Будь со мной (СИ) - Зингер Татьяна - Страница 8

7

Сокольников Алексей Евгеньевич очень, очень любил свою семью. Красавицу-жену и дочурку-умницу. Женился он рано, сразу после армии, но всегда оставался верен дому и родным. Его не тянуло к другим женщинам, он всегда боготворил единственную и неповторимую — супругу.

Алексей Евгеньевич всего добился сам. Окончив институт, подался младшим научным сотрудником в НИИ. Не переставая, учился, одержимый знаниями, писал научные статьи, публиковался в альманахах. За год настрочил кандидатскую, в перестроечные годы не испугался трудностей и не сбежал с малооплачиваемой работы. Управлять НИИ было некому, и его перевели начальником отдела. Чуть погода он дослужился до директора исследовательского центра. Жена во всем поддерживала Алексея Евгеньевича. Когда голодали — продала драгоценности и уехала в Китай за шмотками, чтобы торговать ими на рынке. Дочка росла отцовской гордостью, спортсменкой и отличницей.

К должности ректора Алексей Евгеньевич шел всю свою жизнь и ни разу не оступился. Он не брал и не давал взяток, строго относился к лентяям, но награждал подчиненных по заслугам. Охотно тратился на семью. Дочь подросла, выскочила замуж за прилежного паренька. Жена увлеклась разведением декоративных собачек и всё лето проводила на даче, выращивая помидоры размером с кулак.

Не жизнь, а рай!

Он не мог объяснить, почему поддался искушению с той студенткой, Жанной Ермолкиной. Никогда до того дня не думал о любовнице. А она налетела, прижала, рыкнула от страсти, и у него снесло крышу. Алексей Евгеньевич не помнил, как оказался на студентке, как порвал на ней блузку. И что случилось потом — как в тумане. С нежной утонченной супругой он никогда не испытывал этой животной похоти. Его не рвало на части от желания, а после никогда не было так гадко. Будто измазался в грязи.

Ермолкина его подставила. Гадина! Тварь! Впервые за всю сознательную жизнь Алексей Евгеньевич слетел с катушек. Он угрожал ей, а она лишь насмехалась. Напомнила про СМИ, которые растрезвонят о позоре на всю страну. Алексей Евгеньевич покрылся холодным потом. Прощай, женушка! Прощай, доченька! Прощай, должность ректора и долгие годы честного труда! Всё полетит к чертям из-за какой-то интриганки.

— Чего ты хочешь? — Алексей Евгеньевич оперся о стол ладонями.

— Денег, — промурлыкала Ермолкина. — Много денег.

Он выудил из кошелька две пятитысячные купюры. Жанна загоготала:

— Этой мелочью ты не откупишься, глупенький мой.

Алексей Евгеньевич пообещал ей любую сумму, хоть миллион рублей! Но Ермолкину обещание не устроило. Она потребовала диплом с отличием и непыльную работенку с большим окладом. Алексей Евгеньевич устроил её к своему давнишнему товарищу и, пойдя на уговор с совестью, пообещал выдать желанный диплом. По наивности он вздохнул с облегчением, когда студентка поблагодарила его и, чмокнув в щечку, ушла.

Но Жанна не отстала. Она заявилась в ректорский кабинет спустя десять месяцев, под самый Новый год.

— Пошла вон, — отреагировал Алексей Евгеньевич на злорадную ухмылку.

— Ну зачем же вы, уважаемый, так общаетесь с матерью своего ребенка?

Он подскочил на стуле. Лоб покрылся испариной. А деловитая Ермолкина уже заперла дверь в кабинет и вальяжно расселась на кожаном диванчике.

— Не переживай, Алёшенька, в твоем возрасте вредно волноваться, — продолжила с липовой заботой. — Я шумиху поднимать не буду. Тихо-мирно подам на алименты, если придется — сделаем анализ на отцовство. Дочурка-то вылитая ты.

— Ты лжешь! — Алексей Евгеньевич ударил кулаком по стене. — Только попробуй.

— Да без проблем, попробую.

— У меня всего одна дочь.

— Скажешь это малютке Машеньке, — Ермолкина подмигнула. — Впрочем, — она выдержала паузу, — есть другое решение. Мне от тебя многого не надо. Лишь стабильность. Наше время шаткое, всякое случиться может. Уволят меня или денежки кончатся — к кому идти, если не к отцу своего ребенка? Ты, между прочим, меня обесчестил. На тебе и ответственность за моё будущее.

