Мой папа - супергерой (СИ) - Резник Юлия - Страница 10

— Ладно-ладно… Я уже понял, что ты на стороне директрисы, — пробормотал Матвей, раздеваясь.

Медведь задумчиво растер бровь:

— Нет, она что-то скрывает. Но не думаю, что это как-то связано с наркотой.

— Чуйка?

— Называй, как хочешь.

Медведь сдернул заляпанные водоэмульсионкой штаны и первым вошел в кабинку. Нога неловко поехала, он схватился за первый, попавшийся под руку предмет — мыльницу на присоске, и та, конечно, с легкостью отошла от стены. Мат и Киса синхронно сунулись на помощь, но в последний момент физподготовка Медведя полностью себя оправдала. Он устоял. Выматерился с удовольствием. А потом, медленно наклонившись, что-то поднял с пола.

— Ты в порядке?

— В полном. Посмотри, что у меня есть… — Василий повернулся к друзьям, удерживая между средним и указательным пальцами пакетик…

— Твою мать! — выругался Матвей, — закладка?

Медведь наклонился, потрогал пальцем место крепление мыльницы. Присоска там была хорошая. Но если чем-то поддеть — отвалится только так. Идеальная нычка для тех, кто знает, где ему искать товар.

— Кто-то заложил еще с пятницы, — пробормотал Киса.

— Или сегодня.

— Думаешь, она?

— Нет, я с ней встретился утром в холле. Она только-только приехала.

— Тогда охранник?

— Это если закладка сделана ночью. А если вчера — то мог кто угодно! От физрука, до любого парня. Девчачьи душевые отдельно, ведь так?

— Вот же черт. Ладно, мойтесь! Мы и так здесь топчемся подозрительно долго. И проверьте, может, еще где-то есть наркота? Узнаю, кто за этим стоит — с землей сравняю.

— Главное, чтобы не директриса, — хмыкнул Киса, открывая таки кран на полную мощность.

— Это еще почему?

— Да потому, что ты вляпался в неё по самое не хочу, — пояснил Медведь, как будто эти двое знали то, чего не знал он сам. Придурки…

Глава 7

Оксана не знала, почему она согласилась поехать с Веселыми и их друзьями в ресторан. Может быть, потому, что в противном случае ей предстоял очередной одинокий вечер. Она планировала заехать к родителям. Но когда позвонила узнать об их планах, мать сообщила, что прямо сейчас едет к Игорю, Оксаниному младшему брату. Совсем недавно у него родился третий сын, и с непривычки они с женой не справлялись.

— Степаша уже так вырос, Оксана! Такие щеки наел. Ты бы видела! Кстати, не пойму, почему ты не заезжаешь к Игорьку почаще… Тебе все равно нечем заняться. Могла бы помочь Алине. Бедняжка! У нее столько хлопот… Три мальчишки! Вот Игорь ювелир, а? — щедро сыпала восторгом мама.

Такая незатейливая логика. Если у Оксаны нет детей — то ей и заняться нечем. Как она от этого всего устала! Бесконечно… Поначалу старалась что-то объяснить. Правда старалась. Не чужие ведь люди. Но потом оставила эти бессмысленные попытки. В глазах родни она была эксцентричной старой девой, которая сама виновата в том, что её жизнь не сложилась. А Игорь… Игорь всегда был любимчиком. С самого детства. Может быть, из-за того, что она сызмальства чувствовала себя недостойной любви, все у нее так и вышло? Молодость прошла. И ничего не осталось. Муж-садист, которого она была вынуждена терпеть десять бесконечных, полных горечи лет, потом любовник… Хороший мужик, для которого она тоже была на вторых ролях? Да… Все оно родом из детства. Как ни крути. Хорошо уже то, что она это понимает. Но ведь и не меняет ничего… Хотя, что здесь менять? Поздно, наверное. Слишком поздно.

И горько…

Оксана подтянула к себе пивной бокал и сделала глоток темного нефильтрованного. Вкусно. Слизала с губ пенку и неожиданно наткнулась на горящий интересом мужской взгляд. Тело обожгло. Лизнуло языками пламени. Воздух в груди замер. Где-то на заднем фоне здоровяк Василий упражнялся в остроумии с Лилей Веселой, а Оксана… Оксана глядела в глаза её отца и не могла наглядеться. В них было столько греха. Столько голода! Как будто она была для него самой желанной! На нее никто и никогда так не смотрел. И она только сейчас поняла, как это — быть чьей-то жаждой.

Дыхание участилось. Стало поверхностным и неровным. Пальцы чуть подрагивали, и чтобы занять чем-то руки, Оксана взялась за приборы.

