Плохие девочки не плачут. Книга 2 (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 37

— У вас же мышцы на руках как у воробья под коленкой, — справедливо заметил мой тренер.

Хотя не знаю, что он там «заметил». Это ж было по-китайски, запредельно для моего маленького усохшего мозга.

Но шест мне так и не дали, а жаль. Нет у китайцев молодецкого азарта в отличие от моих соотечественников.

— Это у тебя от пилона такое? — дрожащими губами произнесла тренер, когда мы с Машей явились на второе (кстати, платное) занятие.

Кажется, моя гематома размером с куриное яйцо ее слегка смутила. Внутренняя сторона бедер приобрела насыщенный фиолетовый оттенок, невольно приковывая любопытные взгляды. Синяки покрывали все зоны, которым посчастливилось соприкоснуться с проклятой палкой.

— Все чики-пуки, — заверила я, стараясь не хромать. — Вчера пропустила через себя роту солдат. Заживет, че.

— Тогда начнем занятие, — тренер быстро взяла себя в руки, но на мои ноги старалась больше не смотреть.

Спасибо Стасу за то, что уговорил бросить затею, сулившую обеспечить мне раннюю инвалидность. Впрочем, я его все равно ненавижу и желаю ему медленной и мучительной смерти. Сейчас поймете почему.

— Что вы знаете о Стасе? — спросил Андрей на исходе третьей недели моего безмятежного проживания одинокой и почти самостоятельной женщины.

Глубоко внутри теплились определенные чувства к бывшему жениху, но по большому счету я считала его чертовым ублюдком, вымостившим мою дорогу в Ад, а потому особо не таила информацию. Наоборот, выложила все известные сплетни, предоставила контактные данные его близких родственников до седьмого колена, сделала восковую куклу, втыкала иголки…

— Ваш Стас и не Стас вовсе, — сутенер подбросил мне очередную папку. — Ознакомьтесь.

Здесь я позволила себе охренеть. Это просто за гранью добра и зла. Не верю, не бывает. Да что за…?

— Его биография сплошная липа, — удачно использовал сленговое выражение Андрей, довольно улыбаясь и намекая, что пора одобрительно потрепать его по холке.

— Прикольно, — пробормотала я, чувствуя, как дергается глаз и стрекочет в ушах.

Номера Стасовых родственников были отключены, проверка показала, что им кроме нас и ментов никто не звонил, а это явная подстава. Любому можно вручить левую симку и попросить сказать что-нибудь. Где этих людей искать? Да и толку? Все знакомые моего сволочного жениха оказались нажиты за короткий период нашего с ним общения. Его дипломы никогда не выдавались ему лично, оказались идеальной подделкой, как и документы. Проживал некий персонаж с тем же именем, фамилией и датой рождения… в Жмеринке, растил двух очаровательных детишек и не подозревал ни о какой юридической карьере.

— Вероятнее всего, он мошенник, — продолжал Андрей. — Нам удалось узнать некоторые подробности его афер от Вознесенского, но цельной картиной событий на данном этапе не располагаем. Мы будем искать и обязательно его найдем.

Значит, намеренно подставил меня по первое число, разыграл фальшивую помолвку, воспользовался пограничным состоянием и прибрал к рукам. Мог бы и трахнуть для порядку, когда предлагали. Нет же, порядочного корчил. Интересно, зачем? Теряюсь в догадках.

— А что с Даной? — закрываю папку, барабаню пальцами по столу. — Как она?

— Кто? — не понимает сутенер.

— Дана, девушка, которая жила с Вознесенским, — разъясняю подробнее.

— О ней нет никаких упоминаний. Хотите узнать?

— Да, если я не могу ничего узнать о своей семье, то в качестве кости бросьте голодной собаке хоть что-то.

— У меня для вас есть отличная новость. Как только мы закончим с подготовкой по всем пунктам, вы сможете поговорить с родителями, — заверил Андрей и тут же оборвал мой радостный прыжок следующей фразой: — Скоро вернется господин Валленберг, посмотрит на результаты, которых мы добились, и если его все устроит, то вам немедленно разрешат совершить звонок домой.

Мои ножны… тьфу, забудьте. Я судорожно сжалась, воображая «осмотр результатов».

