Моя судьба с последней парты (СИ) - Фарди Кира - Страница 42

— А дети, квартира, его мама парализованная — все на мне.

— Тогда не жалуйся. Терпи.

— Вот яйца и отхреначу, как кота кастрирую.

— Есть операция, вазэктомия называется…

«Господи, почему они так орут? Совсем совесть потеряли?» — Жанна слушала теток и не понимала, что она делает в этом месте. Она разлепила пересохшие губы и просипела:

— Пить.

— О, очнулась наша красавица. Я тебе сейчас губы водой смочу. Потерпи еще чуток, а то после наркоза вырвать может.

Жанна, наученная предыдущим опытом, открывала глаза медленно, сначала смотрела через ресницы. Над ней появилось жалостливое лицо. Женщина прикоснулась салфеткой к губам девушки, потом выдавила несколько капель воды. Прохладная влага, как божественный бальзам, освежила пересохшую слизистую. Жанна провела по ней языком, желая впитать без остатка.

Наконец она полностью очнулась и огляделась. Она лежала в трехместной палате. Вдоль стены стояли три кровати, напротив — стол и два стула. «Почему два? — не к месту удивилась она и подняла глаза выше: на нее смотрели две пары любопытных глаз — соседки. Одна — худенькая женщина с короткой стрижкой — походила на подростка. Она и говорила этим резким голосом, который услышала Жанна, когда очнулась. Только странное дело, теперь голос звучал тихо и не казался неприятным. Вторая соседка — крупная старуха — полулежа сидела в кровати и внимательно разглядывала ее.

— Как зовут тебя, красавица? — спросила она Жанну. — Болит что-нибудь?

Девушка прислушалась к себе: она ощущала слабость и ломоту во всем теле. Голова была туманная, и мысли свободно бродили в этом тумане. С трудом Жанна вспомнила, что в больницу ее привезли на скорой помощи.

— Жанна. Не болит.

— Какое красивое имя! — восхитилась старуха. — Редкое.

— Это сейчас не болит, пока остатки наркоза действуют, — пояснила другая и авторитетно, тоном знатока, добавила, — скоро заболит. Сразу говори, не терпи. Я медсестру позову, пусть укол делает. Бедняжка, жалко трубу потерять. С двумя-то гарантии деток завести больше.

— Ладно, ты не пугай девку, — оборвала старуха. — Всяко в жизни бывает. Зато какой кавалер красивый к тебе приходил. Картинка просто. Мы с Машкой аж слюнку пустили.

— Какой кавалер? — удивилась Жанна. Неужели Толик? Он же ее по рукам хотел пустить. В честь чего такая забота?

— О, высокий, загорелый, модно одетый. Глаза у самого на мокром месте были, когда тебя без сознания привез.

Она уже не слушала женщин, а пыталась представить, чем ей грозит визит любовника. Девушка почувствовала, как горячими стали уголки глаз, и к виску скатились слезинки. Она только сейчас сообразила, почему лопнула труба. Это Толик виноват и его нестандартные желания.

— Слушай, а как получилось, что ты дотянула до такого состояния? — поинтересовалась женщина-подросток.

Жанна хотела спросить, как ее зовут, но передумала: какой смысл знакомиться? Она и разговаривать с этими тетками не желала. Все равно папка приедет и переведет ее в отдельную палату. «Ой, а домой никто не сообщил!» — ужаснулась она и поискала глазами телефон.

— Телефон ищешь? Вон, смотри, твой кавалер принес сумку с вещами. Может, там. Не крутись, — пресекла она попытки Жанны повернуться. — Я подам.

Женщина ловко спрыгнула с кровати и протянула девушке пластиковый пакет. «Что это? Неужели Толик позаботился? Не верю» — думала она, но вдруг почувствовала, как по груди разливается тепло. «Не такой уж он и козел. Сделал ей гадость, а теперь грех замаливает».

Жанна достала сотовый и набрала домашний номер. Трубку взяла мама. Девушка хотела рассказать, где она находится и как сюда попала, но вдруг горло перехватил спазм и она разрыдалась. Мама что-то кричала, Жанна, захлебываясь слезами, пыталась выдавить из себя слова, но получалось лишь мычание. Она понимала, что пугает маму своей истерикой, но ничего не могла с собой сделать.

