Два дня и три ночи - Маклин Алистер - Страница 9

– Не волнуйтесь, у нас современная аппаратура, она может работать даже в полной темноте. А мы пока займемся досмотром. Начнем с лаборатории?

Он сказал «чистая формальность». Но это был самый дотошный обыск, какой только вы можете себе представить. Впрочем, и не пытайтесь – у вас не хватит фантазии. Создавалось впечатление, что они решили отыскать что-нибудь размером с крышечку от кока-колы, что не входило бы в инвентаризационную ведомость судна. Сначала Томмас, а потом пришедший из рубки Дюран засыпали меня сотнями вопросов относительно всех электрических и механических приспособлений нашего катера. Они заглядывали во все шкафы и рундуки. Они тщательно перерыли ящик с веревками и канатами, и я поздравил себя с тем, что не поленился и не спрятал там лодку, мотор и акваланг, как хотел с самого начала. Они проверили даже клозет. Может быть, им показалось, что там мог быть оборудован неплохой тайник для похищенного грузовика с химикатами.

И все же самое пристальное внимание они обратили на машинное отделение. Оно того заслуживало. Без преувеличения, это была наша гордость. Здесь все было новым, надежным и блестящим: два мощных мотора, под сто лошадиных сил каждый, генератор, несколько дополнительных источников питания, помпы, резервуары для топлива, воды и масла и, наконец, два длинных ряда аккумуляторов, которыми Томмас особенно заинтересовался.

– Зачем вам такой огромный запас энергии, господин Петерсен? – обратился он ко мне по имени, которое прочитал в моих документах.

Я (то есть господин Петерсен) объяснил, что, наоборот, этого запаса явно недостаточно, поскольку на корабле кроме двух больших двигателей есть еще пять электромоторов в лаборатории, плюс к этому электрическое освещение, центральное отопление, радар, автопилот, зонды, радио, навигационные приборы…

– О, достаточно, достаточно, – прервал меня Томмас, который стал вдруг очень вежливым и предупредительным, – все равно я не слишком ориентируюсь во всех этих корабельных тонкостях. Пойдем дальше.

Дальше обыск почему-то происходил в ускоренном темпе, и уже через несколько минут мы смогли вернуться в рулевую рубку.

Здесь за время нашего отсутствия настроение также изменилось к лучшему: старший Макдональд позволил уговорить себя отведать чего-нибудь горячительного из запасов «Огненного креста», и хотя его поведение все еще нельзя было назвать джентльменским, но в его глазах можно было угадать что-то человеческое и даже теплое. Впрочем, его сын оставался таким же неприступно-официальным, как и в момент нашего вынужденного знакомства. Чувствовалось, что он не одобряет либеральность отца в общении с потенциальными злоумышленниками.

А темы досмотра все росли, и, несомненно, в ущерб качеству. Если на корме казалось, что они собираются разобрать корабль по винтикам, то во время осмотра носовых помещений впору было включать секундомер. Это стоило поощрить:

– Простите меня, господа, что я встретил вас не слишком вежливо. – Если в моем голосе в этот момент присутствовало что-то, кроме меда, то это, разумеется, была патока. – Я, знаете ли, сова, мне трудно вот так, сразу… В четыре часа утра… Может быть, сто граммов на посошок?

– С удовольствием, – ответил Томмас. – И вы нас простите за столь раннее вторжение.

Все это напоминало церемонию обмена верительными грамотами с соблюдением всех тонкостей дипломатического этикета. Но теперь все это не имело никакого значения. Они ничего не нашли. Мы были чисты. Но перед законом ли?

И вот уже их большая, казалось, очень мощная лодка исчезла в утреннем тумане.

– Любопытно, – подумал я вслух.

– Что?

– Их лодка. Я не смог ее разглядеть. Вы не заметили, на что она похожа?

– Нет, не заметил. Меня не научили видеть в темноте. – Дэвис был разражен, а может, просто так же, как и я, не выспался.

– Как раз это я и имел в виду. Они идут совсем без огней – ни прожекторов, ни габаритов, даже кабина не освещена, самая яркая точка – фосфоресцирующая панель компаса.

– Сержант Макдональд уже восемь лет не вылезает из этой дыры. Вам был бы нужен свет, чтобы пройти по собственной гостиной?

