Темные желания (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна - Страница 23

— Кто отец твоего ребенка? — спросила Донна.

— Максфилд, и, пожалуйста, ничего не говорите.

— У меня не было отца, и отношения с мужчинами не складывались, — добавила Долорес.

— А я всегда была просто сукой, — хмыкнула я.

— Ты не сука, а просто умная женщина, и тебе не нужен идиот, — ответила Эмили, попивая вино.

— Почему ты не обратилась за помощью? — задала вопрос Ева.

— Она мне не нужна, — ответила я, смотря на нее.

— Это не идет тебе.

— Что?

— Твоя профессия, Стейси.

Немного помолчав, я обратилась к Донне.

— Как ты миришься с мужчиной в твоей постели, спальне, жизни и сердце?

— Знаешь, скорее он мирится со мной.

— Не поняла?

— Ну я не люблю готовить, и мы часто ходим в ресторан. Ненавижу убирать, и у нас есть помощница. Люблю гулять пешком, и Адам перестал все время ездить на машине. И в конце концов, я чаще молчу, и Адам слушает мое дыхание.

— Мне трудно бывает с этим, Ди, — посмотрела я на каждую из подруг.

— Любовь странная штука, Эс, — приобняла меня Эмили. — Никогда не знаешь, где ее встретишь. И если не пробовать, в чем смысл нашего сердца в груди?

— Девушки, за стол, — сказал Брайан, подходящий к нам. — Эс, ты потрясающе выглядишь.

— Врать, Брайан, ты не умеешь.

— Я хочу тебя, — прошептал мне на ухо Майкл, когда мы все сели за стол.

— Что, прям здесь? На празднике Прайсонов?

— Все в порядке? — улыбнулся он.

— Ты постоянно меня об этом спрашиваешь.

— А ты никогда не отвечаешь.

— Майкл, у меня вопрос.

— Я слушаю тебя, дорогая, — поцеловал он меня в щеку.

— Как преодолевать дерьмовые моменты нашей жизни?

— С помощью редких счастливых.

С Майклом за этот вечер мы не сказали друг другу ни слова, а приехав домой проговорили почти всю ночь, как раньше. Мы были свободны. Эстель была со своей бабушкой, которой Майкл дал второй шанс. Она спала спокойно и была счастлива, я чувствовала это.

— Прежде всего, Стейси, тебе нужно простить себя, — шептал он мне на ухо, когда мы встречали рассвет. — Несмотря на все, что ты пережила, чем живешь, мы живы и мы здесь. Я буду рядом, что бы ты не думала.

— Весь смысл жизни в том, чтобы любить, а я редко могу это делать.

— Пойдешь со мной на прием завтра вечером?

— Какой прием?

— Там будет много выпивки, — слышала я улыбку в его голосе.

— Перестань улыбаться, это бесит меня.

— Я счастлив, — перекатился на меня Майкл, овладевая моими губами. — Сейчас я во второй раз в жизни по-настоящему счастлив.

Я частенько не знаю, чего хочу, и еще чаще не знаю собственной души. Не могу замолчать, но бывают моменты, когда каждое слово, сказанное мною — боль. Моя жесткость и злость не имеют границ, но в то же время горечь и слезы часто душат мое нутро. Бывает, что люблю слишком сильно, но не могу показать даже малости. Я гордая и не умею прощать. Ненависти во мне за целый мир. Но в эту ночь и в этот момент я улыбнулась, поцеловав Майкла. Мы так уверены, что всегда нужно говорить правду, но всегда ли нужна эта правда другому человеку? Мы освобождаемся, говоря о том, что знаем, думаем или чувствуем, но не причиняем ли мы боли другому? Даже правда эгоистична.

Мероприятие ничем не отличалось от остальных. Женщины со счастливым выражением лица и пустыми глазами, и мужчины, пьющие бренди, не пропуская мимо ни одной юбки. Я редко уважаю женщин. Они позволяют мужчинам относиться к себе, как мусору, потом жалуясь, что те их не ценят. Да, мудаизм превзошел все религии мира по числу последователей.

— Платок в кармане? — посмотрела я на Майкла. — Мило.

— Я ношу его для тебя.

— Думаешь, расплачусь от счастья?

— На всякий случай, — покачал он головой, передавая мне бокал с шампанским.

Я впервые в своей жизни проводила столько времени с мужчиной, учитывая, что он не убийца или мошенник, сбежавший из тюрьмы белых воротничков.

