Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Десять тысяч небес над тобой (ЛП) - Грэй Клаудия - Страница 42


42
Изменить размер шрифта:

Подобраться к Полу в этом измерении означает играть со своей жизнью.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Глава 17

Когда самое радостное событие твоего дня заключается в том, что кто-то выдаёт тебе свежее ведро в качестве туалета — это нехороший знак.

Парень в маске затащил старое ведро наверх. Он казалось так же доволен поручением, как можно было бы ожидать, но мне всё равно было грустно видеть, как он уходит. Проведя столько времени в этой безжизненной подземной клетке, встреча с кем-то, даже с ним, была подзарядкой для моего скучающего мозга. Но сейчас его не было уже долго, и я чувствую, как комната сжимается вокруг меня, ещё больше отдаляя меня от реального мира.

Моё чувство времени больше не работало. Я не знала, сколько я уже здесь. Более трёх часов с тех пор, как мне принесли еду, однако, потому что я голодна. Точнее я сказать не могу.

Я измотана. К этому времени Маргарет из этого мира уже больше двадцати четырёх часов не спала.

Конечно, переговоры о моём освобождении уже начаты. Ватт Конли вероятно уже приказал банкирам привезти ему миллион долларов немечеными купюрами. Или вместо того, чтобы забрать набитый наличностью портфель из-под скамейки в парке, Леонид вероятно даёт Конли номер счёта на Каймановых островах, который загадочным образом исчезнет после зачисления средств.

Дверь наверху открывается. Я чувствую тот же странный коктейль эмоций, страх, надежда, странное счастье от осознания, что что-то наконец происходит…

… потом я вижу Пола, который возвращается ко мне, и надежда возрастает.

— Вот, — говорит он. Он держит белый контейнер и банку имбирного эля. — Должно быть, ты снова голодна.

— Да. Который сейчас час?

— Какая разница?

— Я просто хочу знать, — мой голос дрожит, но я с трудом сглатываю и продолжаю. — Я так долго в этой комнате, это странно, не знать, что происходит снаружи.

Пол мешкает. Его серые глаза почти нечитаемы, но я вижу, что ему не нравится осознание того, как я напугана. Когда он отвечает мне, его слова просты и точны.

— Сейчас день. Пасмурно. Недавно был дождь, но он прекратился.

Кто мог подумать, что я буду чувствовать такое облегчение, просто услышав, как выглядит небо?

— Спасибо.

— Твой обед опоздал. В следующий раз он будет раньше, если ты всё ещё… будешь с нами.

Значит ли «будешь с нами» — «ещё не свободна» или «всё ещё жива». Я на девяносто девять процентов уверена, что он имеет в виду первое, но в этой ситуации, однако, девяносто девять процентов — не достаточно.

Пол открывает контейнер, и там обнаруживается лазанья и чесночный хлеб. От запаха томатного соуса, сыра и чеснока я почти стону, настолько я голодна.

Но я ещё вспоминаю, как мы с Полом готовили лазанью на кухне моих родителей. Мы слушали Рахманинова, и наши плечи соприкасались, мы смеялись каждый раз, когда что-нибудь не получалось, что случалось постоянно. Это был первый вечер, когда я поняла, что мои чувства к Полу начали меняться. Иногда я думаю об этом, как о первом вечере, когда я произнесла слово «мы»

— Нельзя ли снять это? — я поднимаю свои связанные руки к Полу. — Если я буду есть итальянскую еду со связанными руками, то она вся будет на мне. Или тебе нужна возможность посмеяться надо мной?

Пол никогда бы не стал смеяться над кем-то из-за таких вещей. Он был бы оскорблён самим предположением об этом, на это я и рассчитываю.

Но он не разрезает стяжки. Вместо этого, он говорит:

— Я тебе помогу.

Когда он берет пластиковую вилку из пластикового пакета, я говорю:

— Ты имеешь в виду, что собираешься кормить меня?

— Всё так, как ты сказала. Иначе ты устроишь беспорядок, — он передаёт мне тонкую бумажную салфетку. — Руки должны быть связаны.

Он собирается сесть на край моей кровати, потом отстраняется. Без сомнения, он думает, что я почувствую угрозу, если он слишком быстро приблизится ко мне, так и было бы в нормальной ситуации. На самом деле, когда он наконец-то усаживается рядом со мной, я успокаиваюсь.