Алексей Евгеньевич схватился за голову. Катастрофа! Теперь она никогда не отстанет от него, будет шантажировать вечно. Вот бы прибить эту мелкую гадину. Схватить ту увесистую пепельницу да врезать ей по виску. Нет человека — нет проблем. Алексей Евгеньевич подавил соблазн. В груди закололо так сильно, что он повалился обратно на стул. В сумке лежали таблетки от сердца — с недавних пор они ему понадобились. Выпив одну, он обреченно кивнул.

— Обращайся по любому вопросу.

— Спасибо, пупсик.

Жанна отослала ему воздушный поцелуй.

— Как девочка хоть? — сглотнул Алексей Евгеньевич.

— Не переживай, живая. Она мой билет в лучший мир, я её ни за что не угроблю. Кстати, по поводу билетиков. Выпиши мне один на новогоднее застолье наших толстосумов. На то, где депутаты крутятся да всякие важные шишки. Ну и я с удовольствием загляну, личиком посвечу.

— Туда абы кого не приглашают.

— А я похожа на абы кого? Уж постарайся.

Он постарался. Жанна стала завсегдатаем подобных мероприятий: выставок, банкетов, церемоний. На одном фуршете, приуроченном ко дню рождения начальника УМВД по области, познакомилась с будущим супругом. И про Алексея Евгеньевича забыла.

Тот зажил если не счастливо, то спокойно. У Аленушки родился очаровательный сынишка, с которым новоиспеченная бабушка нянчилась денно и нощно. Наблюдая за семейной идиллией, Алексей Евгеньевич стер из памяти гнусную историю с «изнасилованием».

… Она появилась в его жизни спонтанно. Такие, как она, иначе и не появляются. Нагрянула, свалилась как снег на голову. Женщина-мечта. Лена, Леночка, Елена Прекрасная — не имя, а сладострастный перелив струн. Они познакомились на какой-то скучной презентации. И ей, столь великолепной, приглянулся невзрачный ректор. Она то подпускала его к себе, то отбрасывала, словно ненужную игрушку. То сверкала голодными глазами, то говорила ледяным тоном. Сама приходила и исчезала. Алексей Евгеньевич боролся с наваждением, но не сумел справиться с ним. Он хотел эту женщину так, что думал о ней одной. Забросил жену, дом, переложил обязанности на заместителя и гонялся за ней, как полоумный. Точно влюбленный подросток за первой красавицей школы!

Елена Прекрасная смеялась, гладила по гладко выбритой щеке ладошкой. На тоненьких запястьях звенели браслеты. Одно из них украшала малюсенькая, в полсантиметра, татуировка-галочка. Целовала в уголки губ, но не отдавалась ему. Алексей Евгеньевич выл от почти физической боли, сгустившейся внизу живота. Никогда и никого он не вожделел так яростно.

— Пожалуйста! — она ползал за ней на коленях, а она переступала через него, цокая высокими шпильками.

— Не торопись, — и снова гладила по щеке, вызывая сладкую истому.

Ну а потом она пришла к нему, невероятно серьезная и задумчивая. Он понадобился ей! Что-то связанное с переводом средств на институтские счета (вроде как спонсорские пожертвования) и последующий вывод их. Дело не совсем чистое, но Елена Прекрасная умела убеждать.

— О твоей честности слагают легенды, — щебетала она. — Никаких махинаций за все годы службы. Тебя никто никогда не заподозрит, а мне так необходимо чье-то плечо.

И Алексей Евгеньевич, как подросток, кивал и соглашался на всё. Так прошло полгода. Мучительные полгода, за которые она то ворковала на ушко, то уходила навсегда.

И вот ей опять понадобилась помощь. Наконец-то! В глазах Елены Прекрасной застыла нерешительность, хрупкие плечики были опущены, губка закушена. Ей так шла задумчивость.

— Не могу довериться кому попало, — смущалась она, и милое личико наливалось краснотой. — Дело очень важное.

— Доверься мне! Я весь твой.

Проблема звучало пустяково: приехать в Смоленск да довезти какую-то девчонку по конкретному адресу. При этом убедительно соврать, что он — водитель некой киностудии, а девчонка — приглашенная на кастинг актриса.

— Зачем она тебе? — удивился Алексей Евгеньевич.