Выйди из-за тучки (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 15

Он уже спит с ней — билось в голове? Нет, так сразу она к нему не полезет. Но Лена права — это вопрос времени. И мне нельзя допустить, чтобы это раздавило меня. И я подсела на таблетки. Хорошие успокаивающие таблетки, которые посоветовала мне медсестра в нашем школьном медпункте. Я ей — симптомы, она мне — лечение и рекомендацию посетить врача. Для начала терапевта, потому что сильный стресс может сказаться на любом из органов, а в первую очередь на сердечнососудистой системе. Я пообещала что посещу, но только в отпуске. Сейчас времени не было.

В первый же вечер позвонил Андрей, очевидно спросить, как у нас дела. Я поставила на беззвучку. И всю неделю на его звонки не отвечала. Нужно было привыкать жить без него. Труднее всего было ночью, когда ничего не отвлекало от мыслей. Потому что сразу любить не перестанешь. И все хорошее, что между нами было, вмиг не забудешь. И проклятую надежду, что он одумается и вернется, усилием воли не истребишь. Я прогнала бы его тогда, прогнала однозначно, потому что кипела от злости и обиды, но как же я ждала…

Вечерами в то время, когда он обычно приходил с работы, я прислушивалась к шагам в подъезде, к хлопкам наружной входной двери. Вздрагивала от громких звуков. Меня тянуло посмотреть в окно. На улице я незаметно оглядывалась — вдруг он так сильно соскучился, что стоит где-нибудь за углом и наблюдает за нами с Вовкой, раскаиваясь и боясь подойти? Я продолжала жить неистребимой женской дурью, которая не поддается никакой логике — надеждой, не имеющей под собой никакого основания. Верила до последнего… или хотела верить? Меня недостаточно «макнули»?

ГЛАВА 14

Мимо проносились поля, домики, но, в основном — леса. Наступил июль, и мы с сыном ехали в отпуск. Тетя Риса жила в небольшом поселке на севере Вологодской области. Места там были лесистые и глухие, и от железнодорожной станции еще около часа нужно было ехать на автобусе. Вовчик спал, а я, подперев щеку рукой, смотрела из окна поезда. Всегда любила это делать, а еще — спать под ритмичный перестук колес. Но теперь они почему-то не стучали так громко, как в детстве. Я поинтересовалась у проводника и узнала, что сейчас новая технология укладки рельсов — бесшовная, со сваркой. Нет стыков — нет и стуков, а жаль…

В основном, пассажиры нашего плацкартного вагона ехали до самого Архангельска, потому что по дороге от Питера и в самой Вологде народ особо не поменялся. Было жарко и шумно, зато спокойно. В купе хуже. Там помещение закрытое и обзор ограничен, а еще попутчики… в те немногие разы, что я ездила в купе, мне с ними не повезло. В плацкарте проще. Будто бы и людей больше, но каждый как-то эмоционально отгорожен от других. Знакомиться между собой не обязательно, поддерживать разговор — тем более. Я и не поддерживала. Мы с Вовкой занимались друг другом.

Правда, имел место небольшой инцидент — я настоятельно попросила его тихо посидеть и подождать, пока мама сходит в туалет. Сын громко поинтересовался — с какой именно целью я туда собралась и так же громко перечислил варианты. Я ему на ухо назвала нужный и объяснила, что такие вещи в голос не обсуждаются. Он кивнул и я ушла. А, вернувшись, обнаружила на нашей нижней полке незнакомого парня, прижимающего к лицу носовой платок. Мой сын что-то тихо шептал ему на ухо, а тот внимательно слушал.

— Здравствуйте, — кивнула я парню и уставилась на Вовку: — Володя, не надоедай, пожалуйста, дяде. Извините, ему просто скучно, вот и…

И увидела ссадину возле глаза у парня, симпатичного, надо сказать. Моложе меня лет на пять, не меньше — лет двадцати трех.

— Ничего страшного. Я присмотрел за ним, пока вас не было. Уже ухожу. Правильно воспитываете мужика, — подмигнул он мне больным глазом и скривился. А потом ушел за перегородку. Я повернулась к Вовке и подняла бровь. Он обнял меня за шею и щекотно зашептал в самое ухо:

— Я просто спросил дядю — ты фашист? Он сам сказал, что фашист. А потом сказал, что врал. А ты говорила, что врать…

— Вовчик, расскажи все по порядку. И что ты шепчешь? Говори нормально.

— Такие вещи можно?

