Говорящий сверток - Даррелл Джеральд - Страница 36

И правда, стоило обрубить несколько завитков, водоросли как будто догадались, что в них не нуждаются, и перестали лезть в лодку. Но она все так же стояла, не двигаясь с места.

— Какая досада, — проговорил Попугай. — Это нас задержит до тех пор, пока я не раздобуду помощь. Пенелопа, будь добра, дай мне подзорную трубу, она около тебя.

Попугай довольно долго и напряженно изучал горизонт и наконец удовлетворенно крякнул.

— Нам повезло. Вон они там работают. Теперь остается привлечь их внимание.

— Кто — они? — спросила Пенелопа.

— Русалки, — ответил Попугай. — Ха-Ха поручил им следить за водорослями. Понимаете, он сделал ошибку в заклинании. Вместо «вечноцветущие», как те цветы, которые вы видели, он произнес «вечнорастущие». А заклинания отменить нельзя, сказано — сделано, раз и навсегда. Вот ему и пришлось поселить здесь русалок, чтобы те сдерживали водоросли. Хлопотливая работа, скажу я вам. Стоит им на минуту зазеваться, и все Поющее море будет забито водорослями. Нам, я думаю, надо подтянуть лодку поближе к ним и покричать.

Они так и поступили. Наклонившись через борт, они захватили побольше водорослей в руки и принялись тянуть. Медленно, сантиметр за сантиметром, они подтягивали лодку поверх водорослей, и наконец, промучавшись, как им показалось, целую вечность, они услышали тихое пение, разносившееся по воде.

— Эй, там! — заорал Попугай. — Эй, там, Дездемона!

Пение прекратилось, наступила тишина.

— Эй, там! — снова заорал Попугай. — Это я, Попугай!

Ответа не последовало, но неожиданно справа от лодки водоросли раздвинулись, и показалась огромная, тяжело дышащая русалка. Вид у нее был не совсем такой, какими представляла себе русалок Пенелопа: весила она, должно быть, не меньше ста двадцати килограммов; белокурые волосы в изобилии падали кольцами ей на плечи и грудь; глаза были большие, очень круглые, ярко-голубые, на веках были толстым слоем наложены тени и наклеены черные, густые, как живая изгородь, ресницы. Пухлые руки были тщательно ухожены, ногти покрыты ядовито-розовым лаком; в одной руке она держала золотой серп, в другой — серебряное зеркальце.

— Кажется, мужской голос звал меня на выручку? — спросила она низким хрипловатым голосом, так быстро хлопая ресницами, что Пенелопа испугалась — не отвалятся ли они. — Мужчина голубой крови и древнего рода взывал о помощи?

— Нет, — сказал Попугай, — это был я. Здравствуй, Деззи.

— Ах, это ты, Попугай, — холодно протянула Дездемона. — Просто потрясно тебя видеть. Промежду прочим, я бы попросила не обращаться ко мне с такой вульгарной грубой кличкой. Мое имя тебе известно, и, сделай одолжение, называй меня только так.

— Слушаюсь! — отозвался Попугай. — Позвольте мне представить вас: Пенелопа, Питер, Саймон — мисс Дездемона Уильямсон Смит-Смит-Браун, старшая русалка.

Русалка оперлась своими полными руками о борт, отчего лодка накренилась угрожающим образом, и любезно пожала руку каждому по очереди.

— Исключительно рада познакомиться. — Дездемона захлопала ресницами. — Мальчики — красавцы, и девочка просто картинка. Хвостов, конечно, нет, но не огорчайтесь, вы тут не виноваты. У вас, наверно, жутко знатная родня, всякие там герцоги, герцогини и лорды? По вас сразу скажешь, что аристократы и только.

— Н-нет, не думаю, — ответила Пенелопа.

— А я вот уверена. Стоит только поискать, и запросто откопаешь какого-нибудь лорда. Возьмите, к примеру, меня — сразу видно, что я из благородной семьи, верно? Просто этим не хочется тыкать всем в нос, а то еще подумают, что задаешься. Главное — уметь себя держать. Люди по аристократическим манерам всегда поймут, что ты… В общем, на голову выше остальных.

— Вот именно. — Пенелопа еле сдержала улыбку.

— У меня вся семья с благородными связями, с обеих сторон. Одной из моих теток, жене моего дяди, помахал рукой — кто бы вы думали? — Христофор Колумб. А одна кузина сестры дяди моего отца, говорят, много лет получала письма от самого лорда Нельсона, да такие, говорят, нежные!

— Послушай, Деззи, — нетерпеливо прервал ее Попугай. — Может быть, оставим твои семейные предания до другого раза?

— Мой милый Попугай, — с достоинством отозвалась Дездемона, — извини, что я тебе докучаю. Мне крайне редко выпадает случай побеседовать с людьми культурными и утонченными. Им, я уверена, интересно послушать, а если и неинтересно, то они так хорошо воспитаны, что виду не покажут. Не то что ты

— ведешь себя, как простой мужлан.

— Да нет, я совсем не прочь послушать про твою родню, — весело сказал Попугай. — Но просто сейчас мы страшно спешим, а водоросли нас и так задержали. Что, если бы ты кликнула своих подружек и вы бы прорубили нам дорогу, а заодно и подтолкнули лодку? Дело идет о жизни и смерти, сестренка, а то мы не стали бы тебя беспокоить.

— Хорошо, — согласилась Дездемона, — раз у вас такая крайность, я, конечно, спрошу молодых леди, не поспособствуют ли они вам в вашем бедственном положении. Но все-таки мне было бы приятнее, если бы ты звал меня честь по чести моим настоящим именем, а не с такой противной фамильярностью. Нам, русалкам, наше доброе имя дорого. А люди могут подумать, будто мы с тобой на более дружеской ноге, чем на самом деле.

— Хорошо, мисс Уильямсон Смит-Смит-Браун, — с заметным раздражением сказал Попугай. — Все, что вам будет угодно, только выручай нас.

— До чего тут некоторые дурно воспитаны, — понизив голос, сказала Дездемона Пенелопе. — Не то что мы с вами.

Она одарила Питера и Саймона обольстительной улыбкой, помахала толстой рукой и погрузилась в заросли водорослей без малейшего всплеска.

— Проклятие, как мы задержались! — Попугай нервно выхватил из-под крыла часы и посмотрел на них. — Мы опаздываем на несколько часов. Нам придется здорово поработать веслами, когда мы наконец отсюда выберемся.

Вскоре появилась Дездемона, а с ней восемь русалок приблизительно одного с ней возраста и комплекции. У одних волосы были желтые, как у Дездемоны, у других алые, а у некоторых выкрашены в ярко-синий цвет.

— Молодые леди, — произнесла Дездемона своим низким хриплым голосом, — я знаю, вы согласитесь со мной, что для нас большая честь принимать у себя особ, чье происхождение не уступает нашему. Я уверена, что смело могу от нашего общего имени сказать «добро пожаловать» образованной и благородной леди Пенелопе и ее кузенам — лордам и все такое.