Спустись на землю, Волкова. У тебя уже был один одержимый. Муж… Напомнить, чем это закончилось? Оксана вздрогнула. Прикусила губу. Закончилось все хорошо. Её спас Бедин. И это, наверное, ее потолок. Степенный. Размеренный. Безопасный… Тот, кто сделал все, чтобы муж оставил её в покое. Тот, кто придал силы и уверенности двигаться дальше.

Десять лет. Десять лет она была женой неустойчивого садиста. Десять бесконечно долгих лет, когда не знаешь, каким он придет с работы. Довольным или… мрачнее тучи. Чтобы взорваться и выместить зло на Оксане, её мужу многого и не требовалось. Недосоленный или пересоленный суп. Слово… Взгляд. Она была жертвой очень долго. Только не думайте, что ей это нравилось. Сколько раз она пыталась уйти! Но ее муж работал в полиции. И у него было оружие. Из которого он обещал перестрелять ее родню, если она не одумается, а брату подбросить наркотики и сделать все, чтобы он сел на долгие-долгие годы. О, Букреев знал, на что надавить… В конце концов, она стала бояться всего на свете!

— Ну, как вам? — откашлявшись, спросил Матвей.

Оксана проследила за его взглядом и пожала плечами:

— Вкусно.

— А я говорил. Вы здесь никогда не были?

— Нет, — Оксана посмотрела на часы, потому что смотреть на Лилечкиного отца — означало и дальше подвергаться опасности.

— Куда-то спешите?

— Да нет… Лиль, пододвинь стаканчик. Ты так активно жестикулируешь, что вот-вот его столкнешь.

Девочка послушно пододвинула стакан с морсом, но задела салфетницу, а та упала прямо на горящую на столе свечку и в мгновение ока вспыхнула. Надо сказать, мужики среагировали мгновенно. Наверное, как и полагается спецназовцам. О роде деятельности этих ребят Лилечка Веселая рассказала Оксане в красках, еще в кабинете. За пиццей.

— Ад и все дьяволы, Лилька… Что ж ты за стихийное бедствие такое?! — беззлобно ругался Медведь, собирая салфетками пиво, которое сам же и плеснул, чтобы затушить пламя.

Оксана захохотала. Наверное, это было нервное. Но она все хохотала и хохотала, держась за живот, и не могла остановиться. Пока к ней не присоединились мужчины. И сама виновница переполоха. Чуть в стороне переминался с ноги на ногу ничего не понимающий официант.

— Я могу сменить вам скатерть?

— Да, уж будьте любезны… — хрюкнул Киса.

— Ничего не меняется, да, Матвеевна? — спросил Медведь, похлопав девочку по спине.

— Не понимаю, о чем ты, — состроила умную рожицу девочка.

— Нелегко вам с ней, наверное, а, Оксана Владиславовна? — поинтересовался Киса.

— С детьми вообще непросто. А Лиля… ну, вы и сами знаете.

— Ага! Наказывать ее надо почаще, — кровожадно заметил Медведь.

— Наказывать надо правильно! — парировала Лилечка, ничуть не расстроившись.

— А тебя, выходит, неправильно наказывают? — удивился Матвей.

— Конечно. Стоит себе ребенок в углу. Мало того, что плохо думает о родителях, так еще и планы всякие коварные составляет. Со скуки… Тебе это надо?

Взрослые в очередной раз рассмеялись. Оксана покачала головой. Общество Лили Веселой как-то странно на нее влияло. Эта девочка трогала сердце. Что-то безотчетное, тайное, спрятанное глубоко-глубоко. Оксана не верила в переселение душ. Она вообще считала, что люди выдумали сказочку о жизни после смерти просто потому, что им было трудно смириться с тем, что всему приходит конец. Но в случае с Лилей… куда только девался ее прагматизм? Эта девочка родилась в день, когда сама Оксана потеряла своего ребенка. Понятно ведь — обычное совпадение, но… она чувствовала к ней странную, необъяснимую нежность. Её магнитом тянуло к этой малышке. Сколько раз она без всякой причины заходила к ним в класс? Или в столовую, чтобы просто на нее полюбоваться за обедом? Оксана и расписание поменяла, чтобы самой… читать у первого «А» английский. Не смогла себе отказать в этой малости, хотя обычно брала часы в старших классах. Знал бы кто, что она на самом деле испытывала — удивился бы. Нельзя так прикипать к чужим детям. Это как-то ненормально даже. Да и не замечала она за собой такого. К племянникам и то таких чувств не испытывала. А тут смотрела на маленького демоненка и… едва удерживала себя от того, чтобы не схватить её и не расцеловать сахарные щечки. Оксана испытывала болезненное удовольствие от того, что Лилю так часто из-за её проделок отправляли к ней в кабинет. И там ей полагалось быть строгой и непоколебимой, наверное, такой она и была… с виду. А на деле… Эх!