Шаг в сторону. Часть 2 (СИ) - Никонов Андрей - Страница 32

И вот что интересно, что с прежним миром, что с этим — там, где я оказался, простых людей вот точно столько, сколько надо, чтобы псионо-колдовскую верхушку обслужить. Если больше расплодится, могут из-под контроля выйти, а меньше, глядишь, свара среди одаренных начнется за человеческие ресурсы. Как на Американских континентах, или по-местному Лун-кахаль, где людей разводили как скот, или в ханьских царствах, там тоже особо с простыми не церемонились.

Период от дня Семаргла, который в этом году пришелся на наше воскресенье, и до Живина — 1 мая, вот таким нескончаемым праздником и был, правда, в основном для знати. Рабочий люд работал, крестьянский — пахал, купеческий — торговал, чиновничий — воровал, а вот верхушка общества, распрощавшись с зимними заботами и весенней распутицей, веселилась вовсю, особняком только Навьин день, который прямо через неделю после Семаргла, стоял.

Ни в субботу, ни в воскресенье никто не работал, лавки закрывались, улицы пустели, а жители славных княжеств отправлялись на встречу с предками. Так-то они могли этим хоть каждый день заниматься, но в этот праздник — обязательно. Собирались на специальных полянах, где прах был захоронен, костер зажигали, ну и всякие свои обряды проводили, с разной степенью непристойности, я вникать во все это не стал, ну обычаи, и что, в каждом мире свои. Больше меня интересовала ночь перед вот этой поминальной вакханалией. Для решения каких-то важных вопросов люди, а обычно собиралась целая группа экстремалов-любителей, оставались ночью на этой поляне, чтобы от давно умерших людей получить ценные указания. Ну они-то делали это добровольно, а вот я — исключительно по собственной глупости и чужому указанию. Не стоило мне вообще с этим домом связываться, глядишь, пережил бы спокойно эту командировку в случайный мир, отдохнул. Нет, влез с головой в местные интриги, и имел сейчас все шансы без этой головы остаться.

Поляна предков верхушки Смоленского княжества занимала не такую уж большую территорию, как можно было подумать, принимая во внимание количество покойников. Огороженный кусок земли примерно в двадцать гектаров, с сотней каменных домиков. Прах умершего, ну а если не удавалось его обнаружить — то пепел от сожженных личных вещей развеивался над всей этой «поляной», семья, отделившись от рода, возводила свое собственное место встречи с предками. Между каменными строениями шли аккуратные мощеные дорожки, свободное пространство было засажено декоративным кустарником и цветами, в нужных местах висели светляки, так что внешне этот погост производил впечатление самое благоприятное.

Часов в десять вечера перед каждым из шестнадцати входов собрались небольшие толпы народу, входящим давали напутствия, слышался смех и даже песни. Отправляющихся за благодатью и напутствием можно было отличить просто — из одежды кроме белого балахона с капюшоном и легких сандалий, на нас ничего не было. Ну мы-то тут одаренные все, не заболеем, а вот что с простым народом творится в +10 по Цельсию, легко представить. Поэтому и рождаемость тут низкая, поотмораживали себе все, что можно.

Каждый белопростынник заявился на погост с группой поддержки. У меня тоже была собственная компания — строгие военнослужащие люди из княжеской стражи, которые бдительно следили, чтобы я от радости не сбежал куда-нибудь. Шуш — он остался в повозке, уж очень ему в ней спать нравилось. И кот.

Моему удивлению предела не было, когда вернувшись в свои номера после завтрака и прогулки, я обнаружил сегодня эту животину, разлегшуюся на гостиничной кровати, с наглой довольной мордой. Что скрывать, тоже обрадовался, привык к этому черному блохоносцу за несколько месяцев, уже в душе распрощался с ним, а тут на тебе — явился. И никуда от меня не отходил, и обедал я вместе с ним в ресторации, и поужинал, и в княжью канцелярию с ним же заявился. Что интересно, возражений никаких не было, взял с собой кота, значит, так нужно.

Еще у входа в такой же белой простынке ошивался мой родственничек, Ратька Фоминский. Он торжественно вручил мне фигурку ворона, наказал поставить в центре поминальной плиты, и этим ограничился. На мои попытки вопросы задать или выяснить хоть что-то только отмахивался, проверил только, не забыл ли я красный камень из собственной крови, оставил меня стражникам и в общую толпу влился — видать, было о чем ему поговорить со своими предками. Впрочем, если тут у нас предки общие, будет время, и его палатку навещу, расскажу им, какой их потомок — засранец.

