Наследники империи (ЛП) - Вебер Дэвид - Страница 56

Брашан выпрямился, его голографические глаза встретились с глазами Шона, и его голос был очень тихим. “Она умирает.”

“Нет,” прошептал Шон. “Нет, черт побери!”

“Она находится примерно в семи километрах от вашего текущего положения на высоте один-три-семь,” продолжил Брашан ровным, спокойным голосом. “У нее сломано плечо, пробито легкое, и тяжелые травмы головы. Медицинский компьютер сообщает о переломе костей черепа, обширной травме глаза, и два кровоизлияния в мозг. Одно из них очень обширное.”

“Перелом черепа?” Все три человека уставилась на него в шоке, кости Гарриет — как и их — были укреплены вставками боевой стали. Но в их шоке был и ледяной страх. В отличие от мышечных тканей и кожи, физическое улучшение мозга было ограничено; импланты Гарриет могут справиться с другими кровопотерями, но не внутричерепным кровотечением.

“Я не могу сказать точно, но я думаю, что ее раны получены не случайно,” сказал Брашан, и темные глаза Шона вспыхнули внезапным, страшным пожаром. “Я говорю это потому, что она в данный момент находится в центре небольшого села. Я считаю, что её, должно быть, отнес оттуда тот, кто её ранил.”

“Эти гребаные сукины дети!”

“Подожди, Шон!” оборвала его проклятие Сэнди, и он обратил свою ярость на нее. Он знал, что это было глупо, но его ярость требовала выход — любой выход — и он выплеснул её. Но если ее карие глаза были так же опасны, как и его, то в них было куда больше рационального.

“Подумай, черт побери! — отрезала она. “Каким-то образом кто-то, должно быть, заметил ее — и это означает, что они, вероятно, знают, что она вышла из Долины!”

Шон отшатнулся, когда его память резануло воспоминание как Церковь поступает с теми, кто связывался с Долиной Проклятых. Сэнди смотрела на него некоторое время, затем повернулась к Нархани.

“Ты сказал, что она умирает, Брашан. Насколько все плохо?”

“Если мы не доставим ее в лазарет Израиля в течение следующих полутора — двух часов — она будет мертва. “Гребень Брашана начал трепетать. “Даже так ее шансы очень малы.”

“Мы должны вытащить ее оттуда,” воскликнул Тамман, и Шон судорожно кивнул.

“Поддерживаю,” сказала Сэнди, но ее взгляд уперся в Шона. “Там, прав,” спокойно произнесла она, “но мы не можем просто пойти туда и начать убивать людей.”

“К черту мы не можем! Эти ублюдки мертвецы, Сэнди! Черт побери, они пытались её убить!”

“Я понимаю. Но и ты понимаешь, почему они это сделали, так же как и я.”

“Меня, блин, совершенно не волнует, почему!” прорычал он.

“Ну ты, блин, это должен!” зарычала она в ответ, и совершенно нехарактерный взрыв остудил его, даже несмотря на его ярость. “Черт побери, Шон, они думают, что делают то, чего хочет от них Бог! Они невежественны, суеверны, и до смерти испуганы тем, что она сделала — и ты собираешься убить их всех?”

Он уставился на нее, с ненавистью в глазах, обстановка была накалена до предела. Затем он опустил взгляд. Ему стало стыдно, от желания применения грубого насилия, но он покачал головой.

“Я знаю.” Её голос был гораздо более вкрадчивым. “Я знаю. Но с помощью Имперского оружия против них это было бы чисто, чрезмерное кровопролитие.”

Он кивнул, понимая, что она была права. Возможно, даже более важно то, что он знал, даже сквозь свое безумие, почему она остановила его. Он снова посмотрел вверх, и его взгляд был гораздо более разумный … но и холоднее чем межзвездное пространство.

“Хорошо. Мы постараемся, напугать их и заставить убраться с нашего пути, никого не убивая, Сэнди. Но если они не испугаются… — Он замолк, и она сжала его руку с благодарностью. Она знала, что убийство сельских жителей с ним сделает, когда пройдет приступ безумия, и она старалась не думать о его последних словах.