Я не стала додумывать — о чем он шептал на ухо тому парню. И все же выяснила, что произошло, пока меня не было. И когда сосед по вагону, проходя мимо и взглянув на Вовку с укоризной, показал на свой глаз, я заявила:

— Не надо было говорить, что вы фашист.

— Я тогда разговаривал и таким образом отмахнулся от вашего малыша. Они бывают надоедливыми. И кто вообще мог ожидать…?

Я пожала плечами. Фашисты подлежат уничтожению, особенно малолетними партизанами — это же ясно, и он должен был подумать перед тем, как отвечать — не маленький.

— А что с глазом?

— Попрошу в вагоне-ресторане лед, — ответил он.

— Я бы не стала, — пробормотала я, — страшно застудить глазное яблоко. Или нет?

Я не знала, но сама и вправду — не стала бы. Он ушел, а я тоскливо думала, что раньше поужасалась бы, и чего там — похихикала… потому что этот случай идеально подходил к известному высказыванию — в несчастии ближнего всегда есть что-то веселящее. А еще бы выговаривала Вовке, суетилась, чтобы помочь пострадавшему, а сейчас… просто смотрела в окно. Я устала, просто невыносимо устала от своей работы, от того, что происходит в моей жизни. И очень хотела, наконец, добраться до конечного пункта.

Лес за окном сливался в сплошные зеленые пятна, поезд мчался, не позволяя разглядеть детали — живописное болотце, стожок на небольшой полянке, укрепленный жердями, узкую извилистую речку с темной болотной водой… Совершенно другой мир — чистый, свежий, честный. Я вспоминала — а было ли тогда, в детской еще поездке к тете что-то такое, что бы мне не понравилось? И не вспоминалось ничего плохого. У меня там даже подружка была — Таня, сейчас уже такая же, как и я, тетка лет под тридцать. Увижу — не узнаю. Помню только, что такая же белобрысая, как и я.

На нужной станции, кроме нас, вышел, как ни странно и тот самый парень с уже расплывшимся во весь глаз синяком. Вовка совершенно непосредственно и с большим любопытством его разгладывал, а я отворачивалась — было немного неудобно. Заодно рассмотрела небольшую площадь перед кирпичным зданием станции. Автобуса еще нигде не было видно. Пахло лесом и мазутом, пятна которого виднелись на выщербленном бетоне, в воздухе тонко звенела мошкара, и я поискала взглядом болотце. Мое внимание отвлек голос:

— Автобус сейчас подойдет, он всегда бывает к поезду.

— Я знаю, спасибо.

— Вы в само Куделино, или куда-нибудь в деревни? — не отставал наш попутчик.

— Нет, мы в само.

— Ну, вот и он дождались, — встал он с соседней с нами лавочки и направился к подъезжающему ПАЗику. Мы с сыном пошли следом. Я грохотала по бетонным выбоинам колесиками большого чемодана. А у Вовки на спине висел рюкзачок с рисовальными принадлежностями и парой машинок, одна из которых послужила оружием в поезде. Закинув наш чемодан в автобус, тот парень с нами больше не заговаривал. Всю дорогу он был занят, устроившись рядом с водителем и негромко беседуя с ним.

А я думала о том, как быстро и незаметно летит время, и начинаешь потихоньку стареть. Уже не обращают на тебя внимания молодые ребята… А те, кто старше, ищут себе помоложе. И никуда не денешься, ничего не поделаешь, хотя жизнь катится определенно не туда, куда хотелось бы и не с той скоростью. И снизить эту скорость не поможет ни свежий маникюр, ни осветленные до цвета платины кончики волос, ни брови, грамотно оформленные в салоне — все то, что заставила меня сделать Лена, надеясь, что это повысит мою самооценку и улучшит внешние показатели.

Перед этим она принесла мне журнал со снимками «светских львиц» и скинула пару женских романов с пометкой 18+. Я изучила все это и спросила — и что она имела в виду?

— Вот такими хвастались те зажравшиеся козлы, а может и демонстрировали их. А вот про это они ему рассказывали, — кивнула она на монитор, с намеком на те самые книги.

— Ты считаешь, что он ушел за этим? Нет, Лен, я не заметила яркой красоты, хотя и видела ее только мельком. И в постели чего-то запредельного ему не надо было, иначе он хотя бы намекнул на это. Вот эти выкрутасы — они не обязательны для всех. Да-да, я поняла — о чем ты. Я — удобная домашняя клуша, не современная и скучная, правильная до занудности училка, да? Так это уже диагноз. А чтобы выглядеть как они, нужно посвятить этому жизнь. И что ты предлагаешь?