Это промедление означает, что он думает обо мне. Пытается сделать это проще.

И несмотря на то, что я не могу ничего сделать, мне помогает осознание того, что он рядом с Жар-птицей.

Пол осторожно набирает лазанью на вилку, ждет, пока упадут последние капли соуса, потом подносит это к моему рту. Я чувствую странное смущение, откусывая в первый раз. После этого, однако, мне всё равно. От первых капель томатного соуса у меня на языке, у меня так быстро выделяется слюна, что во рту почти больно. С чесночным хлебом я могу справиться сама, так что я макаю его в соус и откусываю кусок прежде, чем он подносит к моему рту ещё одну вилку. Могу поклясться, никогда в жизни не ела ничего вкуснее.

— Ты более голодна, чем я думал, — говорит Пол.

Должно быть, я заглатываю еду, как голодная собака. Заставляя себя жевать медленнее, я промакиваю рот дешевой салфеткой.

— Извини.

— Не извиняйся. Это я виноват.

Пол чувствует себя виновным. Возможно, я могу это использовать.

— В этом здании есть душ? Или ванна? — Конечно, он развяжет мне руки, чтобы помыться. — Я ем как сумасшедшая и у меня ужасная причёска, держу пари, я выгляжу, как тасманский дьявол.

— Бывало и получше.

Ох. Я выразительно смотрю на него.

— Откуда ты знаешь?

— Я предполагаю.

Снова я напоминаю себе, что грубость Пола — это всегда разновидность честности. С прошлого вечера меня бросили в кузов, испуганную и связанную. Плюс, у меня недостаток сна. Надеюсь, я выгляжу лучше, чем должна в такой ситуации.

— Почему мне так долго не приносили еду? — спрашиваю я. — Ты получишь деньги если меня вернут в целости и сохранности, так? Умерла голодной смертью — это не в целости.

— Для того, чтобы человек умер голодной смертью, нужны недели. Жажда убивает быстрее, за несколько дней, — ещё одно сходство между измерениями? Лицо Пола принимает то самое выражение, когда он понимает, что только что сказал что-то бестактное слишком поздно для того, чтобы промолчать. — Никто не собирается отказывать тебе в еде или воде. Давай остановимся на этом.

— Ты уже пообедал? Держу пари, ты любишь лазанью.

Он медлит.

— Все любят лазанью.

— Но ты её действительно любишь, — говорю я так невинно как могу, между пережёвыванием. — Держу пари, ты даже научился готовить лазанью.

Он не поражен, по крайней мере, этого не видно.

— Тебе нравится притворяться, что ты очень хорошо меня знаешь.

— У меня есть предчувствие в отношении людей.

— Вряд ли. Люди называют предчувствием на самом деле собственное видение или небольшие подсознательные догадки.

— Может быть, я основываюсь на них.

— Твоё подсознание никак не могло догадаться, что я люблю лазанью.

Я смеюсь. Пол так всегда делает, что что-то, о чём он серьёзно говорил на самом деле смешно, его лицо мрачнеет, он пытается улыбнуться, но у него никогда не получается. В такие минуты он чувствует себя уязвимым. Поэтому я быстро говорю:

— Ты всё правильно сказал. Все любят лазанью. Вот и всё.

— Это не всё.

— А что ещё может быть? — Он протягивает мне ещё один кусок, и я принимаю его, разговор плавно течёт во время того, как я ем.

— Я не знаю, — говорит он. — Но я не верю в предчувствие.

— А в сверхъестественные силы веришь?

Этим я заслуживаю взгляд такой же уничижающий, как взгляд моего Пола-учёного дома. Я решаю навести беспорядок в его рациональной голове, кроме того, после часов страха в связанном состоянии мне нужно напомнить себе, как много я знаю. Какая сила у меня всё ещё есть.

Поэтому я говорю:

— Например, мои предчувствия, или экстрасенсорные силы, тебе решать, они говорят мне что ты хотел пойти в жизни другим путем. Законным. Что-то большее, чем это, и значительнее. Я в частности думаю, что ты был бы хорошим… учёным.

Если бы ситуация была менее ужасна, выражение его лица было бы уморительным. Он кладёт контейнер и встает.