Адекватность - Маркелов Олег Владимирович - Страница 33

– Они совершенно готовы, – отметил Фь Илъюк. – Готовы и настроены на победу.

– Похоже на то, – согласился Майкл. – Что же тогда сулит нам наземная стадия операции?

– Хорошо, что хоть корабли с пехотой Мэнсон повел не сразу. Их бы всех сожгли, – констатировал гурянин, подсаживаясь к монитору и готовясь наблюдать за жутким зрелищем битвы. – Мы будем на месте, скорее всего, когда все уже закончится.

Стингрей не ответил ему, стараясь внимательно следить за строками на мониторе и за изменениями на огромной голографической карте, которая была развернута в центре рубки. Их линкор спешил к месту битвы, но находился слишком близко для прыжка и слишком далеко для того, чтобы быстро включиться в битву.

Флоты сошлись. На какое-то мгновение все звездолеты, несущиеся друг к другу, превратились в тонкий лист. Тонкий относительно планет и систем. Ведь самым тонким местом такого листа была длина самого короткого корабля. Несколько бесконечных мгновений хаоса, огня, роящихся ракет и импульсов, страха и смерти – и лист рассыпался. Уцелевшие корабли разошлись, оставляя позади себя бурлящую стену разрывов, обломков и потерявших управление или ход товарищей. Строи распались. Флоты разворачивались, восстанавливая боевой порядок. Хладнокровные интеллекты уцелевших кораблей докладывали командирам, что за первую атаку было уничтожено до пяти десятков судов с обеих сторон. А это тянуло на без малого пять тысяч единиц экипажей. В тот момент, когда противостоящие флоты вновь схлестнулись, от большой группы имперских звездолетов, державшихся в стороне, отделилась группировка из пяти боевых кораблей-маток класса «Улей». В их ангарах не было штурмовиков нового поколения – их недоставало и для войны с Гранисом. Но даже без новых машин «ульи» являлись мощнейшим оружием флотов. Каждый корабль-матка нес на своем борту около тысячи боевых универсальных летательных аппаратов ближнего радиуса действия, а попросту – штурмовиков. Их пилоты, техники, подразделения обеспечения и многие другие службы и подразделения составляли почти десятитысячный экипаж «Улья». Одним словом, корабль-матка был одной из сильнейших фигур в партии. И тем страшнее была его потеря в первые минуты боя, когда царил хаос, устроенный канонирами. Но вот ряды флотов поредели, и теперь для орд штурмовиков настало время внести свой вклад в ход сражения. Флоты опять сошлись, но теперь уже не расходились, как в первый раз. Ряды смешались, и начались дуэльные поединки. Рои штурмовиков, стремительных и неуловимых, мчавшихся на максимальных скоростях, превращали могучие корабли в беспомощных раненых китов, разрываемых стаями акул.

– Сюда бы еще мониторов добавить, – проворчал Стингрей, пытаясь разобраться, какая из сторон несет большие потери.

– Мониторы не для такого боя, – возразил Фь Илъюк, – они…

– Да знаю я, – отмахнулся Майкл. – И про то, что ты большой специалист по мониторам и палубной артиллерии, помню. Черт! Смотри-ка!

Стингрей все пытался понять странное ощущение, какое-то чувство, тревожащее его: ему все казалось, что в мешанине боя чего-то не хватает. Теперь он понял. Среди вымпелов кружащихся кораблей не было главной метки Имперского Флота. Но новейший тяжелый крейсер класса «Мгла» не погиб и не остался в тылу. И Майкл увидел его. Вернее, тот след из сожженных, разметанных на атомы звездолетов противника, который новый корабль-невидимка оставлял за собой. И один только этот сверхсовременный звездолет уже мог предрешить исход битвы, поставив трионцев на место имперцев, впервые столкнувшихся с гранисянами, – горькое место проигравшего.

