Кристальный Мир. Рейд (СИ) - Сагайдачный Вадим - Страница 32

Торговец господин Роден Аттвуд изменил о вас впечатление. Репутация восстановлена к прежнему показателю.

Подойдя к вешалкам с товаром, мы стали выбирать одежду. Радостно вспыхнувшие глаза Амели подсказали, что и ей вернулась репутация. Одежда в этой лавке оказалась немного дороже, чем у соседей, но мы оказались не в том положении, чтобы торговаться.

Из всего ассортимента серые и невзрачные цвета стоили дешевле, посему на них и остановились. Из-за полученного стресса Амели умерила пыл своей избирательности и уже не капризничала. Взяла примерить несколько длинных платьев и тем ограничилась. Лишь бы быстрее купить и убежать отсюда подальше.

Помощница Марта проводила нас в примерочную.

— Репутация вернулась? — спросила она у меня осторожно.

Я кивнул в ответ.

— Везунчики. За три дня, что я тут работаю, все только понижение от хозяина получают. Вы здорово придумали про Скалберг. А то он начинает задавать уточняющие вопросы, и игроки в итоге сыплются.

— А какие правильные ответы?

— Вы верно ответили. Но потом он начинает спрашивать: в каком именно приюте выросли, где он находится, как звали хозяйку, ну и прочее. И вот тогда все попадают.

— А где тут ближайший приют?

Девушка тихонько рассмеялась:

— Все приюты столицы находятся в сиротском квартале. Это рядом с портом. Если не хотите вот так снова попасть в передрягу, сходите и разузнайте. Я на всякий случай это уже проделала. Потом будет проще доказывать свою принадлежность к «Кристалсу». И еще я подметила: хозяин с расспросами пристает только к тем, кто одет в одежду новичков.

После таких разъяснений Марты захотелось побыстрее сбросить с себя одежду «полоумных». Мы предпочли остаться в обновках, а старье оставили в лавке. Расплатились с хозяином, вышли на улицу и с облегчением выдохнули.

Торговец господин Роден Аттвуд оставил о вас хорошее впечатление.

Получено + 1 к репутации.

— Ты смотри, еще и повышение заработали! — воскликнула Амели.

— Но какой ценой! Чтоб ему пусто было!..

Столкнувшись с трудностью и удачно преодолев ее, мы заметно приободрились. Однако эта маленькая победа стоила нам немало затраченных нервов. А потому решение, куда пойти дальше, у нас не вызвало разногласий. Я обратился к карте и на ней отобразился маршрут до сиротского квартала.

Глава 16

В новой одежде я чувствовал себя совершенно по-другому — будто стал иным человеком. Показалось, что и прохожие как-то иначе стали смотреть на меня, доброжелательнее что ли. Во всяком случае, не заметил ни одного пренебрежительного взгляда. В то же время наша, в общем-то, простая одежда не могла вызывать зависть у тех игроков, кто еще ходил в отребье.

Болтая с Амели о пустяках, мы прошли через площадь с храмом. Далее спустились вниз почти до морского порта и свернули вправо. Чем дальше мы уходили от главной улицы, тем хуже становились постройки. Теперь это были сложенные из каменных блоков дома не выше трех этажей, по большей части лишенные всякого изящества.

Сиротским кварталом в действительности оказалась улица, по обеим сторонам которой располагались приюты, походившие на нечто среднее между детским садом и школой. Один-два корпуса, где учились и жили дети, и площадка для игр. Все это огораживалось высокими деревянными заборами. Над воротами висели вывески с именами хозяев.

— Давай зайдем в какой-нибудь и поговорим с владельцем, — предложила Амели. — Потом будет проще рассказывать подробности и всякие мелочи о сиротском приюте.

Изначально мы были настроены пройтись и посмотреть со стороны на приюты и тем ограничиться, но тут не мог не согласиться с дельной мыслью. Раз уж узнавать, так делать это по полной программе. Мы открыли первые попавшиеся ворота, над которыми висела вывеска «Приют послушных детей госпожи Ромилды Казони», и вошли на территорию. Конопатый мальчуган лет десяти, отделившись от разновозрастной толпы ребят, тут же к нам подбежал.

— Здравствуйте. Вам что-то подсказать?

— Где можно найти хозяйку?

