас дома. Нужна нейтральная территория, чтобы не было неловко уходить после слов, которые я собираюсь сказать.

Он показывается из-за угла, и я решаю его рассмотреть. Сердце предательски ухает, когда взгляд падает на его серый костюм и красный галстук. Боже, этот мужчина кажется жестким во всем. Иногда Оливер может создавать впечатление скромняги, но он резкий, как акула. Теперь я понимаю, как он достиг вершин в своей сфере бизнеса. Он выдергивает ковер у вас из-под ног, когда вы еще даже не вошли в комнату.

Оливер заходит в кофейню, и в помещении будто становится меньше воздуха. Кожу начинает покалывать, а ведь я даже не верила, что такое бывает, однако за время общения с Оливером убедилась в существовании многих явлений, в которых раньше могла сомневаться.

— Привет. — Оливер проводит рукой по волосам и расслабляет галстук; когда он пальцами поправляет рубашку, я слежу за ними взглядом. — На улице жарко.

— Да, знаю. — Ничего забавного мне в голову не приходит.

И тогда я понимаю, что пора заканчивать. Наша дружба была сопряжена с издевками и сарказмом, а я даже не могу придумать жалкую колкость. Меня слишком отвлекает сам Оливер и то, что, черт возьми, происходит. Он не справляется с условиями: это стало ясно по его поведению на игре «Янки»

— Даже не заказала мне кофе? Теперь я понимаю, что это не свидание. — Он улыбается, подчеркивая иронию, и направляется к одному из сотрудников кофейни. Пока Оливер заказывает экстра-большой кофе, я пытаюсь успокоить натянутые нервы.

Мне приходится выдохнуть, словно я преодолеваю боязнь сцены.

— Оливер, думаю, нам лучше больше не видеться. По крайней мере не так, как прежде.

Я набрасываюсь на него, даже не давая ему возможности заправиться кофеином, но мне не хочется сидеть с ним дольше необходимого. Как обычно, мои эмоции противоречивы, и в зависимости от того, что он скажет, я могу его как ударить, так и поцеловать. Мое тело, мое сердце и особенно мой мозг похожи на магазин после распродажи образцов: в раздрае, и у меня ни малейшего представления, что делать дальше.

Оливер медленно смыкает веки обрамленных чернейшими ресницами голубых глаз.

— Я… Я думал, что мы занимаемся тем, чем занимаемся, именно для того, чтобы этого разговора никогда не было.

У этого мудака амнезия?!

— Оливер, ты же понимаешь, что произошедшее на игре перешло все границы допустимого в нашей «дружбе»? — Я на самом деле показываю кавычки пальцами.

Бариста ставит кофе на столик, и Оливер делает долгий глоток.

— Я… понимаю это.

— Ну и? — Я непроизвольно наклоняюсь к нему ближе и делаю выражение лица «какого хрена?».

— Мы можем не углубляться? Может… просто посмотрим, что будет дальше?

Обычный ответ человека, не желающего связывать себя обязательствами. Оливер не создан для отношений, он не может быть кем-то большим, чем другом или приятелем по сексу. Не представляю, чтобы он сразу же сделал то, о чем я его попрошу, или чтобы он бросил то, чем бы ни занимался, если я почувствую себя одиноко и буду нуждаться в его присутствии. Он не из тех парней, которые ходят на встречи с вашими подругами и оставляют у вас дома зубную щетку или боксеры. Он независимый, и ему нравится так жить. И это абсолютно нормально. И пока в нас обоих что-то расцветает, мы не можем вернуться к обыкновенному траху.

Я грустно качаю головой. И хоть светит яркое солнце, и нас окружает суетливый Нью-Йорк, кажется, будто над нашими головами сгущаются тучи.

— В том-то и дело, что не можем. Должно было быть весело и легко, но все изменилось. Тебе не нужна девушка, не нужны привязанность и цепь. Ты не хочешь романтики. Не так, как ее хочу я. Мне нужен партнер. Тот, с кем я могу планировать жизнь, делить дом и прочие составляющие отношений. Тот, кого не напугает мысль о том, что я останусь у него на ночь. Кто пригласит меня куда-то и не отпустит моей руки ни на секунду. Кто будет гордиться мной и желать показать меня всем, но позволит оставаться независимой.