Под бой колоколов мы белоснежной толпой вступили на территорию кладбища. С остальных пятнадцати точек входа вливались группы товарищей, с других сторон квадрата — предположительно, а вот соседний вход был в пределах видимости, там тоже зашло не меньше десятка человек. Это я один, как Робинзон, а в других склепах ночные тусовки намечаются, не иначе. Статуэтка ворона в моей руке зашевелилась, расправила перья и превратилась во вполне живую птицу, а значит, как втолковывала мне тетя Света, переносчика страшных инфекций. Выпустив пернатого спутника на свободу, я огляделся — в нашей группе из пятнадцати человек были кроме моего еще два ворона, лисенок и медвежонок. И еще какая-то птица, может, сокол, может кречет, не разбираюсь я. Ну с животными понятно, они стояли на земле. А вот летающие обьекты зависли в воздухе, издеваясь над аэродинамикой и гравитацией, однако стоило хозяину тронуться с места, его спутники тут же устремлялись вглубь территории. Мой ворон тоже было рванул, потом обернулся ко мне и прям по-человечьи мотнул головой, мол, чего стоишь, тормоз, пора. Мы с котом пошли — я был здесь единственным с двумя питомцами, остальные на меня поглядывали искоса, вот чую, в следующий раз придут сюда с целым домашним зоопарком.

Ворон, для приличия двигая крыльями, уводил меня все дальше от входа. Одногруппники разбрелись кто куда, дольше всех продержался Фоминский — почти до склепа травинского меня довел, молча похлопал по плечу и ушел со своим вороном куда-то в сумрак. Значит, тоже один будет тусить.

Скрипнула тяжелая, кованая медью дверь, ворон проклекотал что-то, я вошел и огляделся. Круглая комната, не так чтобы большая, метров семь в диаметре, посередке — круглый постамент, такой, чтобы человек на нем лег не скрючившись. По стенке лавки стоят, столики, все чинно-благородно, светляк горит под высоким куполообразным потолком. На полу мрамор, стены — гранитные, наверняка радиационный фон повышенный, как бы на мутанта какого тут не напороться. Ворон между тем уселся на штырь, торчащий прямо посреди постамента, уставился на меня немигающим взглядом янтарно-желтых глаз.

Вот у нас на кладбища ходят — с водочкой, закуской, сядут, помянут хорошенько, и умершим нальют, все как у людей. А тут неуютно как-то, столики пустые, лавки жесткие, и что, собственно, мне тут делать? До четырех утра сидеть, пока солнце не начнет всходить. Хорошо хоть домашняя видеотека со мной, хоть и пересмотрел большую часть, а придется чем-то занять себя. Был у меня старый один фильмец, «Снова в школу», с Родни Дэнджерфилдом, одним из неоцененных комиков Голливуда. Достал из-под балахона припрятанную бутылочку иберского, с емкостями заморачиваться не стал, отхлебнул из горла, откинулся на жесткую стену и вывел перед собой видимый только мне экран. Кот, зараза, разлегся у меня на коленях и засопел. Только ворон недовольно на нас поглядывал, не из нашей он компании.

Фильм я давно не пересматривал, да и скачал как-то просто чтобы на Воннегута поглядеть, и неожиданно увлекся — кот сопел, бутылка почти опустела, ворон тоже притих, и на одной из сцен я обнаружил, что сижу не один. Рядом со мной примостился, если так можно сказать про богатыря ростом на голову меня выше и стероидными бицепсами как три моих, мужчина средних лет, с длинным чубом на выбритой голове, в косоворотке и полотняных штанах с растянутыми коленками. От него пахло травами и чем-то острым, словно кимчи нажрался — да, нотки чеснока определенно присутствовали.

Очередной бродяга, решил я. И когда мужик кивнул на бутылку, я кивнул в ответ, мол, забирай, что есть, допьешь, а пустую тару сдашь на закуску. Мужик благодарно улыбнулся, и в момент выхлебал оставшуюся треть. Прямо одним глотком. Затем рыгнул и хлопнул меня по плечу.