— Она у себя в кабинете. Она там целыми днями торчит. Пойдемте. Я покажу.

Парнишка рвался бежать, но мы не спешили. Медленно идя, мы подробно расспрашивали о распорядке дня, питании, занятиях и прочих местных особенностях. К моменту, когда мы дошли до дверей кабинета Ромилды Казони, кажется, мы полностью изучили жизнь здешних сирот.

Попадавшиеся по дороге воспитатели, одетые в одинаковые темные платья с белыми воротничками, не проявляли к нам никакого интереса, а дети ограничивались лишь любопытными взглядами.

— Вам случайно юнга на корабль не нужен? — с надеждой в голосе спросил под конец мальчуган.

Я отрицательно покачал головой:

— А ты хотел бы жить на корабле?

— Ага. Мы тут все мечтаем о море. Я бы хотел стать пиратом с одним глазом, — шмыгнув носом, мечтательно произнес он. Видимо, какой-то одноглазый моряк произвел на него слишком большое впечатление.

Я постучал в дверь и, дождавшись «войдите», вместе с Амели вошел в кабинет хозяйки приюта. За столом сидела немолодая худая женщина с острым носом и хищными глазами, одетая в темное платье с белым воротничком. Вот примерно так себе ее и представлял. Оторвав взгляд от книги, она посмотрела на нас и приветливо улыбнулась краешками губ.

— Здравствуйте госпожа Ромилда Казони. Мы хотели бы узнать, как можно взять у вас ребенка, — с порога произнес я.

— Я к вашим услугам. Прошу вас, — указала она на два кресла перед своим столом, — все зависит от ваших желаний и возможностей. У меня недорого. Ребенок вам обойдется от ста до трех тысяч голдов. В зависимости от возраста и навыков. Вам, я так понимаю, нужна девочка?

— Девочка и мальчик, — на всякий случай уточнил я.

— Учитывая ваши ремесла, боюсь, у меня для вас будут только девочки. Мальчишки есть мальчишки. Они постоянно сбегают в порт посмотреть на корабли и там подбирают всякие ненужные навыки. Поголовно мечтают стать моряками или войнами. Из них уже ничего другого не получится. Это моя мать Фанни Казони хорошо муштровала своих мальчишек. Она так строго следила за ними, что никто без ее разрешения не мог шагу ступить даже в самом приюте. У нее были и писари, и переплетчики, и архивариусы. Но и цены на детей она конечно слишком гнула. Они у нее начинались от тысячи голдов и доходили до десяти, а то и выше.

— А почему вы говорите о ней в прошедшем времени?

— Так приют в прошлом месяце вместе с нею сгорел. Столько погибших…

— Сгорели дети?! — в ужасе воскликнула Амели.

— Не все. В пожаре погибла она сама, воспитатели и старшие дети. Малышня успела разбежаться. Поговаривают, там устроили настоящую бойню. Несколько людей ночью вломились в приют, убили всех взрослых и устроили пожар.

— Ужас какой!.. И кто это мог сделать?

— Понятия не имею. Такого в приютах еще никогда не было.

Поговорив немного и выразив соболезнования по поводу смерти матери, мы сослались на «подумать» и попрощались с госпожой Ромилдой. Можно было этим ограничиться, но мы все-таки прошли в конец улицы к злополучному сгоревшему приюту. Взору предстало местами почерневшее от копоти трехэтажное здание с пузатой башней сбоку. Забор здесь был выше, чем у остальных, больше трех метров. На всех окнах стояли решетки. Над узкими воротами значилось: «Приют идеальных детей Фанни Казони».

Калитка рядом с воротами оказалась открытой. Мы вошли на территорию теперь уже заброшенного сиротского дома и обошли здание со двора. Строений оказалось два. Они были построены под прямым углом и соединялись массивной башней в шесть этажей. Здесь, во дворе, решеток на окнах уже не было. Вход в приют размещался в башне. Внутри здания взору предстало черное пепелище. Слева и справа располагались проходы в корпуса. Впереди виднелись обгоревшие остатки некогда широкой деревянной лестницы, ведущей на верхние этажи.

— Что вы тут делаете? — неожиданно раздался голос за спиной.

Мы обернулись. У пожилого мужчины с палкой в руке в стате значилось «сторож».