Артемида. Изгнание (СИ) - Хант Диана - Страница 78

***

…Или нужно было выманить Силу Гекет, чтобы поместить её в Свиток. МОЮ СИЛУ.

***

– Но насчёт девственности – это всего лишь формальность! По сути, это разрешение никогда не выходить замуж. А тут, – Зевс развел могучими ручищами, – тебя замуж никто звать и не собирается. Так что нечего дуться, Артемис.

Дуться, ага.

Нечего.

Да.

– Ещё тебе понадобилось шестьдесят нимф-океанид в свиту и двенадцать речных нимф, чтобы ухаживать за твоими сандалиями и кормить охотничьих собак. Так что диктаторские замашки у тебя с самого детства, – вздохнул папенька.

– В кого только, непонятно, – стараясь попасть ему в тон, согласилась я. И тоже вздохнула.

Зевс сделал вид, что опять не заметил моей шпильки, и продолжил:

– Я же, в свою очередь, тоже взял с тебя кое-какие обещания.

– Ключевое слово здесь – взял, – опять ядовито встряла я. – О Силе Гекет забыл?

– О Силе Гекет ты уже слышала, – ничуть не смутился папахен. – Поскольку ты помогла родиться брату, – мне показалось, или папахен сказал это как-то не слишком, чтобы радостно? – Я решил назначить тебя родовспомогательницей, выражаясь твоим теперешним языком, акушеркой.

Настал мой черёд морщиться.

– А поскольку ты с первых дней жизни воспылала любовью к природе, я решил поставить тебя охранять порядки животного и растительного мира на должности наини охоты.

– Выражаясь моим теперешним языком, лесничим, – опять не удержалась, чтобы не съязвить я.

Зевс кивнул.

– Вот только обязанностями своими ты, дочь, мягко говоря, манкировала. Акушеркой ты оказалась никудышной, да и лесником тоже… Больше браконьерствовала. Правда о подношениях, положенных тебе на твоих хлебных должностях, которые, прошу заметить, я тебе дал, ты никогда не забывала.

Чаще всего подношения тебе делали роженицы, но, когда Ниоба, царица Фив нелицеприятно высказалась об Олимпийских порядках или о плодовитости твоей матери, Артемис, ты, долго не разбираясь, умертвила всех её дочерей. А было их у Ниобы ни много ни мало, десять.

***

…Какая чудовищная ложь! Но Зевс ведь не знает, что я в деталях вспомнила, что с детьми царицы Фив сделали демоны, и в свою очередь, сделала всё, чтобы защитить и оставить в живых хотя бы двоих детей Ниобы. К слову, я помню, что дочерей у неё было семь. И сыновей – семь. Старшую девочку и младшего мальчика нам с Полом спасти удалось. Мелибею и Амикла. Но потеря Сил предшествовала нашему изгнанию. Вот в чём сейчас цель папки? Он проверяет, помню я, или нет? Берёт меня на понт? Пытается узнать, что именно я помню, и что – нет? В какую бы игру он ни играл, я не собираюсь ему подыгрывать. Только бы не подать вида, что я всё помню. То есть не всё, но что касается Ниобы – всё…

***

– И мужчин, дочь, ты всегда ненавидела, – укоризненно покачал головой Зевс.

Ага, и ведь совсем непонятно, за что.

– Взять хотя бы Адмета этого – царька Фер. Я как-то наказал твоего брата… Да, да, Пола, его самого. Твой брат перебил в Ферах всех циклопов, а они были мне очень ценны, ведь они ковали мне перуны… И в качестве исправительных работ я отправил Аполлона в Феры, в полное распоряжение Адмета. Да не смотри ты на меня зверем, это была превентивная мера. На некоторое время. Вот с этим Адметом ты обошлась жестоко…

Ну, наверно, до папеньки не смогла дотянуться…

Что-то мне подсказывает, что не так просто Пол в Ферах циклопов перебил. Вообще-то эти чудовища людей ели, это даже я знаю. А Зевсу, видите ли, они были ценны, потому как какие-то перуны ковали. Понятия не имею, что это.

Наверно, какой-то там заговор был у папеньки с этим Адметом, раз по всем Ферам этих циклопов развели. Что одному, что другому до простых людей дела не было… Фавн меня дери, вот не помню ничего про этого Адмета и эти его Феры, а жаль! Чувствую, одним поводом возненавидеть папеньку у меня могло бы стать больше.

– Адмет этот, когда жениться надумал, забыл принести тебе подношения, и что ты думаешь? Зайдя в покои своей невесты в свою первую брачную ночь, он не обнаружил там своей суженой. На ложе извивался лишь клубок ядовитых змей.

Опа, а я тут причём? Где доказательства? Что он-де мне, дескать, жертву не принёс? Что-то мне подсказывает, что чихала я на его жертвы, больно надо! Что же это у них, чуть что – Артемида левая? Совсем это мне не нравится.

Но для папахена, похоже, всё логично. Ему так нравилось сплетничать обо мне, причём мне же самой, пользуясь тем, что я нифига не помню, что увлекся родитель не на шутку.

– Или вот Бротея вспомнить, охотника… Бедняга как-то бахвалился своей силой и ловкостью, мол, никто из богов не сможет причинит ему вреда. И что? Все олимпийцы смолчали, и только моя младшенькая – а на тот момент самой младшенькой была ты – не удержалась! Наслала на человека безумие, и тот прыгнул в пылающий огонь!

Что вы такое говорите, Зевс Кронович? – хотелось спросить мне. Человека, вы говорите? А с какой стати вам вообще стали интересны дела смертных, давно ли вы встали на их защиту? Бротея этого я не помнила, но что-то мне подсказывает, что было там всё тоже не так, как рассказывает, упиваясь своим рассказом, Зевс.

– А вот Буфаг, помню, тебя возжелал, девка-то ты красивая, – мечтательно и задушевно продолжал папахен. – Ну, вот возжелал, и что? За что надо было его убивать-то! Он, конечно, страшнее атомной войны был, и ты свой поступок объяснила тем, что, мол, не все женщины охочи до чудовищ… Не знаю, тебе виднее, конечно. Но что-то мне подсказывает, выбирая между Буфагом и асуром… – и папенька не договорил, а вовсе противно заржал.

А я поняла, что он специально почему-то меня пугает. Ну, вот для того, чтобы я боялась этих самых асуров больше, чем нужно. А может, мне повода нет т а к их бояться? Хоть бы и с большего? Ведь и Лана на четверть – асур, оказывается? А она всегда даже меньше меня ростом была. Может, и не надо мне так паниковать, ведь Зевс, похоже, только этого и добивается. Что ж, если так… Грубовато играете, Зевс Кронович. Грубовато.

– Или вот Актеон… Жестоко ты всё-таки с парнишкой… Подумаешь, увидел, как ты моешься, эка невидаль.

Вот тут отче просчитался! Потому что полуфавна-полуэльфа я прекрасно, вот просто очень отчётливо помнила. И купание то тоже. И купалась, кстати, я тогда не одна… С силой отогнала ненужные сейчас совершенно, но, бесспорно, очень волнующие воспоминания…

– А Орион, твой любовник, который Опис, возлюбленную Аполлона соблазнил? – папку уже несло неизвестно куда.

А ещё говорят, что мы, женщины, любим сплетничать по поводу и без. Да Зевс Кронович нас всех вместе взятых, особо не стараясь, за пояс заткнёт!

– Или была у тебя нимфа такая в свите – Каллисто, – раззадорившись, видимо, моим молчанием, продолжал с упоением сплетничать Зевс. Наверно, отче нужно было меня разозлить и напугать посильнее, других причин его болтовне я не вижу.

– Приглянулась она мне. А я – ей, понятно, – самодовольно заявил папахен. – Пробрался я к моей возлюбленной тогда…

***

…Полные отчаяния глаза Каллисто… Её затравленный и одновременно больной вид…

***

…Подойди ко мне, Каллисто, – зову, и нимфа испуганно шарахается, и скрывается в лесной чаще…

Стараясь, чтобы папахен не заметил моего сбившегося дыхания, я сжимала и разжимала кулаки под покрывалом, изо всех сил сдерживая себя. Вот она – причина болезни Каллисто. Хотя нимфы ведь ничем не болеют. Кроме Зависимости.

Зевс же, не замечая, что у меня взгляд изменился, и дыхание потяжелело, продолжал лицемерить. Пропустив мимо ушей львиную долю его рассказа о Каллисто, я услышала только окончание.

– Но ведь это же не повод! Превращать свою спутницу в медведицу и убивать её на охоте! Правда тебе это так понравилось, что ты создала медвежий культ… Тебя ещё называть стали Бравронской Медведицей…

А я вспомнила, как смотрю откуда-то с Земли на созвездие Большой Медведицы и плачу. Раньше это созвездие называлось Слёзы Каллисто. Оказывается, Каллисто успела родить перед смертью дочь. Созвездие Малой Медведицы… И если мать убила Зависимость, то ребёнок мог бы жить… Но кому он помешал? Папахену или Гере? По словам папахена, я, будучи эманацией Гекет, являюсь воплощением вселенского зла. Но почему меня так волнуют Лицензии, выдаваемые вампирам на охоту на людей и нимф, боги, добровольно уходящие в изгнание… Так ли там сладко, на пресловутом Олимпе?