— О чем ты думаешь, Эс?

— О том, что тут достаточно выпивки, чтобы я это выдержала, и еще, давай уйдем и вернемся через год.

— Я оставлю тебя на несколько минут, — поцеловал он мою кисть и направился к мужчинам в таких же дорогих костюмах.

— Тестостерона хоть залейся, — сказала я сама себе.

Майкл пожимал мужчинам и женщинам руки, перекидываясь парой слов. Я не хотела, чтобы меня представляли, но что-то внутри сжалось от понимания, что он и не собирался этого делать. Хотя, как он меня представит? Я с ней спал, и у нас ребенок, а иногда мы разговариваем? У меня была чертова паранойя. И самое паршивое, что очень часто моя паранойя на самом деле оказывалась отменно работающей интуицией.

— Тебе повезло, Стейси. Многие мечтаю о нем.

— Я не мечтаю о нем, Хилари, он отец моего ребенка, и я с ним сплю, — ответила я, смотря на нее, как на глупышку.

— Боже, ты такая смешная, — начала хохотать она.

— Иногда у меня такое чувство, что тебе вырезали часть мозга при очередной подтяжке лица.

— И чем ты завоевала его?

— Сексом.

— Это невозможно.

— Ну попробуй пробиться к сердцу мужчины через желудок, и он рядом с тобой будет только периодически.

— С чего ты взяла?

— Для секса, а также для завтраков и ужинов у него будет другая, и потом он ее полюбит. С Майклом я никогда не отказываю себе в удовольствии поговорить и переспать.

— А потом ему твое тело надоест, не думаешь?

— А ты попробуй еще иногда с ним говорить.

— Самое важное, чтобы вы могли вместе выйти в свет и красиво смотрелись.

— Ты считаешь себя умной?

— Да, — ответила Хилари. — Я очень много пишу и еще с детства веду дневник.

Мне стало интересно, как человек, который ведет дневник, может быть таким отдаленным, а я наедине с собой однажды смогла бы стать великим писателем, выложив на бумагу собственную жизнь.

Я посмотрела на Майкла в последний раз и направилась на улицу.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал мужской голос за моей спиной.

— Ты решил окончательно испортить сегодняшний день? — спросила я, не оборачиваясь.

— Почему ты не пользуешься духами?

— Не хочу быть одной из тех женщин, которых узнают по запаху.

Джейс стоял рядом, смотря на фонтан.

— Эта жизнь не для тебя, не так ли, Стейси?

— Что? — взглянула я на него.

— Это не я убивал тех женщин. У меня есть информация, и я могу ею поделиться при условии, что ты защитишь мою жену.

— Твою жену? — хмыкнула я. — Ты испортил ей жизнь.

— Я защищал ее.

— Нет, — прошипела я сквозь зубы, сцепив пальцами рубашку на его шее. — Ты себя защищал.

Каждый человек в состоянии тащить на себе определенное число неприятностей. Одну большую. Или даже десятки маленьких. Но потом предел. И если в этот момент кто-то попросит у него передать спичечный коробок, он тебя убьет. И совсем не потому, что он слаб или просто больной. Просто вдруг слово «придел» приобрело смысл.

— Эс, все в порядке? — услышала я голос Майкла.

— В полном, — ответила тихо.

— На днях я свяжусь с тобой, — задержал меня Джейс.

— Имей ввиду, я не собираюсь расплачиваться.

— Вот как? — улыбнулся он. — Ты и так сделаешь все ради ее защиты, а я просто дам тебе фору.

И он ушел. Люди, работающие в сферах побега или выслеживания, умеют исчезать, и не имеет значения, с вечеринки или города. Что-то внутри говорило мне, что он пролил немало крови, особенно на этой бойне, но палачом Джейса я быть не могу. Удары ничто по сравнению с пониманием, что не можешь быть рядом с тем, кого любишь. Нет, мне не было его жаль, но, может быть, у него все еще есть душа и чувство меры.

— Стейси, я полностью твой, — накинул мне на плечи Майкл свой пиджак.

— А до того?

— Ты сейчас ревнуешь? — улыбнулся он.

— Упаси Господь.

— Мы говорили о новом проекте и его пиаре.

— И главный пиарщик у вас Хилари?

— Она — моя работа.

— О, поверь, я помню, — наигранно засмеялась я. — И много у тебя таких работников?