Отец Столмад упал на колени перед алтарем, побледневший и затравленный, поднимая глаза к огромной чаше с маслом. Налить, что-то на человека — любого человека, даже еретика! Чтобы сжечь его, и смотреть на его сожжение …

Желчь подступила к горлу когда он представил, это окровавленное, сказочно красивое лицо и увидел как тонкое, прекрасное тело извивается в пламени, трескающееся, горящее, чернеющее….

Он заставил свою тошноту опуститься вниз. Бог призвал Его священников выполнить свой долг, и если наказание нечестивых было суровым, оно должно быть таким, чтобы спасти их души. Стомалд сказал себе это, почти со слезами на глазах, в этом не было ничего хорошего. Он любил Бога и хотел служить Ему, но он был пастухом, а не палачом!

Пот выступил у него на лбу, когда он поднялся. С холодной чашей в его ладонях, и он молился дать ему сил. Если б Крагсенд не был бы столь большим, чтобы иметь своего Инквизитора! Если только -

Он оборвал свои мысли, презирая себя за то, что хотел передать свой долг другому, и спорил со своим упрямым ужасом. Не было никаких сомнений в виновности женщины. Молнии и гром из Долины разбудили охотничью партию, и несмотря на свой ужас, они пошли на разведку. И когда они призвали ее остановиться, она побежала, подтверждая свою вину. Даже если это не она, её одежды достаточно, что бы осудить ее. Кощунство для женщины — облачаться и носить священные одеяния Святилища, и Тиболд Рариксон, лидер егерей, описал ее демонический свет. Столмад сам видел и другие странные вещи на ее поясе и запястьях, но даже уже дома, в пристальных глазах Тиболда был ужас. Мужчина был ветераном войн, командиром небольшой Храмовой стражи Крагсенда, но его лицо было бледно, как молочная сыворотка, когда он говорил о свете и её невероятной скорости.

Действительно, с содроганием подумал Стомалд, отвернувшись от алтаря, возможно, она не была женщиной, почему женщина до сих пор была жива? Они три раза в неё попали — три! — с едва полсотни шагов, и ее длинные черные волосы были темно-красного цвета комковатой массой и ее правый глаз плакал кровавыми слезами, другие ее раны даже не кровоточили. Возможно, она и была на самом деле демоном, как назвал ее Тиболд … но даже как он сам это сказал, священник знал, почему он хотел в это поверить.

Он спустился вниз по ступенькам церкви на деревенскую площадь, и снова сглотнул, взглянув на еретичку в кровавом свете факелов.

Она выглядела такой молодой — младше даже, чем он — когда она висела со скованными запястьями и окутанная тяжелыми железными цепями и без её оскверняющего облачения, и он почувствовал, позорное шевеление его плоти, когда он снова увидел ее надуманное нижнее белье. Матерь-Церковь разрешала её священникам вступать в брак, иначе как бы им понять духовные потребности мужа или жены без подобного опыта? Но, чтобы чувствовать такие вещи сейчас…

Он глубоко вздохнул и двинулся вперед. Ее окровавленная голова поникла, и она висела так, он подумал — молясь — что она уже умерла. Но затем он увидел легкое движение ее слабо прикрытой груди, и сердце его упало с осознанием того, что ее смерть будет по его вине, и он должен это вынести.

Он остановился и повернулся лицом к пастве, когда подошел Тиболд. Охранник нес факел, и его пламя колебалось от дрожащей руки. Он остановился в двух шагах от священника, и жалость в его резких, жестких чертах лица, вызвало у Стомалда интерес, что, возможно, он тоже пытался настаивать на том, что эта женщина была демоном из отвращения к тому, что они сейчас должны с ней сделать.

Он встретился с пристальным взглядом Тиболда, и в их глазах мелькнула вспышка. Понимания … и благодарности. За то, что они опустили Инквизиторское расследование, ломающего стройное тело на колесе до ее смерти как предписывает церковный Закон, и что, демон она или нет, она никогда не проснется. — Что она может умереть в неведении, избавленной от мучительного, ужасного конца … в отличие от мужчин, которые всегда будут помнить причиненную ей боль.

Он отвернулся от Гвардейца, который должен был разделить с ним его долг, лицом к своему народу и удивляясь, как они будут смотреть на него в будущем. Он не мог видеть их лиц, за дымящимися факелами, и он был рад этому.