Женщина-подросток выхватила у нее из рук телефон и объяснила маме ситуацию. Она рассказала, в какой больнице находится Жанна и как сюда добраться. Казалось, пора успокоиться: завтра родители будут в Москве и сразу возьмут ее под свою опеку, но Жанна не останавливалась. Отчаяние просто переполняло ее, а еще… из толпы крутящихся мыслей одна вдруг обогнала своих подруг и застучала в виски: «Так тебе и надо! Это тебе наказание за подлость! Всю жизнь теперь расплачиваться будешь!»

— Ты что делаешь, оглашенная! — набросилась на Жанну старуха. Женщина, кряхтя и держась за бок, выпрямилась на кровати, потом осторожно спустила ноги на пол. Отдышалась. Вторая соседка бросилась к ней на помощь. — Разве можно так пугать родителей! А если с мамой что-то случится?

— Да что с ней может… — выдавила сквозь рыдания Жанна.

Ей сейчас было так плохо, что физическая боль, появившаяся от резких движений, отошла на второй план. Но неожиданно слова больной подействовали успокаивающе. Не все так дерьмово. Родители ее любят и поддержат в трудной ситуации. Наверняка мама уже позвонила отцу, а тот ищет способ оказаться в Москве быстрее. Жанна не удивилась бы, если бы увидела предков уже сегодня к концу дня. Хотя… она скосила глаза на окно, где разливалась темнота, разбавленная, как слабый кофе молоком, лунным светом, вечер уже наступил.

Грела и мысль, что Толик ее не бросил, привез в больницу, подписал документы на операцию и даже собрал вещи. Значит, не совсем подлая душонка, любит ее. Не зря они столько лет уже вместе. Перед глазами сразу появилась картинка: Толик бросает ее животом на кровать и, не спрашивая разрешения… Как может сочетаться в одном человеке нежность, заботливость и жестокость? Это зрелище вызвало новый поток слез. Жанну затрясло, и женщина-подросток побежала звать помощь.

Укол подействовал сразу, и девушка заснула сразу, будто провалилась в подземелье. Когда она очнулась, в палате все еще было темно. Чувствовала себя неплохо, но очень хотела в туалет. Жанна посмотрела на часы: четыре утра. Она, опираясь на локти, села на кровати. Боже! Как тяжело! Руки дрожали, по ногам пробегал озноб. Разбитое тело отказывалось повиноваться, но просить кого-то о помощи в это время неудобно. Девушка опустила ноги и… попала в тапочки. Удивилась: откуда они здесь. Опираясь на спинку кровати, встала и замерла: трясущиеся ноги не желали шагать.

— Ты куда собралась? — откуда-то снизу раздался шепот. Жанна вздрогнула. Быстро окинула взглядом палату: соседки спят, в свете луны хорошо видны горбики тел на кроватях.

— Кто здесь? — испуганно воскликнула Жанна.

— Я, — над кроватью поднялась голова.

— Почему ты? — Жанна растерянно смотрела на знакомое лицо, совершенно отличающее от того, какое она мечтала увидеть. В голове появилась куча вопросов. Что случилось? Зачем мужик спит в женской палате? Толик попросил друга подстраховать его в больнице?

— А ты ничего не помнишь?

— Что я должна помнить? — Жанна неприязненно покосилась на взлохмаченную голову Костика, друга ее любовника, показавшуюся над краем кровати.

Парень тихонько встал, надавил Жанне на плечи и заставил ее опуститься на кровать, потом принес стул и сел рядом. Его глаза, все еще покрытые пленкой сна, подслеповато щурились. Он наклонился, пошарил рукой на полу и выудил оттуда очки. Водрузил их на нос и наконец осмелился посмотреть на Жанну. Девушка встретилась с ним взглядом и стыдливо опустила глаза. Неприятно, что подручный любимого увидел ее в таком свете: без макияжа, в больничной пижаме, с синяками под глазами и прилизанными волосами. «Толик совсем спятил? Не мог нанять сиделку женщину?» — хорошее настроение пропало.

— Что ты здесь забыл? Тебя Толик прислал?

— Жанна, ты хотела встать? Давай я тебе помогу, — не ответил на ее вопрос Костик, а услужливо протянул к девушке руки.

— Обойдусь! — Жанна сцепила зубы и встала. Пошатнулась, но удержалась на ногах.

— Видишь, — в глазах парня заплескалась тревога, — ты сама еще не можешь. Давай помогу. Ты в туалет, наверное, хочешь.

— Не твое собачье дело, куда я хочу, — прошипела Жанна, но получилось так громко, что на одной кровати поднялась стриженая голова.