– Вообще-то нет. Но в моей гостиной обычно не стоят на якоре штук двадцать кораблей, а если даже такое случается, они стоят на одном месте и не меняют ежеминутно положение в зависимости от ветра и течения. В моей гостиной вообще нет ни ветра, ни течения, дорогой Дэвис. И тем не менее, проходя из коридора в спальню, я предпочитаю включить свет.

Это было попадание в «десятку». Там, откуда все еще доносился стук мотора патрульной лодки, внезапно возник сноп белого света, который словно прорезал ночную темень. Прожектор был достаточно сильный. Он осветил яхту, стоящую метрах в ста впереди, потом скользнул по поверхности моря вправо, где нащупал другой корабль и, не задержавшись на нем, продолжил свой поиск.

– Вы произнесли слово «любопытно». Слово подобрано точно. Что вы думаете об этих полицейских?

– А вы? Пока я проводил экскурсию по кораблю с Дюраном и Томмасом, вы могли приглядеться к ним.

– Мне было бы приятнее думать, что это переодетые бандиты. Это бы упростило ситуацию. И все же мне кажется, что это самые настоящие Макдональды, самые типичные полицейские Макдональды, которых я когда-либо встречал.

– Значит, их обманули так же, как и нас. А кстати, как они нас обманули?

– Если цель их визита – ваша лодка, то, скорее, мы обманули их.

– Не знаю, не знаю, Дэвис. Поведение Томмаса в машинном отделении было очень странным. Вы ведь этого не видели. Может быть, это напрасные опасения, но когда мы пытались разглядеть, куда плывет их лодка, я вспомнил одну его реплику. В конце досмотра машинного отделения он сказал: «Корабли? Я не слишком в них разбираюсь». Судя по всему, он испугался, что задал мне слишком много вопросов, и хотел как-то успокоить меня. Он не разбирается в кораблях! Да таможенники полжизни проводят на кораблях! Они знают корабль лучше судостроителей. А вы обратили внимание на их мундиры? Такое впечатление, что их только что доставили от перворазрядного портного.

– Ну, у таможенников пунктик насчет аккуратности.

– Что вы, Дэвис, я не хотел оскорбить честное племя таможенников. Но, по их словам, мы – тринадцатый досмотренный корабль за сегодняшнюю ночь. Вы считаете, можно провести такую же детальную ревизию, как у нас, на двенадцати кораблях и не помять стрелки на брюках? Больше похоже на то, что они сняли свои костюмы с вешалок как раз перед визитом к нам. Или вы считаете меня слишком мнительным?

– О чем вы еще говорили с ними? – Дэвис спросил это так тихо, что его голос не перекрыл звук отдаляющегося и уменьшающего обороты мотора. Луч прожектора с лодки осветил вход в порт. – Может быть, их что-то особенно заинтересовало?

– Они вообще любознательные люди. Хотя постойте… Мне кажется, Томмаса особенно заинтересовали наши аккумуляторы, но я не думаю…

– О господи, Кэлверт!.. Кажется, я тоже становлюсь мнительным.

– Что такое?

– Вы заметили, как легко они впрыгнули в свою лодку?

– Ну и что? Привычка, они проделывали это тысячу раз.

– Но им ничего не мешало, у них ничего не было в руках. Короче, где копировальный аппарат Дюрана?

– Ого! Значит, он не делал фотокопии. Зачем ему так хотелось в радиорубку? Дэвис, у меня там на столике наклеены картинки от жевательной резинки – наверное, он хотел ими полюбоваться. Скорее!

Мы помчались в радиорубку. Дэвис вытащил из сумки с инструментом гаечный ключ и с максимально возможной скоростью отвинтил гайки на верхней крышке радиопередатчика.

Следующие пять минут от тупо смотрел внутрь корпуса, потом так же долго и так же тупо – на меня, потом, словно очнувшись, начал привинчивать крышку обратно.

Если то, что мы увидели, могло называться радиопередатчиком, значит, говяжий фарш вполне можно заставить принять участие в корриде.

Успокоившись, я стал рассматривать сквозь иллюминатор ходовой рубки окружавшую нас темноту. На черной воде светлели белые барашки ломающихся волн, пришедших с юго-запада. «Огненный крест» буквально танцевал на этих волнах. Вальс? Раз-два-три. Нет, скорее нечто маршеобразное. С траурными нотами.