***

С малолетства у меня образовалась опасная привычка — нарядиться в распутные одежды, примерить каблуки повыше, выкраситься шлюхой и танцевать перед зеркалом. Ну, музыку врубить так, чтоб соседи повыпадали из окон. Это неслабо поднимает настроение. Не массовое смертоубийство, а именно танцы.

Пересмотрев новый гардероб я всё равно добавила кое-чего из старого, на выходе получив чулки (ну, люблю их, чего уж), блестящий топ в пайетках (прикуплен в рыночных рядах, но сияет покруче всяких там брендов… тащусь, когда сияет!), юбку-клеш покороче (новьё), черные перчатки выше локтя (всегда о них мечтала, сексуально, епт). Прибавьте зверский макияж и обувку на платформе.

«Адмирал», я создана покорять твои танцполы.

Между прочим, моим теперешним колонкам мог позавидовать любой из клубов родного городка. Но очень не завидовали слуги, тренер-китаец и Андрей.

Разогревшись под модные танцевальные композиции, окончательно изнурив все существующие мышцы, я решила отыграть «клубничку» (что в нормальной человеческой интерпретации означает «завершить стриптизом») и податься в душ.

Мне бы прикрыть дверцу плотнее, запереть замочек… но какой там! Это же скучно и постная фигня. Ага.

И я отдалась относительно плавной мелодии, которую брутальные самцы чарующими голосами превращают в тяжелый рок.

Теряю стыд и совесть, покоряюсь ритму, позволяю страсти разливаться по венам. Увлекает, затягивает, круче самой забористой травки. Черная текила прямо в кровь, разжигает воображение и дарит невыносимую легкость бытия.

«Под такую музыку нужно не плясать, а развратом заниматься», — улыбаюсь отражению в зеркале.

Бедра выписывают восьмерки, зигзаги, совращают невидимых зрителей. Приподнимаю юбочку, выгибаюсь, облизываю губы. Пора бы распустить волосы, собранные в пучок-луковку на затылке. Светлые локоны рассыпаются по обнаженным плечам.

Пробуди в себе зверя, позволь тьме овладеть тобой, ядом пропитать плоть, отнять последние вспышки светлых эмоций. Пусть пламя сжигает дотла. Лишь сгорев, возрождается Феникс.

Мелодия проведет в запретные чертоги, покажет путь, сделает плохой девочкой.

Где то яблоко? Я готова укусить. Нырнуть в пропасть, рискнуть, поставив на кон самое драгоценное. Ощути порыв ветра, не оборачивайся назад, не сгибай спину. Только вперед, обдирая руки в кровь, до жесточайшей боли, сквозь семь кругов подземного царства.

Юбочка отправлена на пол. Избавляюсь от сверкающего топа, далее следуют эротичные перчатки. Кому-то не хватает профессионализма, но для новичка вполне сойдет. Тем более после пыточных нагрузок в течение трех недель!

Любуюсь своим почти идеальным телом. Тщетно пробую отыскать кубики на животе. Эх, не судьба… но выглядит неплохо, подтянуто и сексуально.

Песня завершается, а я не тороплюсь совершать омовение. Верчусь перед зеркалом как обезьяна. Наслаждаюсь эстетически.

— Если б могла, сама бы себя трахнула, — всегда мечтала сказать эту фразу.

И мое сердце останавливается, когда чуть хрипловатый, проникающий под взмокшую кожу голос произносит:

— Я рад помочь.

Инстинктивно прикрываю грудь, ведь лифчик даже не собиралась одевать. Пытаюсь урезонить сбившееся дыхание.

— Я скучал.

Фон Вейганд включает ту же самую композицию на повтор, подходит ко мне, прижимается сзади, поворачивает лицом к зеркалу.

— Сделай еще несколько таких движений, — шепчет он и трется бородой о мою абсолютно восстановившуюся щеку.

— Каких? — уточняю одними губами, почти беззвучно.

— Бедрами, — многообещающая улыбка сулит долгую ночь.

Но я не возражаю. Не умею возражать, когда оказываюсь в колдовских объятьях.

«Береги зад, тупица», — тонко намекает внутренний голос.

Предпринимаю опасные маневры, бесстыдно использую пятую точку. Вспыхиваю, уловив мгновенную реакцию оппонента.

— I just want you (Я просто хочу тебя), — говорит фон Вейганд, ловко стягивая мои трусики до лодыжек.

Название песни или скрытое признание, за которое жертве придется сполна ответить позже? Стараюсь не думать и не бояться. Надоело.