Выйди из-за тучки (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 9

Я и раньше не могла даже просто нормально поговорить в растрепанном состоянии — спокойно озвучив свое мнение, настояв на своей позиции, разумно изложив претензии. Мне легче было замолчать проблему, пережить ее в душе, перетерпеть. Как складывается наш характер, когда?

В моей семье, между мамой и папой никогда не было скандалов. Конфликты были, а вот скандалов — нет. Даже если папа был не прав, но настаивал на своем, начиная повышать голос, мама посмеивалась, гладила его со спины по плечам и приговаривала:

— Будет по-твоему. По-твоему, как всегда. Ты же знаешь.

Папа остывал, а дальше уже было как было, и не всегда «по его».

Я росла во всем этом и скандалы в семье были для меня «табу» по определению, даже просто разборки на повышенных тонах. Конфликт происходит, когда с тобой не считаются, делают что-то противное твоим интересам, причинив обиду. А от обиды горло у меня всегда перехватывает, подступают слезы, и еще до их «излива» полностью закладывает нос. И даже если бы я пробовала говорить что-то в этот момент, то выяснять отношения гундосным фальцетом — не самый лучший способ. Поэтому я просто отворачиваюсь и надолго замолкаю. Насколько долго я молчу — зависит от силы обиды.

Да, у нас не всегда все было только в шоколаде и усыпано цветами. Даже не желая обидеть человека, иногда нечаянно делаешь это. Я замолкала, отворачиваясь, и он сразу понимал, что в чем-то накосячил. Я могла проблеять что-то через силу, чтобы обозначить проблему, а дальше ее разруливал он. Я же молчала… Когда, через некоторое время, я уже могла смотреть ему в глаза и поднимала взгляд, он понимал, что конфликт исчерпан.

ГЛАВА 9

Отдых моей истерзанной психике обеспечила работа. Конец апреля это всегда итоговые контрольные, зачеты, консультации, начало подготовки к ЕГЭ, а еще никто не отменял классное руководство. Навалилось сразу столько всего, что просто думать было некогда… опять образное выражение. Думать время было, но его не хватало, чтобы со смаком погрузиться в эти думы, сорвавшись в устойчивое уныние, осознавая всю глубину той самой задницы, образовавшейся в моей жизни.

У меня тогда открылась просто феноменальная работоспособность и за очень короткий срок я перелопатила столько дел… Раньше я распланировала бы их на дни и недели, а тут решала и делала все почти одновременно и главное — успешно справлялась. Даже в перерыве между уроками сидела в учительской и расписывала график консультаций для выпускного класса, которые попросила провести моя коллега. Из-за какой-то серьезной проблемы она вынуждена была срочно уехать из города на две недели. И мне нужно было раскидать эти занятия, выяснить почти поименно — у кого из выпускников какие трудности и определиться с основными направлениями консультаций. Это были не мои ученики, и я совершенно ничего не знала о них.

Задерживалась на работе я непозволительно долго, зная, что Вовку из сада заберет Андрей. Возвращаться домой не хотелось. Это понятно. Я не хотела ничего решать! Мне нужно было время. Я на тот момент даже думать не хотела о его косяке!

Но Андрей напомнил мне, что нужно что-то решать. Ненавязчиво так напомнил, обняв меня ночью со спины и начав целовать шею и плечи. Я замерла… я была совершенно не готова к этому. Прошло всего пять дней! И в голове как-то одномоментно обозначились две проблемы. Первое — ответить ему, или хотя бы просто не оттолкнуть, это означало бы полное прощение с незначительными последствиями для него, с которыми он бы легко справился. Всего-то пришлось бы быть излишне внимательным ко мне, зализывая мои раны.

Сразу понятно было, что мне когда-нибудь придется пойти на это, раз уж речь сразу не зашла о разводе. Все наши годы вместе, маленький еще Вовка, то. что я люблю Андрея, мое категорическое нежелание отдавать его другой… Трусость… потому что опять можно замолчать проблему — по привычке. Не выяснять отношения — я этого не любила, не менять свою жизнь, засунуть голову в песок наподобие страуса и сделать вид, что так и надо… Это было так просто, мне так захотелось этого! Поэтому я попыталась и у меня почти получилось.