Сознание мерцающей свечой начало возвращаться. Следом, словно в расширяющуюся в плотине промоину, хлынули все ощущения. Боль, остро саднящая в боку и тупая, тяжелая в голове. Пип открыл глаза, и от круговерти света его вырвало. Он застонал, одновременно с болью ощущая жизнь в своем избитом теле. Справившись с калейдоскопом цветных пятен в глазах, Ленокс попытался подняться. Однако рука, на которую он хотел опереться, провалилась в пустоту. Едва не последовав за беспомощно повисшей в воздухе рукой, пилот испуганно замер. Осторожно поворачивая голову, он наконец сообразил, что лежит на верхнем ярусе переплетенных веток кроны высокого дерева. Обстоятельства того, как он сумел покинуть горящий падающий штурмовик и как ему удалось застрять среди этих хрупких веток, его память не сохранила. Да ему это было совершенно неинтересно. Главным было то, что он выжил. Да еще – словно бонус от судьбы за хороший бой – оказался совершенно целым и относительно невредимым. Если не считать таких несерьезных по сравнению со смертью вещей, как сломанная пара ребер да ушибленное плечо. Причем последнее даже не было выбито. Кряхтя, Пип пошарил свисающей рукой по веткам под собой и не обнаружил ни одной мало-мальски толстой, которая бы могла держать его вес. Опять замерев в ужасе и потея от предчувствия новой боли, Ленокс пытался найти выход. Падать вниз отчаянно не хотелось. Тем более он прекрасно знал, что поверхность планеты где-то метрах в тридцати, а то и больше, от его спины. А по пути еще толстые ветви, норовящие сломать позвоночник, да острые сучья, готовые проткнуть плоть мягкого человека. Тут не поможет и плотный летный костюм. Это же не боевой комбинезон пехотинца. Ветки хрустнули, поддаваясь под весом человека. Ленокс инстинктивно дернулся, ища руками опору. Это только ускорило падение. Тело скользнуло сквозь ломающиеся ветки раскидистой кроны. Пип, больше не надеясь удержаться, крутанулся, скрипя зубами от боли в поломанных ребрах. Ему удалось перевернуться ногами вниз и растопырить руки в разные стороны. Падение ускорялось, но Леноксу попались под руки несколько ветвей потолще. Цепляясь за них и обдирая ладони, он в падении смог притянуть себя к стволу. Здорово исцарапавшись о шершавую кору и не жалея рук и ободранного уже лица, Пип изо всех сил обхватил и сжал спасительный ствол руками и ногами. Проехав по жесткой бугристой поверхности пару метров по инерции, человек наконец остановился, больно стукнувшись копчиком о толстую нижнюю ветвь, которая попала ему точно между ногами. Несколько секунд он неподвижно висел, ощущая спасительную крепость могучего ствола и понимая, что теперь, несмотря на отбитую задницу, он уже точно выжил при падении штурмовика. Потом израненный пилот ослабил руки, позволяя телу удобнее усесться на развилке дерева и отдышаться перед последующим спуском.

– Прорвусь, – шептал он сам себе, чувствуя растущую уверенность. – Прорвусь… Прорвусь… Прорвусь…

Тишина ночи нарушалась только тихим звуком шагов часового. Один из бойцов Фила вновь и вновь обходил охраняемое помещение, присматриваясь и прислушиваясь. Еще один торчал где-то снаружи, занимая оборудованную давным-давно стрелковую позицию на крыше здания. Ему открывался отличный вид на все подступы к этому заброшенному строению. Первое время Мердок, напуганный начавшейся на него охотой, не мог заснуть. Но потом ощущения опасности притупились, уступив место усталости. Еще через некоторое время усталость сменилась ощущением обыденности происходящего. Амос успокоился еще больше, когда понял, что команда Фила сформирована не из дилетантов. Правда, от них здорово попахивало казармой, но в данной ситуации, возможно, это было и к лучшему.

Тихий звук шагов разбудил большую часть спящих бойцов. Но они не поднимались, просто слушая, существует ли причина для того, чтобы проститься со сном, или это ничего не стоящее событие. Скользнув тенью мимо импровизированных лежаков, часовой остановился возле Фила.

– Командир, там цель появилась, – зашептал подошедший. – Пока одна цель. Двигается медленно, но целенаправленно. Это по нашу душу.

– Хорошо, – ответил Фил, и уже для всех, но совсем тихо добавил: – Эй, парни, подъем! К нам гости пожаловали. Давайте-ка быстренько по местам. Посмотрим, кого к нам Господь послал.

Все разбежались по местам, на ходу проверяя свою экипировку и оружие. Пара секунд – и никого из бойцов уже не было видно. Мердок тоже поднялся, не представляя, однако, чем он может оказаться сейчас полезен. Он осторожно приблизился к окну, но вспомнил, что может выдать всех одним неловким движением. Вернувшись, Амос вновь уселся на свой лежак.