Но тут всплыло одно «но»… Где-то там — глубоко в своем подсознании я тоже оказалась брезглива. Чувствуя на себе его руки, я четко понимала, что недавно он так же обнимал и ее. И больше того — пришло запоздалое и какое-то объемное осознание того, что тот его чертов орган, который он собирался сейчас пихать в меня, был в ней и был без защиты!

Желудок скрутило спазмом, пищевод обожгло кислотой и меня стошнило прямо на постель, а потом я просто не совсем помню… Нет, сознания я не теряла, просто неадекватно воспринимала реальность. Все как-то мельком, урывками, суетно, а потом я просто уснула и все.

Утром меня разбудил будильник, и я проснулась рядом с мужем на чистой постели. Привычно подхватилась и помчалась умываться, чтобы быстрее освободить ванную для него, а самой успеть приготовить завтрак. Вынула йогурт для Вовки — в саду по утрам детей кормили плотно и сытно, и не приветствовалось, если они приходили уже накормленными. Но сын не желал уходить из дому совсем уж голодным, а потому ему предлагался йогурт с земляникой, который он любил больше других. Себе и Андрею я сварила яйца всмятку, кофе, достала из холодильника сливочное масло… Мы разошлись по работам, сделав вид, что ничего не произошло, будто забыли.

Передо мной четко обозначилась проблема — ему нужна близость. Я никогда не отказывала в ней без причины и даже не в этом дело, потому что существовало такое простое понятие, как мужская потребность. Вот так резко соскочить с регулярного секса, это однозначно — получить проблемы. Возможно даже и простатит. Господи! Я беспокоилась о нем, я переживала о здоровье родного мне человека! Есть ли он — предел нашей бабьей дури? Но тогда мне нужно было что-то решать и решать в ближайшее время. Нужно было перебороть в себе эту брезгливость и как я и собиралась — спасать свою семью.

Я понимала, что его измена сейчас не главная опасность. Главную опасность представляла собой беременность той твари, но проблемы нужно решать поочередно. Вначале нужно решить проблему наших с ним отношений, а уже потом — все остальное. Как — дальше будет видно. И я решила переспать с ним. Через «не хочу» и «не могу». Просто так надо. Потому что скоро придется разбираться и со всем остальным — время идет, и просто плыть по течению не получится, все равно придется что-то делать. И лучше бы это делать вместе — полноценной семьей, дружно и сплоченно. Придется заново наводить между нами мосты. Да я и сама хотела этого — чтобы все было, как раньше.

Я спросила в аптеке средство от тошноты и рвоты и мне его продали. Вечером, перед тем, как пойти в спальню, я выпила таблетку. Потом долго мылась, чистила зубы, просто стояла в ванной, не решаясь выйти. Я еще не могла смотреть ему в глаза, я не видела своего мужа с того самого утра. Когда мы перебрасывались фразами, необходимыми в быту, глаза сами уводили взгляд в сторону. Я говорила, глядя ему в плечо. Мне необходимо было время. Я сейчас верила, что оно действительно лечит. Потому что такая яростная потребность в отсрочке — не иначе, как отчаянный вопль моего подсознания. А времени не было.

Не знаю… самая развратная ночная сорочка или запах духов, что я по привычке нанесла на тело в ожидании секса — капля между грудей, совсем немного… Но он все понял правильно — опять обнял и прижал к себе, давая ощутить всю серьезность своих намерений. Я не стала сопротивляться, даже начала что-то чувствовать, и он продолжил уже смелее и увереннее. Но в голове вдруг всплыло упущенное раньше опасение, да какое там опасение — ее просто взорвало, скрутив страхом все внутренности! Зараза! Он мог заразиться от нее какой-нибудь венерической дрянью, да просто — половой инфекцией. И сейчас я рискую, а месяц до этого…?! Я толком не успела даже додумать, как изо рта в панике вылетело:

— Вендиспансер! Ты мог…

Он дернулся от меня и замер. Я крепко зажмурила глаза, проклиная свою глупость и в то же время понимая, что иначе не могу. Я боюсь. И услышала его глухой голос: